Дядя самых честных правил 7 - Александр Горбов

— Пётр Фёдорович боялся поднятых мертвецов. Кажется, он мельком увидел того, что ходит за вами, и страшно испугался. А я должен был охранять его от мести покойников. Подозреваю, что это могла быть ваша месть, Константин Платонович. Вас ведь собирались казнить?

Не собираясь вдаваться в подробности, я кивнул.

— Сейчас же, когда император в таком состоянии, в моих услугах больше нет нужды. И я собираюсь сегодня же отправиться домой. Ждал только вас, чтобы свести знакомство.

— Для чего?

Он звонко рассмеялся и панибратски похлопал меня по плечу.

— Молодой человек, пройдёт ещё лет пятьдесят, и вы сами захотите поговорить по душам. Нам, живущим долгие столетья, периодически нужен понимающий собеседник, которому не приходится всё объяснять. С занудой Луцианом не может общаться никто из наших, а вы выглядите очень интересной личностью. Так что всегда буду рад видеть вас в своём замке. Посидим, выпьем по маленькой, пригласим прелестных артисток и будем развлекаться, пока не надоест.

— Не слишком вызывающее поведение для некромантов?

Джурьефф всплеснул руками.

— Луциан дурно на вас влияет, Константин Платонович. Кто, кроме нас, заглядывающих в смерть, может во всей полноте оценить жизнь? Именно мы, некроманты, умеем радоваться отпущенным дням лучше всех. Не бойтесь, я научу вас этому искусству.

Он снова расхохотался.

— А Луциану передайте, что он старый ханжа и не умеет веселиться.

Спрятав флягу, Джурьефф поклонился.

— Мы познакомились, и я могу со спокойной душой уехать. Не забудьте, я буду ждать вашего визита.

— Погодите, Глеб Андреевич. Что с императором? Что за «состояние», из-за которого вы решили его покинуть?

— Вам разве не сказали? — он удивлённо вскинул брови. — На Петра Фёдоровича наложили проклятье «Эльфийской проказы». Не слышали о таком? О, это страшная штука, любимое орудие авалонцев. Человек испытывает страшные мучения, медленно теряя силы и жизнь. Хуже всего, что у несчастного будто «гниёт» душа.

— А вы не можете его снять?

— Я похож на безумца? Даже приближаться к авалонской пакости небезопасно. Скажу больше: если кто-то убьёт Петра, чтобы облегчить мучения, проклятие перейдёт на него. Подозреваю, это касается и некроманта, попытавшегося увести императора за грань. Так что я рекомендую вам держаться от несчастного подальше и не рисковать понапрасну.

Глава 37

Три желания

— Вы не вняли моим предупреждениям.

Джурьефф догнал меня у палатки императора и схватил за локоть.

— А вы собирались немедленно вернуться в свой замок.

Он пожевал губами и неопределённо хмыкнул.

— Мне будет неприятно, если вы умрёте раньше срока.

— В самом деле?

Я послал ему насмешливый взгляд. Как-то не слишком верится во внезапно вспыхнувшие дружеские чувства.

— Россия слишком велика для Луциана. Хозяйка прикажет мне «окормлять» часть земель, а я не люблю дальние поездки. Константин Платонович, пообещайте, что не будете приближаться к «Эльфийской проказе».

— Увы, не могу дать такого слова. Я крайне любопытен и должен хотя бы взглянуть.

— Да что вы за человек такой! Сказано же — это смертное неснимаемое проклятие.

— Вот с этого момента подробнее: кто именно пробовал его снять?

— В смысле? Никто ни за какие деньги браться за подобное не будет. Это общеизвестный факт.

— Ах, общеизвестный, — я улыбнулся. — Не от авалонцев ли?

Без сомнения, эльфы с Авалона великие искусники в магии: и Талантливой, и деланной. По всей Европе о них идёт слава самых крутых колдунов, спорить с которыми не может никто. Лучшие волшебные амулеты — с Авалона. Лучшие механические лошади — с Авалона. Самые убойные заклятья и Знаки — оттуда же. Вот только меня терзало стойкое подозрение, что репутация у них «слегка» раздута.

Посудите сами: несколько столетий механические лошади считались чуть ли не авалонским чудом, а потом какой-то механик-цверг разобрался в их устройстве и коней начали производить на континенте. Похожие истории случались и с другими магическими устройствами. Может, и проклятье не такое уж и не снимаемое? Просто никто не пробовал разобраться, как оно работает.

Так что я собирался как минимум посмотреть, что это за «Эльфийская проказа» такая. Во-первых, из научного интереса — всегда полезно подсмотреть устройство чужих заклятий. А во-вторых, чтобы прикинуть, как от него защищаться. Кто знает, вдруг и на меня захотят наслать подобную пакость? Лучше уж подготовиться заранее, а может, и выйдет снять эту гадость с Петра.

— Глеб Андреевич, будьте добры, отпустите мою руку. И не отвлекайте меня, пожалуйста, пока я не осмотрю ваше проклятье.

— Оно не моё, — недовольно буркнул Джурьефф, но разжал пальцы и отступил на шаг.

Осторожно отодвинув полог, я заглянул в палатку Петра.

* * *

Всеми брошенный, император Российской империи лежал на узкой походной кровати. Лицо бледное, лоб блестит от пота, кожа на руках почернела и покрылась язвами. Глаза были закрыты, но подрагивающие веки и хриплое отрывистое дыхание указывали — он испытывает тяжёлые страдания.

Злая ирония! Когда он был в силе, вокруг вились десятки людей. Угадывавших любое его желание, готовые исполнить любой приказ. А сейчас ни одна живая душа не пришла, чтобы подать ему хотя бы стакан воды. Бедный, бедный Пётр! Впрочем, я не собирался жалеть своего врага больше, чем он того заслуживал.

Переключившись на магическое зрение, я пристально вгляделся в его фигуру. Искать проклятье не пришлось — в груди императора угнездилась чёрная эфирная клякса, пронизавшая тонкими «корешками» всё тело. Даже на расстоянии чувствовалось, какая это опасная и убийственная дрянь. И если сейчас она исчезнет, скорее всего, Пётр уже нежилец. В какой-то момент даже показалось, что проклятие специально поддерживает в нём жизнь, чтобы продлить мучения.

— Видите? — прошептал Джурьефф, заглянувший в палатку следом за мной. — Оно взяло его и будет убивать долго, очень долго. Лишая сил и заставляя страдать. Тут ничем уже не поможешь, идёмте!

Я отмахнулся от него и прищурился. Так-так, посмотрим, как устроено заклятье.

Нет, это вовсе не бесформенная «клякса», как представилось в первый момент. Если приглядеться, то можно разглядеть внутренние структуры. Похоже на «бутерброд» из нескольких слоёв. Вернее, «сэндвич» — две связки Знаков, между которыми зажат чёрный эфирный «мазок». Последний наверняка сделан Талантом, именно он и убивает носителя. А вот деланная обёртка отвечает за «неснимаемость» и смену носителя в случае убийства жертвы.

— Хватит, — на ухо прошипел Джурьефф и потянул меня наружу, — идёмте отсюда.

Сопротивляться я не стал и