Анна и французский поцелуй - Стефани Перкинс

Ненавижу Аманду.

Директор просит Айлу рассказать в деталях, что произошло, и та меня выгораживает: только благодаря ей, мне не назначают продлёнку до конца учебного года. А ещё она принимает мою сторону и не говорит директрисе, как Аманда обидела Мер. Я благодарю её взглядом.

Мы возвращаемся в Ламбер. Весь народ топчётся в холле. Ребята уже услышали о драке, и мои одноклассники хотят увидеть, разукрасил кто кому лицо или нет. Они выкрикивают вопросы, точно на пресс-конференции для пристыжённой знаменитости, но я не обращаю на них внимания и проталкиваюсь сквозь толпу. Аманда уже собирает сторонников, распространяя свою версию событий.

Ну и пусть. Я слишком зла, чтобы разбираться с этим дерьмом.

На лестнице сталкиваюсь с Дэйвом и Майком. Майк, как тупорылый придурок, толкает меня плечом, лишая равновесия.

— В чём твоя проблема, чёрт побери?! — ору я.

Дэйв и Майк на секунду удивляются, но затем обмениваются самодовольными ухмылочками.

Топаю в свою комнату. Все меня ненавидят. Этьен отшил меня ради своей девушки. В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ. Мередит меня ненавидит, а Рашми и Джош точно по головке не погладят. Дэйв и Майк меня ненавидят. Аманда и её дружки, и все в вестибюле. Если бы я только последовала совету Рашми. Если бы я только осталась в комнате, Мередит никогда бы на меня не накричала. Я бы никогда не узнала, что Этьен выбрал Элли. Я бы никогда не напала на Аманду и не заработала бы продлёнку на следующие две недели.

ПОЧЕМУ ЭТЬЕН ВЫБРАЛ ЭЛЛИ? ПОЧЕМУ?

Этьен. Парень с идеальными губами и поцелуями. На вкус точно мёд. Парень, который никогда, никогда, НИКОГДАШЕЧКИ не бросит свою дурацкую девушку! Меня застаёт врасплох стук в дверь. Оказывается, я пришла в такое неистовство, что не услышала шагов.

— Анна? Анна, ты там?

Сердце замирает. Акцент английский.

— Ты как? Аманда внизу несёт полную ахинею. Говорит, ты её побила. — Он снова стучит, громче. — Пожалуйста, Анна. Нам нужно поговорить.

Я резко распахиваю дверь.

— Поговорить? О, теперь тебе захотелось поговорить?

Этьен смотрит на меня больными глазами. Белки моих глаз всё ещё подернуты красной плёнкой, на щеке двухдюймовый порез, а тело сжалось в пружину, готовое к нападению.

— Анна?

— Что, не ожидал, что я узнаю про Элли?

Он в шоке.

— Ч-что?

— Ну? — Я скрещиваю руки. — Ходил?

Он не ожидал, что я прознаю.

— Да, но… но…

— Но что? Ты меня за полную дуру принимаешь, что ли? За бесхребетную тряпку, которая будет вечно ждать тебя на обочине? Что ты сможешь дать дёру при любом признаке на проблемы, и я всё вот так проглочу?

— Всё не так!

— Всё ИМЕННО так!

Этьен открывает рот, а затем резко его закрывает. Выражение его лица тысячу раз сменяется от боли до паники. А затем оно становится каменным. И он убегает.

— А Я ДУМАЛА, ТЫ ХОЧЕШЬ ПОГОВОРИТЬ! — кричу я ему вслед.

А затем захлопываю дверь.

Глава 41.

Итак, посмотрим. Вчера я: (1) поцеловалась в засос с лучшим другом, хотя клялась себе никогда этого не делать; (2) предала подругу из-за этого; (3) подралась с девчонкой, которая меня уже достала; (4) заработала две недели продлёнки и (5) отругала лучшего друга, пока он не сбежал.

Поправочка. Пока он снова не сбежал.

Если бы существовал конкурс «испогань свой день», то без всяких сомнений я бы победила. Моя мама плевалась огнём, когда узнала о моей драке с Амандой, и я теперь лишена водительских прав на всё лето. Я даже не могу увидеться со своими друзьями. Мне так стыдно за свой поступок с Мер; Джош и Рашми приняли её сторону, а Сент-Клер... даже не смотрит на меня.

Сент-Клер. И снова он больше не Этьен, мой Этьен.

Это терзает душу сильнее всего.

Утро выходит просто отвратительным. Пропускаю завтрак и на английский проскакиваю в последнюю секунду. Мои друзья даже не замечают моего присутствия, но все остальные шепчутся и пялятся. Наверное, они заняли сторону Аманды. Только надеюсь, они не прознали про Сент-Клера, что, к сожалению, зависит от того, как громко вчера вечером я кричала на него в коридоре. Весь урок я украдкой поглядываю на него. Он так вымотался, что едва держит глаза открытыми, и, кажется, он не мылся.

Но он всё равно красив. Ненавижу. А ещё я ненавижу себя за отчаянное желание, чтобы он взглянул на меня, и ненависть становится только сильнее, когда Аманда замечает, как я пялюсь, потому что в тот момент она усмехается, мол: «Видишь? Я же говорила, что он не в твоей лиге».

И Мер. Она не отвернулась от меня как Сент-Клер — но только физически, психологически они оба от меня отвернулись — и каждую секунду занятия посылает мне волны враждебности. Математика усугубляют моё несчастье. Когда профессор Бабино отдаёт нам домашку, Сент-Клер передаёт стопку бумаг, даже не повернувшись в мою сторону.

— Спасибо, — бормочу я.

Он замирает, всего на секунду, и возвращается в своё привычное состояние полного игнорирования моего существования.

Больше я не пытаюсь с ним заговорить.

Французский предсказуемо проходит хуже некуда. Дэйв отсаживается от меня как можно дальше, но не обращает внимания как-то странно и целеустремлённо. Несколько девятиклашек пристаёт ко мне с расспросами, но я не знаю, в чём проблема у Дэйва, да и от мысли о нём у меня крутит внутренности. Говорю одноклассникам отвалить, и мадам Гиллет спускает на меня всех собак. Нет, не потому что я была груба, а потому что сказала им свалить не на французском. Что не так с этой школой?

На обеде запираюсь в туалетной кабинке как в первый школьный день.

Хотя аппетита всё равно нет.

На физике, слава богу, не было лабы, потому что я бы не пережила мысли, что Сент-Клер найдёт себе нового партнёра. Профессор Вэйкфайлд бубнит о чёрных дырах, и на середине его рассказа Аманда театрально потягивается и бросает сложенный листочек бумаги в мою сторону. Листок приземляется прямо мне на ноги. Читаю его под партой.

ЭЙ, СКУНС, СВЯЖЕШЬСЯ СО МНОЙ СНОВА И ЦАРАПИНОЙ НЕ ОТДЕЛАЕШЬСЯ. ДЭЙВ ГОВОРИТ, ТЫ ШАЛАВА.

У-у-у. Не могу сказать, что раньше никогда не слышала подобных слов в свой адрес, но почему Дэйв треплется обо мне с Амандой? Аманда уже во второй раз так меня обзывает. Не могу поверить, что меня обзывают шалавой только оттого, что я поцеловалась с другим парнем! Комкаю записку и бросаю в затылок Аманды. К добру или худу, но из меня такой снайпер, что я отправляю записку в спинку стула, от которой она уже отскакивает и попадает на длинные волосы Аманды. Она ничего не чувствует. Мне становится немного лучше. Записка всё ещё висит у неё в волосах.