Дядя самых честных правил 7 - Александр Горбов

— Никаких апов! Отойдите от меня!

— Да ладно вам, дорогой мой. Вам совершенно ничего не грозит.

— Нет, я сказал! Руки прочь от свободного поднятого! Не дам себя калечить!

— Да что вы за покойник такой! — Джурьефф искренне возмутился. — Я некромант с огромным стажем, у меня никто не калечится. Даже оздоравливаются, хе-хе, местами. Вы же фехтуете? Во-о-от! А если бы у вас была третья рука для ещё одной шпаги?

— Изыди! — Киж взвыл. — Никаких лишних рук! Мне моих довольно!

— Голубчик, это не больно!

Тут уже я не выдержал.

— Прекратить балаган, вы меня сбиваете.

Рисунок Знаков на бутылке всё не желал складываться в правильную связку, и споры начали раздражать.

— Молчу-молчу, — Джурьефф примирительно выставил ладони и отошёл в сторону.

Но тут же поманил пальцем Кижа. Тот демонстративно сделал вид, что ничего не видит. Вытащил из-за пазухи плоскую флягу, отвинтил крышку и сделал глоток.

Джурьефф принюхался и удивлённо вскинул брови.

— Сударь, а можно вас на минуточку?

— Я же сказал — нет.

— Забудьте, опыты отменяются. А что это у вас во фляге?

— То самое, — усмехнулся Киж, — пятилетней выдержки.

— Как интересно. И почему не трёх?

Мертвец высокомерно посмотрел на Джурьеффа.

— Букет не тот, знаете ли. Не хватает нот сандала и кожи.

— Вы их различаете⁈ — Джурьефф постучал себя по носу. — Никогда бы не подумал! Надо срочно это проверить. Идите сюда, мой дорогой. Да не бойтесь, не укушу.

Он тоже полез в карман и вытащил свою флягу, стаканчик и налил Кижу.

— Давайте, пробуйте. Какие основные запахи вы чувствуете?

Киж с сомнением посмотрел на рюмку, но всё-таки взял и неторопливо выпил.

— Что-то фруктовое. Ещё ваниль и немного кофий.

— Кофий? Погодите-ка.

Джурьефф отобрал стаканчик, снова налил и выпил сам.

— М-м-м… Да, пожалуй, вы правы, есть что-то кофийное. А давайте-ка попробуем ещё вот это. — На свет появилась новая фляга. — Что скажете?

Пока я заканчивал подготовку, рисуя small wand’ом Знаки, эти двое спелись на почве выпивки, уселись на походные стулья в углу и принялись дегустировать на двоих. Да и пусть, меньше меня отвлекают.

Бутылка, аж светящаяся от Знаков, была готова, как и пробка к ней в пару. Кроме того, под походной кроватью Петра я начертил двухметровую связку-насос. Его-то я и включил первым делом.

Эфир над Петром дрогнул и потёк вниз, увлекаемый Знаками. Медленно, не спеша, но широким мощным потоком. Подождав пару минут, я переключился на магическое зрение и улыбнулся. «Корешки», которыми проклятие пронизало тело императора, начали отрываться и тянулись вслед за эфирным ветром. Ага, получается!

Магический конструкт «Эльфийской проказы», хоть и был вершиной колдовского искусства, но интеллект имел на уровне таракана. Когда «корешки» начало выдёргивать, он принялся отращивать новые, чтобы не упустить жертву. Но и их сносило эфирным ветром, и тупое проклятие выбрасывало всё новые и новые нити.

Через десять минут под кровать было страшно заглядывать — будто тысячи тонких чёрных щупалец свисали к полу, шевелясь и вибрируя. А вот сам конструкт в груди Петра истончился и уже не выпускал новых отростков: резерва эфира у него не осталось.

— Пора! Дмитрий Иванович, иди сюда.

Киж вернул некроманту недопитую флягу и подскочил ко мне. Я вручил ему зачарованную бутылку и указал на висящие «корешки».

— Видишь эту дрянь? Твоя задача поймать её, когда она вывалится.

— А чем её пихать сюда? — Киж с сомнением посмотрел на узкое горлышко.

— Бутылка сама её втянет, твоё дело направить, а затем заткнуть пробкой.

— Понял, сделаю.

Джурьефф подходить к нам не стал, отсалютовав флягой.

— Встань там, Дмитрий Иванович, начинаем.

Я закрыл глаза, пробудил Анубиса и потянулся некромантским даром к императору. Тому, кто должен умереть, пришла пора уйти за грань.

Расчёт оказался верен. Ослабленное эфирным ветром проклятие не могло держать императора во всю силу. Я ухватил его и дёрнул с максимальным усилием — прочь, за черту!

Но я недооценил врага. Едва Пётр стал уходить, «Эльфийская проказа» взвизгнула и вцепилась в него, вереща, как банши.

Мы застыли в шатком равновесии между жизнью и смертью, между реальностью и полем в тумане. Я тянул в одну сторону, проклятие в другую, а Пётр завис между двух миров.

— Дрянь!

Дёрнув в очередной раз, я увидел, как император открыл глаза. Посмотрел на меня, на проклятие и скривился в усмешке.

— Фперёд! Шагом марш!

Гаркнул он командным голосом, приказывая сам себе. Вспыхнул изнутри, пылая силой. Отбросил мои руки и плети «Эльфийской проказы» и сам шагнул за грань. Чеканя шаг и держа равнение на невидимое знамя.

Проклятие взвизгнуло и исчезло, а я кинулся вслед за Петром. Не останавливать, не говорить бесполезные слова, а достойно проводить императора. Слабого правителя, но настоящего воина, победившего непобедимое и ушедшего с честью.

Глава 40

На веслах

Единственный, с кем я разговаривал о смерти императора, был Павел. Мальчик имел право знать, как умер его отец, и гордиться им. Магических подробностей я не упоминал, конечно, но о мужестве Петра рассказал.

— Он ушёл как настоящий рыцарь, с отвагой, без тени страха. Я горжусь, что проводил Петра Фёдоровича в последний путь.

Естественно, Павел был расстроен и сильно переживал. Но держался достойно и не стал плакать.

— Константин Платонович, вы, — мальчик запнулся на мгновение, — вы можете отомстить тому, кто сделал это с папой?

— Выпустивший проклятье уже получил своё. А тому, кто отдал приказ, — я кивнул, — постараюсь вернуть долг сполна.

Запечатанная бутылка с проклятьем лежала у меня в багаже. Надеюсь, её содержимое «порадует» второго Гагарина, когда мы встретимся.

— Спасибо, — мальчик шмыгнул носом и украдкой вытер глаза, — я не забуду вашей помощи.

Надеюсь, он действительно запомнит, как было дело. Жизнь некроманта долгая, и я ещё увижу, как этот мальчик взойдёт на престол. Не хотелось бы, чтобы у будущего императора была ко мне неприязнь из-за случившегося.

* * *

Тем же утром в шатре императрицы состоялся военный совет. Миних с остальными офицерами настаивал, что нужно идти на Петербург и атаковать мятежников. Никаких отсрочек, только немедленная атака! Нескольких скептиков, предлагавших дать гвардии день-другой на подготовку, просто задавили большинством.

В принципе, фельдмаршал был прав. Да, гвардия после сражения с тобольцами