Сколько ты стоишь? - Аннa Шнайдер

Да, это она действительно не помнила…

— Твой папа был не против. Зато я решительно воспротивилась. Эх, Варя… Забыла, как я вам обоим доказывала, что переезжать к черту на кулички и жить среди чужих шкафов и тараканов — не лучшая идея для девятнадцатилетней одинокой девушки. Папа тогда впечатлился моим воплем «А кто её будет вечером встречать? Пушкин?!» и тоже начал тебя отговаривать. И ты сдалась. А потом я узнала, что беременна, мы начали обустраивать детскую, и ты вообще забыла эту дикую идею.

В памяти вдруг что-то шевельнулось, и Варя действительно вспомнила…

Почему её до сих пор не удивлял тот факт, что Ирина всегда была решительно против её переезда? Работал стереотип: она считала, что мачехе просто удобно иметь дома бесплатную уборщицу и кухарку.

Но это ведь неправда. Тогда, после Вариного возвращения из больницы, Ирина сама варила им с папой супы, да и не только супы… И убиралась тоже. Да и сейчас не сказать, чтобы она постоянно бездельничала, хоть и любила отлынивать от домашних дел.

Но при этом Ирина никогда не позволяла Варе хозяйничать, если девушка заболевала. Гнала в постель чуть ли не мокрыми тряпками. И первая замечала, если та начинала шмыгать носом…

— К чему я это говорю? Кх-хм, — мачеха прокашлялась. — У меня самой папа был очень холодным человеком, никогда по голове не гладил, ласкового слова не говорил. И только когда меня в шестнадцать машина сбила и он прибежал в больницу весь бледный, я поняла, что он просто не умеет выражать свои чувства… Может, я тоже не умею? Как думаешь?

Варя смотрела на Ирину, вытаращив глаза.

— Короче… Кх-хм… — мачеха вновь кашлянула и поглядела на неё немного смущённо. — Люблю я тебя, Варь. Я не знаю как — как дочку или подружку, и не спрашивай даже, не отвечу. Просто вот… люблю. И волнуюсь. Ты сама не своя которую неделю, я уже счёт им потеряла. Не сплю, конфеты вон есть начала. Может, поделишься?

В горле почему-то першило, а в глазах что-то жглось.

— Я… — Варя шмыгнула носом и потёрла по своему обыкновению щёки ладонями. — Я просто… В общем… я…

Ирина подождала ещё немного, а потом вздохнула, встала с табуретки, обняла падчерицу и погладила её по светлой макушке.

— Ладно. Не мучайся. Но если захочешь рассказать — приходи. Мне не всё равно, Варь.

Глазам и щекам было адски мокро, словно у Вари внутри внезапно прорвало плотину.

— Не такая уж я и плохая мачеха, правда? — пошутила вдруг Ирина, но за смехом отчётливо слышались слёзы.

— Правда, — ответила Варя и прижалась к ней крепче.