Первые четыре века христианства - Андрей Николаевич Муравьев

если же нет, творите, что заблагорассудите, не вниду в суд с вами; Бог видит деяния наши. Но спросите: кого возведем на место твое? Господь узрит себе пастыря овцам, как некогда узрел овча во всесожжение! Единого желаю, да будет избран кто-либо из ненавидимых, а не из любимых, не все всем жертвующих, но иногда умеющих и досаждать для высшей цели; ибо одно здесь приятно, а другое там полезно. Вы же размыслите о прощальных словах и примите последнее мое приветствие.

Прости, малый храм Воскресения, так нареченный благочестивыми, потому что в тебе воскресло учение Православия, дотоле презираемое! Прости, поприще победы, новый Силом, в котором опять водрузили скинию, сорок лет скитавшуюся в пустыне. Прости и ты, соборный и преславный храм, новое наследие наше, восприявший твое величие от слова Божия, из жилища Иевусеев, претворенный нами в Иерусалим. Простите и вы, прочие благолепные храмы, господствующие над различными частями города, которые вы связываете собою как бы некими узами; не мы, с нашей немощью, наполнили вас молитвенниками, но благодать сущая с нами отчаянными. Прости, дивная обитель Апостолов, моих учителей в подвиге! Если немного раз успел я праздновать их память, то оттого лишь, что носил в теле своем, себе на пользу, Ангела сатаны, данного некогда Павлу, ради чего ныне болезненный переселяюсь отселе. Прости, моя кафедра, завистная и опасная высота! Архиереев собор и иереев, сановитостью и временем почтенных, простите и все прочие чины, которые служат Богу, окрест священной трапезы, и приближаются к Приближающемуся. Простите лики Назореев и сладость псалмопения, и бдения всенощные, и чистота дев, и целомудрие жен, сословия вдовиц и сирот, взоры нищих к Богу и к нам зрящие! Домы страннолюбия, где и сам обретал я себе прибежище в немощах. Простите, любители моих речей, отовсюду стекавшиеся, скорописцы явные и тайные, и эта ограда, столь часто потрясаемая нахлынувшими к слушанию слова. Простите, цари и царственные чертоги, и все сановники и домочадцы палат, не знаю верные ли кесарю, Богу же большею частью не верные. Восплещите руками, воскликните тонким своим голосом, вознесите на высоту нового ритора вашего. Умолкает для вас злой и многоглагольный язык этот, но не совсем умолкнет; буду еще ратовать рукою и чернилами, хотя в настоящее время умолкаю. Прости, град великий и Христолюбивый воистину, хотя и не всегда по разуму твоя ревность! Разлука делает нас более снисходительными. Приступите к истине, обратитесь хотя и поздно, почтите Бога более, нежели привыкли; нет стыда в благом изменении мыслей, но упорство во зле влечет за собою погибель. Прости, Восток и Запад, ради коих столько я ратовал и которыми столько ратован был; свидетелем Господь, имеющий примирить нас, много ли найдется подражателей моему отшествию? Но сошедшие с престолов не лишаются Бога, нет, они получают горний престол, выше и безопаснее земных. Простите, наконец, Ангелы, блюстители этой церкви и моего присутствия и отшествия, если только деяния наши в руках Божиих! Прости, о Троица, мое учение и похвала! Молю, да сохранит Тебе верность и да сохранишь народ сей! Мой он, хотя и разлучаемся, и да услышу, что паства моя всегда возвышается и приращается словом и житием. Дети, сохраните мне залог, поминайте мои злострадания. Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами, аминь».

По удалении Григория, император пригласил епископов озаботиться избранием достойного ему преемника, и немалое прение произвел сей выбор. Случился тогда в столице некто старец Нектарий, претор Киликийского города Тарса, сановитый летами и видом, и уважаемый за добродетель, но еще не просвещенный крещением. Собираясь обратно в отечество, посетил он своего епископа Диодора, размышлявшего в ту минуту, кого поставить пастырем Царьграду? Внезапная мысль ему блеснула избрать Нектария и поставить имя его на конце избираемых, когда Император потребует такой список от собора. Феодосии невольно остановился на неизвестном имени, и принимая то за указание Божие, выбрал его на кафедру Царьграда. Изумились епископы и спрашивали, кто такой Нектарий? Многие представляли императору, что он даже еще не носит имени христианина; Феодосии упорствовал; по воле его и с согласия народа, требовавшего себе пастыря, старец окрещен был в соборной церкви, и еще облеченный белою одеждою новокрещеного, провозглашен епископом и посвящен спустя немного дней. Однако же не он сперва председательствовал на соборе, после Мелетия и Григория, но Тимофей Александрийский, и сам великий Богослов не удалялся совещаний соборных для утверждения Православия.

Тщательно разбирали отцы соборные различные заблуждения еретиков того времени и положили довольствоваться только отречением некоторых, при возвращении в лоно Церкви, с помазанием их св. миром, ибо они были крещены во имя Св. Троицы, как то: ариане, македониане, аполлинаристы, новатиане или чистые, и празднующие пасху не по вселенским уставам. Но последователей Евномия, Савеллия, Монтана и других, крещаемых одним погружением, поведено было вновь крестить, как язычников. Прочими правилами Вселенского Собора, которых всего считается семь, ограждены и определены права епископов; и строго запрещено принимать на них доносы в делах церковных, от лиц не заслуживающих доверенности, как то, отлученных от церкви, еретиков, осужденных клириков или мирян, исключая дел тяжебных и личных обид. Местный суд епископа одной епархии, потом же целой области церковной и, наконец, Вселенского Собора, назначены были для постепенного и окончательного рассуждения, без всякого воззвания к Риму, как то дозволял частный на Западе собор Сардикийский. Напротив того, канонами воспрещено областным епископам, или экзархам, т. е. начальникам великих Церквей, имевшим под собою многих, зависящих от них епископов, простирать власть свою на Церкви за пределами своей области. Таким образом, по правилам, епископ Александрийский должен был управлять только Церквами Египетскими; главные епископы Восточные могли начальствовать только Церквами Восточными, с сохранением преимуществ Антиохийской Церкви, старшей между ними; епископы Азийской области, т. е. Эфеса, и Понтийские, т. е. Кесарии, и Фракийские, т. е. Константинополя, также в своих пределах, не входя ни в какие распоряжения у других. Константинопольскому же епископу дано только одно преимущество чести над прочими, после Римского, потому что град его есть новый Рим. Подлинные выражения того замечательнаго канона ясно показывают, что значило в первых веках Церкви Кафолической первенство Римской кафедры, основанной на первенстве древней столицы империи, и Церковь Православная, сохранившая неизменно Символ и каноны того Вселенского Собора, признанного повсеместно, доныне почитает их незыблемым основанием своей иерархии.

Не к Римскому епископу обратились отцы соборные и с окружным посланием, заключавшим в себе Символ и семь канонов, ибо они почитали их достаточно утвержденными на Соборе, но к императору Феодосию, чтобы распространить их по империи. Феодосии, согласно с их мнением, повелел возвратить