Хозяйка Горячих ключей - Марьяна Брай

задержанных им, он не торопился, а Саша так и не смогла из него ничего вытащить. Ее жених говорил лишь о том, что его основная задача: обезопасить ее и это место.

Обратно в лесной домик они шли медленно, молча, слушая редких, но уже громко заявляющих о наступлении весны птиц. Морозы отступали с каждым днем, и до вечера можно было позволить себе не носить шапку: пригревало достаточно сильно.

— Мне больше нечего тебе рассказать, Саша, - сам начал беседу Роман, когда они вернулись, разделись и уселись за большой круглый стол.

— Я не хочу быть твоей женой, Роман. Да и ничьей быть не хочу, - вдруг сказала Саша и посмотрела на него серьезно. Сегодня она поймала себя на том, что ей приятно наблюдать за ним, за его мимикой, за тем, как он отводит ветку, проходя мимо раскидистой ели, или как разминает затекшие плечи. Было ощущение, что она и правда, очень давно знает его.

Страшно стало в тот момент, когда она подумала, что ею начинает управлять Саша. «А вдруг ее сознание вернется, и я пропаду» - думала Светлана, понимая, что неоткуда ей было знать князя раньше.

— Если честно, то и я не очень рад этому, но у меня есть долг. А еще… я знаю, как дороги тебе «Ключи».

— То есть, если я не соглашусь на этот брак, не видать мне поместья? – Саша прислушивалась к себе и внутри, кроме закипающего негодования, ничего не нашла.

— Да, и твой батюшка тоже это понимал. Поэтому он так рано познакомил нас. Жаль, что мы проводили мало времени вместе, жаль, что у нас не будет настоящей истории любви, но… многие так живут, - последние слова будто не были его словами, а были всего лишь буквами, сложенными в слова, прочитанные им когда-то, и хорошо вызубренные, чтобы смириться самому.

— Ты любишь кого-то другого, - чуть опустив голову к столу, но не оторвав от него глаз, спросила Саша.

— Любил, да… но…

— Из-за этого договора вы расстались? – Саша чувствовала, как обида уже не только за себя, но и за него начинает накрывать ее, как туман, в котором не видно реальности и где тобой управляют лишь эмоции.

— Нет. Ее больше нет…

— Прости. Я не знала. Это очень больно, расставаться с тем, кого любишь, терять того, без кого не видишь жизни, - она задумалась и отвела, наконец, от него взгляд. Воспоминания о муже были слишком хорошими, чтобы сейчас ломать картинку, вставшую у нее перед глазами: он сделал предложение так неуверенно, так неумело и будто боясь ее отказа, а когда она согласилась, расплакался от счастья.

— Ты… - Роман положил свою ладонь на ее и внимательно посмотрел на девушку, которая смотрела в одну точку на столе. – Ты кого-то любишь?

— Любила. Хотя, да, я все еще люблю его. Но нам точно больше не встретиться, - она держалась мыслями за ту самую счастливую с ее жизни минуту, словно смотрела фильм.

— Хорошо. Если ты не против, мы будем друзьями. Этот брак нежеланен нам обоим, но быть друзьями и единомышленниками нам никто не мешает, - слова его стали резкими, будто она провинилась в чем-то. Саша подняла на него глаза.

— Если я передам тебе поместье, мне достанет средств, чтобы построить такое же где-то?

— В Тюмени, думаю, нет. Да и местные отельеры-акулы не дадут тебе открыть еще одну такую лечебницу. Тюменские горячие источники – мекка для молодежи, поскольку столица – самое современное место для них. В Кисловодске, безусловно, ты сможешь купить готовый отель и переделать его в свою… как это… школу?

— Да, но у меня есть ощущение, что ты хотел дальше сказать «нет»?

— Хотел. В Кисловодск барышни не поедут. Это город для их матушек и бабушек. Слишком уж Кисловодск консервативен. Ты привлекла их в эту глушь только своей необычной программой и полным отсутствием старшего поколения. Кроме матушки, которая, кстати, еще молода достаточно, чтобы влиться в твою школу, старшее поколение в ней лишь слуги. Девушки считают, что предоставлены сами себе. Ты хорошо придумала.

— Почему они так думают? Мы сделали все, чтобы считали школу матушкиной, – Саша свела брови. Кисловодск ей самой тоже мало подходил. И несмотря на то, что там рядом вся инфраструктура, так же, как и здесь, земля богата естественными горячими водами, город просто кишел людьми. В отличие от звенящей тишины поместья, город казался железнодорожной станцией.

— Барышни не глупы. А я слышал их шепотки на прогулках. Они знают, что все это твоя затея. И сплетни об этом только добавят тебе гостей. До лета у тебя будут полные комнаты. Не думаю, что ты согласишься это оставить в обмен на шумный Кисловодск, - он как будто что-то вспомнил, и его мимика поменялась: Роман словно не доверял ей. – Когда я был у вас в Москве последний раз, ты убеждала меня, что Тюмень прекрасна, что жить стоит лишь там, ведь у меня и у тебя будет больше возможностей. Сейчас ты не можешь оставить Пятигорье.

— Я-а… - начала было Саша, но Роман моментально перебил ее:

— Хорошо, я согласен!

— С чем? – не поняла Саша и, подняв на него глаза, увидела, как блестят его глаза.

— Согласен купить тебе дом в Тюмени. Не поместье, а двухэтажную квартиру. И… оставлю тебе долю дохода в Пятигорье. Этого вам с матушкой достанет, чтобы жить в достатке. Если она хочет, может остаться и управлять поместьем, - Роман встал и, улыбаясь, занялся ужином. Саша молчала, а он, довольный своим планом, насвистывал что-то знакомое, промывая крупу в воде.

— Я… не стану сразу отвечать. Я должна подумать, - одновременно в ее сердце появились и радость, и тоска: свобода и ощущение, что она теряет что-то очень важное, очень ценное или даже самое главное, не покидало ее.

Снилось этой ночью много всего, и просыпалась она с мокрым лбом. Потом аккуратно вставала, подходила к окну, стараясь не разбудить спящего на диване Романа, прижимала горячий лоб к холодному стеклу и всматривалась в темноту.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Морозные ночи высвечивали небо миллиардами горящих, как светлячки, звезд. Вековые ели упирались макушками куда-то в космос, словно стрелками указывая на самое главное.

Тюмень в ее прошлом она не посещала ни разу. Но много слышала о городе на севере. Молодой город нефтедобытчиков. Богатый,