Древний Рим - Борис Александрович Гиленсон

Влюбленный в свое создание, скульптор приносит богам жертвы, молит их дать ему жену, которая была бы похожа на гу, что из кости. Богиня Венера слышит его мольбы. Мрамор смягчается. «Тело пред ним – под перстом нажимающим жилы трепещут». Статуя оживает.

Уста прижимает

Он наконец к неподдельным устам – и чует лобзанья

Дева: краснеет она и, подняв свои робкие очи

Светлые к свету, зараз небеса и любимого видит.

Гостьей богиня сидит на устроенной ею же свадьбе.

В поэтической версии проявилось мастерство Овидия. Не случайно этот миф, именно благодаря Овидию, многократно становился источником художественного воплощения едва ли не во всех видах искусств: здесь и знаменитая комедия Б. Шоу «Пигмалион», и популярный мюзикл Ф. Лоу «Моя прекрасная леди», и кантата И. Баха, и оперы Рамо и Керубино, и оперетта Зуппе «Прекрасная Галатея», и многие другие.

КОМПОЗИЦИЯ. Кажется, что в овидиевых «Метаморфозах» нет четкого плана: один миф «перетекает» в другой. Однако это не так: обширный материал, собранный и обработанный поэтом, подчинен внутренней логике и общей философской концепции, а также целесообразно выстроен.

В заключительной пятнадцатой книге излагаются взгляды Пифагора (VI в. до н. э.), знаменитого греческого философа, основателя собственной философской школы, своеобразного братства учеников, т. н. пифагорейцев. (Ученый был также математиком, и школьники знакомятся с основами геометрии, осваивая теорему Пифагора.) Овидий, возможно, не без влияния Лукреция, следующим образом художественно формулирует для читателя закон вечного изменения.

…Обновляя

Вещи, одни из других возрождает обличья природы.

Не погибает ничто – поверьте! – в великой вселенной.

Разнообразится все, обновляет свой вид; народиться —

Значит начать быть иным, чем в жизни былой; умереть же —

Быть, чем был, перестать; ибо все переносится в мире

Вечно туда и сюда: но сумма всего – постоянна.

Материал в «Метаморфозах» сгруппирован в исторической последовательности. И об этом «зачин» в первой песне поэмы:

…Боги – ведь вы превращения эти вершили, —

Дайте ж замыслу ход и мою от начала вселенной

До наступивших времен непрерывную песнь доведите.

ОСНОВНЫЕ МИФЫ. Превращения начались уже в древнейшее время. Мир пребывал в состоянии бесформенного хаоса, который стал обретать постепенно более гармоничные и упорядоченные очертания. Далее следуют четыре традиционных века, как полагали древние: золотой, серебряный, медный и железный, за которыми следовал потоп. От древности Овидий переходит к современности, к Юлию Цезарю, превратившемуся в комету. Но исторический принцип не выдерживается до конца. В дальнейшем мифы располагаются с точки зрения своего происхождения и тематики. В книгах III и IV излагаются старинные мифы фиванского цикла, связанные с такими известными фигурами, как Кадм, Гармония, Тиресий. В эти книги включены и две широко популярные новеллы о Нарциссе и Эхо, о Пираме и Тисбе.

НАРЦИСС. Редкой красоты юноша, сын речного бога Кефисса, Нарцисс отверг любовь нимфы Эхо, за что был наказан богами. Они побудили его влюбиться в собственное отражение в воде студеного ручья.

Жажду хотел утолить, но новая жажда возникла:

Воду он пьет, а меж тем – захвачен лица красотою,

Любит без плоти мечту и призрак за плоть принимает.

Сам он собой поражен, над водою застыл неподвижен.

Юным похожий лицом на изваянный мрамор паросский.

Терзаемый неразделенной страстью, герой мифа умирает и превращается в нарцисс, в «шафранный цветок с белоснежными вокруг лепестками». Этот персонаж дал название психологическому явлению, т. н. нарциссизму, т. е. самолюбованию. Овидий предложил поэтическую версию одного из самых популярных и поэтичных античных мифов, который послужил источником для пьес Кальдерона и Руссо, опер Скарлатти, Глюка, Масснэ, картин Тинторетто и Пуссена.

ПИРАМ И ТИСБА. Немалый успех выпал и на долю мифа о Пираме и Тисбе. Он был распространен на Востоке, обыгрывал традиционный мотив любви, оказавшейся сильнее смерти. Овидий расцветил его своей фантазией. Влюбленные молодые люди жили в двух домах, примыкавших друг к другу, но брак им запретили отцы. Пирам и Тисба могли разговаривать, видеть друг друга, пользуясь узкою шелью в стене. Бессильные бороться с охватившей их страстью, они решили встретиться на воле, за пределами города, близ гробницы у дерева с плодами белого цвета.

Первой к гробнице приходит Тисба, которую замечает львица, распаленная «свежею кровью бычачьей»; Тисба успевает укрыться в пешере, но при этом теряет покрывало. Его хватает львица, рвет на части своей окровавленной пастью. Когда к месту назначенной встречи приходит Пирам, то замечает покрывало с пятнами крови. Его первая мысль: «Львица растерзала Тисбу». Обливаясь слезами, Пирам винит себя в гибели Тисбы. В отчаянии Пирам пронзает себя кинжалом. Его кровь окрашивает в пурпурный цвет ягоды тутового дерева. Вскоре, выйдя из пещеры, Тисба находит умирающего Пирама. Она решает вслед за ним уйти из жизни:

Погубили тебя, о несчастный,

Руки твои и любовь! Одинаково смелой рукою

Я обладаю: любовь же моя меня сделает сильной.

Я за тобою пойду и, несчастная, буду считаться

Смерти Пирама причиной и спутницей.

Тисба бросается на меч Пирама и умирает. Плоды же дерева хранят цвет крови двух несчастных, которые «покоятся в урне единой». Этот сюжет был использован Чосером в «Кентерберийских рассказах», дан в пародийном ключе в «Сне в летнюю ночь» Шекспира; воплощен в картине Кранаха старшего и опере Глюка.

НИОБА. Мифы в V–VII книгах относятся ко времени знаменитого похода аргонавтов в Колхиду за золотым руном. Это мифы о Ясоне, Медее, персонажах, памятных по трагедии Еврипида «Медея». Здесь мы встречаем знаменитую новеллу о Ниобе, дочери Тантала, жене царя Фив Амфиона. Поначалу судьба была к ней благосклонна: она принадлежала к древнему роду, ее муж был могущественным властителем, но всего более Ниоба гордилась своими многочисленными детьми: семью сыновьями и семью дочерьми. В своем материнском тщеславии она позволила себе насмеяться над самой богиней Латоной.

Ниоба посчитала себя выше ее и знатнее, поскольку Латона родила только двух детей, Аполлона и Артемиду. Задетая за живое, Латона жалуется своим могущественным детям на Ниобу, которые решают ее жестоко покарать. Одного за другим поражают они стрелами всех сыновей Ниобы; Овидий подробно описывает гибель каждого из них. Убивает себя в отчаянии ее муж Амфимон.

Безмерно горе Ниобы, потерявшей и детей и супруга:

О, как Ниоба теперь отличалась от прежней Ниобы,