Клинок ночи - Райан Кирк

уже не боялась никого из них. Горо был вожаком стаи, но не потому, что был сильнее, а потому, что был самым жестоким и пользовался благосклонностью настоятеля.

Настоятель был совсем другим. Он использовал дар, но Морико не могла понять, как он это делает. Она думала, что сможет превзойти его, если поймет, в чем его сила. Но он редко показывал всю свою мощь, поэтому у нее было мало возможностей оценить его. Она пыталась вспомнить, как проходил бой с ним, но ее разум не желал вспоминать подробности того дня, который она предпочла бы забыть.

Ее неуверенность и тренировки с Орочи приводили ее в замешательство – по многим причинам. Морико хотела уйти и была уверена, что сможет покинуть монастырь, не опасаясь преследования. Но она не знала, что будет делать дальше. Она уважала Орочи, но не была уверена, что хочет жить как он. Она почти достигла зрелости, но не знала, как существовать в мире за пределами монастырских стен. Ее навыки не позволяли найти обычную работу.

Раньше девочка находила утешение в обычных делах и правилах монастыря, но теперь эти правила к ней не относились. Ни один монах не приходил, чтобы приказывать ей сделать что-то или куда-то пригласить. Каждый раз, когда она видела, как один из них смотрит на нее, то понимала, что стала изгоем. Поначалу она злилась, но со временем гнев утих, и она поняла, что монахи чувствуют себя так же неловко, как и она. Она выступила против них и пыталась победить человека, на которого они все равнялись. В их понимании она была предательницей. Предательница, оставшаяся в живых только благодаря милости настоятеля. Ей было не место среди них.

Несколько дней после ухода Орочи Морико бесцельно бродила по монастырю, надеясь, что кто-нибудь пригласит ее поучаствовать в каком-нибудь занятии. Но монахи оставили ее в покое, игнорируя, словно она была призраком. Ее не принимали, но никто и не порицал ее.

Со временем Морико снова начала тренироваться. Ей нужно было что-то делать, и поэтому она продолжила заниматься теми практиками, которые знала. Она просыпалась рано вместе с другими монахами и присоединялась к утренней гимнастике. Затем она заставляла себя медитировать почти все утро, концентрируясь на своем даре, как учил ее Орочи. Она сосредоточилась на том, чтобы научиться быть невидимой для других, и работала над тем, чтобы расширить охват своих чувств. Орочи учил ее, что здесь нет никаких пределов. Все зависит от того, сколько информации ты приучишь свой разум воспринимать. Чем дальше отпускаешь чувства, тем больше информации приходится обрабатывать. Если ты справляешься с этим, чувства охватывают большую площадь. Когда твой разум больше не мог обработать всю информацию, дар переставал расширяться.

Морико тренировалась. Она сосредоточилась на том, чтобы чувствовать все происходящее в монастыре, все живое, большое и малое. Как только она смогла справиться с этим объемом информации, то расширила сферу охвата своего дара, отпуская чувство на один шаг дальше за раз, щупальца выбрасывались вперед, протягиваясь на новые расстояния. Это был медленный процесс, но Орочи подчеркнул, что тут необходимо терпение, и в течение нескольких лун Морико добилась значительного прогресса. Она научилась распространять чувство на несколько десятков шагов дальше, чем когда Орочи ушел.

Она присоединялась к монахам за общим обедом, а затем тренировала свои боевые навыки. Орочи показал ей новую систему, и Морико усердно работала над тем, чтобы овладеть ею. Без партнера было гораздо сложнее, но она была полна решимости стать достаточно сильной, чтобы сражаться самостоятельно. Она мысленно представляла себе голос Орочи, поправляющего ее технику.

Пока Морико становилась сильнее, жизнь в монастыре и за его пределами продолжала участвовать в Великом Цикле. Морико мало думала о чем-то, кроме тренировок, пока глубокой зимой не произошел один инцидент. Горо снова уехал в радостном настроении. Морико, давно наблюдавшая за укладом монастыря, подозревала, что он ушел искать будущих монахов. Этот поиск был нескончаемым. Монахи постоянно уходили, чтобы испытать новых учеников, но мало кто наслаждался процессом разлучения детей с их семьями так, как Горо.

Уход Горо заставил Морико задуматься о собственной жизни. Она вспомнила, как сама пришла в монастырь, как сильно ненавидела Горо и жизнь в монастыре. Она так боролась с монастырским укладом, что осталась последним ребенком в той группе, кто все еще допускал мысль о побеге. Вдруг она поняла, что больше не ненавидит монастырь так, как раньше. Она все еще не принимала здешние обычаи, но уже не ненавидела жизнь здесь. Даже если у нее были навыки, позволяющие сбежать, ей было здесь спокойно, и она не уходила.

Это внезапное осознание удивило ее. Когда это она перестала мечтать о том, чтобы покинуть монастырь? Наверное, после приезда Орочи. Она была готова сопротивляться монастырским тренировкам до самой смерти. Но он показал ей новый путь, о котором она раньше не помышляла. Морико и представить себе не могла, что сможет стать такой сильной.

Она стала сильнее, и ее желание жить возросло. Теперь у нее была возможность что-то изменить, и она больше не была беспомощной.

Мысли привели ее к размышлениям о том, какой девочкой она была, когда росла с родителями, о какой жизни мечтала, когда ей было всего пять циклов. Ее мечтой было оказаться в глухом лесу, лес был ее первой любовью. Она хотела быть среди деревьев, ощущать тайну жизни и смерти, которая преследует тебя повсюду в дикой природе.

Еще пару лун назад эта мысль заставила бы ее посмеяться над своими глупыми детскими мечтами. Но сегодня, глядя на то, как Горо отправляется на задание, она сожалела, что потеряла свою мечту. Морико порылась в памяти, пытаясь отыскать любовь к дикой природе, которую она когда-то испытывала, желание разрушить все рамки и влиться в Великий Цикл. Но она не могла найти ничего – ее память стерлась медленным течением времени.

В отсутствие Горо Морико пыталась забыть осознание перемен в себе. Она с головой погрузилась в тренировки, сосредоточившись только на поставленной задаче. Это помогло, но в глубине души все еще оставалось ощущение, что она что-то потеряла, важную часть себя, которая стиралась так постепенно, что Морико даже не заметила, когда она исчезла.

Горо вернулся через два дня. Он был не один: с ним была маленькая девочка, перекинутая через спину лошади и привязанная к седлу. Его появление заставило Морико нахмуриться. Редко находилась причина для того, чтобы кого-то привязывать. Что-то здесь было не так. Морико наблюдала и прикидывала, что к чему.

Девчушка кипела от ярости. Морико не