Сыграем в любовь? - Шарлотта У. Фарнсуорт

успела пожелтеть, но опавших листьев нет – здесь хорошо прибирают.

На развилке сворачиваю налево – и тут замедляю шаг. К моему удивлению, у папиной могилы, склонившись, кто-то стоит. Более того, я знаю, кто это…

Я изумленно замираю:

– Мама?

Она выпрямляется и поворачивается ко мне.

– Здравствуй, Харпер.

– Я… ты… – Я откашливаюсь. – Не ожидала тебя тут увидеть.

Мама натянуто улыбается:

– Взаимно. Амелия сказала, что вы будете ближе к вечеру.

– Мы рано выехали, – говорю я единственное, что появляется в голове, а затем подхожу и встаю рядом с мамой. – Ты часто сюда приходишь?

– Раз или два в месяц.

– Я не знала.

– Так я и думала.

Мы стоим бок о бок и молча скорбим по папе. Затем поворачиваемся и идем вниз с холма. На небольшой парковке рядом с кладбищем стоит мамин «вольво».

– Хочешь, поедем домой вместе? – спрашивает мама.

– М-м… давай.

Мы вместе подходим к кроссоверу. Я забираюсь на переднее сиденье.

– Как у тебя дела? – спрашивает мама и пристегивает ремень.

Ее слова звучат сухо – но я вижу, что ей хочется пообщаться со мной.

– Нормально. Только Дрю давно не видела. От этого мне… тяжело.

Мама не заводит машину – просто сидит за рулем.

– Помню тот день, когда Амелия пришла ко мне в кабинет и спросила, можно ли ей покататься на катере с Галифаксом. Я не придала этому особого значения – только ощутила облегчение от воодушевления Амелии. Порадовалась, что не буду чувствовать вину: ведь я вместо того, чтобы проводить время с дочками, поработаю над делом по заказному убийству. Но…

Мама переводит взгляд на ряды серых надгробий.

– Помню, как рассказала об их прогулке Полу, – продолжает она. – Говорила, что Дрю – умный мальчик, и я очень рада, что Амелия хочет проводить время именно с ним. Даже пошутила: мол, зять из него выйдет хороший. А твой отец… ответил: «Ну, если Харпер поймет пару вещей!» Больше я об этом разговоре не вспоминала, пока не увидела тебя с Дрю. Тогда-то я поняла…

Мама качает головой, по-прежнему не глядя на меня, и говорит:

– Пола уже одиннадцать лет нет с нами. И он все равно знал тебя лучше, чем я.

В горле встает огромный ком. Глаза подозрительно щиплет.

– Мам, ты осталась с нами. Я знаю: это не папа принял такое решение, ему было очень тяжело. Он не хотел уходить из нашей жизни. И все же он нас оставил. А ты – нет. И пока внутри меня все рушилось, ты удерживала нашу семью вместе. Я никогда тебя за это не благодарила – а следовало бы.

Я слышу тихий всхлип и понимаю, что мама плачет. Тут слезы начинают течь и по моим щекам. Мы прислоняемся друг к другу – движение, незнакомое нам, но такое естественное.

– Я люблю тебя, Харпер, – шепчет мама.

– И я тебя люблю, мама.

Мы долго сидим так, потеряв счет времени. Затем мама быстро целует меня в макушку и заводит мотор. И тут я почему-то решаю признаться:

– Я пишу книгу.

Мама с неподдельным удивлением смотрит на меня:

– Правда?

– Да. Триллер. Можно сказать, детектив. Я пишу не фэнтези, не романтику, а историю о поиске правды, о том, что верно, а что нет. И… в процессе поняла: я не вся пошла в папу. Наполовину я – это ты.

Мама долго молчит. Тишину нарушают лишь тихие всхлипы. Я не смотрю на маму, даю ей возможность успокоиться.

– Хотелось бы прочитать.

– Я ее еще не закончила.

Я умалчиваю, что сначала хочу дать книгу кое-кому другому, – вдруг мама обидится.

– Когда она будет готова.

– Хорошо.

Короткую дорогу домой мы проводим молча – обе привыкаем к тому, как только что изменились наши отношения.

– Знаешь, – говорит мама, когда мы паркуемся около дома, – я недавно видела щит с рекламой перелетов между Нью-Хейвеном и Сиэтлом.

– Совершенно случайный факт. Но хорошо!

Мама смеется, и от этого звука я улыбаюсь.

– Забирай вещи. Отвезу тебя в аэропорт.

Я смотрю на маму. Изумленно моргаю:

– Что? Сегодня же твой день рождения!

Долгие годы мне казалось, что меня насильно, давя на чувство вины, вынуждают приезжать на семейные встречи. Сегодня же, когда все идет на удивление гладко, меня собираются выставить за дверь?!

– И лучший подарок для меня – это твое счастье, Харпер. Проведи выходные с Дрю.

– Но…

– Ты хочешь к нему поехать?

– Ну… да, конечно! Но…

Мама уже вышла из машины и уверенной походкой направляется к дому. Такая твердость выглядит куда привычнее, чем теплые моменты с ней.

Мама влетает в дверь. Тео, Амелия и Саймон сидят в гостиной. Они одновременно поднимают головы и с одинаковым изумлением смотрят на маму.

– Что… – начинает было Амелия.

Но мама уже топает вглубь дома:

– Саймон, где кредитная карта для путешествий?

– Кредитная карта для путешествий? – Отчим встает с кресла. – Не знаю. Может, в комоде? Или у меня в кабинете? Я поищу…

– Неси! Сейчас же!

Саймон в недоумении смотрит на меня:

– Все нормально?

Я пожимаю плечами:

– Мама хочет отправить меня в штат Вашингтон.

– Это где «Вульфс» играют? – поддразнивает меня Тео.

– Ты едешь к нему?! – пищит Амелия.

После этого дом погружается в полнейший хаос, столь не похожий на семейные встречи недавних лет – неловкие, нервные ужины и натянутые беседы. Мне остается лишь стоять, молча глядя на происходящее. Чувство такое, будто я провалилась в параллельную вселенную.

– Есть! На один рейс! – кричит Тео. Он сидит за ноутбуком Саймона и смотрит билеты на самолет. – «Мейпл-Лиф-Эйрлайнс». Вылетает через… пятьдесят три минуты.

До ближайшего аэропорта двадцать минут.

– Я точно не успе…

– Покупай! – кричит мама. – Я нашла кредитку!

Она врывается в гостиную и вручает Тео голубую карту.

У меня падает челюсть.

– Мам, нельзя же просто!..

Меня снова перебивают:

– Саймон, иди в гараж за машиной. Амелия, принеси ее чемодан – он в Парусной комнате. Саймон отнес.

Я проверяю шкафчик – моего чемодана там действительно уже нет.

Мама дала всем гостевым спальням названия. Обычно я над этим посмеиваюсь. А сейчас могу лишь круглыми глазами наблюдать, как все носятся по дому, хлопают дверями, хватают ключи.

– Это просто безу…

Меня берут за руку и тащат ко входной двери. С покупки билета не успевает пройти и минуты – а мы уже сидим в кроссовере Саймона и катим по тихой улице.

– Боже, – выдыхаю я, зажатая на заднем сиденье между мамой и Амелией. – Да я словно пятое колесо, от которого вас так и тянет избавиться!

Амелия закатывает глаза. Мама пересылает мне письмо с прикрепленным к нему билетом. Я смотрю на цену