Сколько ты стоишь? - Аннa Шнайдер

35

***

Вечером, когда Варя пила чай на кухне, к ней вместо Дятла пришла Ирина. Порылась в шкафу, достала оттуда упаковку «Коровок», плюхнула их на стол и села на соседний табурет.

— Ну, рассказывай, — заявила мачеха, заглядывая внутрь кружек. Нашла чистую, положила туда чайный пакетик и вновь встала с табуретки, на этот раз за кипятком.

— Что рассказывать? — спросила Варя с удивлением и потянулась за «Коровкой». Она любила эти конфеты.

— Варь, я же не слепая, — укоризненно сказала Ирина, удивив падчерицу ещё больше.

— Э-э-э… А где связь? «Ну, рассказывай» и «Я же не слепая» — какие-то абсолютно разные идеи…

— Угу, — Ирина налила кипятка в чашку, подёргала пакетиком, потом добавила холодной воды, сразу же отхлебнула и, блаженно зажмурившись, продолжила: — Ты сама не своя. Поначалу я молчала, думала, взрослая, сама разберёшься. Но неделя тянется за неделей… а твой английский сплин, то есть русская хандра, продолжается. Даже папа заметил, представляешь! Поинтересовался пару дней назад осторожно, не знаю ли я, что с тобой. Как думаешь, почему?

— Почему? — спросила Варя обречённо. Кажется, её решили допросить с пристрастием…

— А ты суп пересолила! — ответила мачеха и тоже потянулась за конфетой.

— Ирин, ты же на диете…

— Я всегда на диете, — отмахнулась женщина. — Это не причина не есть конфеты. Так вот. Ты — и вдруг что-то там пересолила! Это же нонсенс!

— Да ладно. С кем не бывает…

— С тобой не бывает. Ты готовишь идеально, и не спорь, я лучше знаю.

Варя скептически фыркнула.

— Ну допустим.

— Так рассказывай, — Ирина сунула «Коровку» в рот и глотнула чаю, — что с тобой происходит. Нельзя всё время молчать, Варь.

— Может, и нельзя. Но иначе у меня не получается.

Мачеха вздохнула, посмотрела исподлобья.

— Тогда давай я тебе кое-что расскажу. Не рассказывала ведь никогда… Вдруг поможет.

— Вряд ли.

— А вдруг? Ты послушай свою старую мачеху, не такая уж она и дура.

— И не такая уж и старая…

— Ну стареющая, — Ирина усмехнулась. — Через пять лет полтинник исполнится — это немало.

— Однако ты не старая дева, — поддела её Варя.

— Дятел донёс? — фыркнула женщина. — Так я и знала. Ляпнула сдуру, а он тут как тут со своими вопросами… Ну прости, сгоряча и не подумавши…

— Да я и не обижаюсь. На правду не обижаются.

Взгляд Ирины вдруг стал очень серьёзным. Варя знала этот взгляд — мачеха смотрела так на Кешу, когда он делал что-то совсем глупое или недозволенное.

— Слушай. Помнишь, сколько мне было лет, когда мы с тобой познакомились?

— Э-э-э…

— Тридцать шесть. А я влюбилась в твоего отца, как девчонка. Серьёзно, у меня крышу срывало даже не представляешь как… А он вдруг заявил, что у него взрослая дочь, которая ему дороже любых баб, и если я тебе не понравлюсь, то и нафиг отношения.

Варя изумлённо открыла рот. Ничего этого она не знала и даже не догадывалась…

— И когда мы познакомились… Варь, серьёзно: я тебя почти ненавидела. Нет, конечно, не тебя лично, а просто сам факт того, что ты можешь сказать: «Она мне не нравится» — и Ваня плюнет на наши чувства.

— Я бы не стала так говорить, — возмутилась Варя, и Ирина улыбнулась.

— Теперь-то я знаю. Не обижайся, я рассказываю, как было. А зачем — сейчас поймёшь.

Я замечала, что не нравлюсь тебе, но отца ты против меня не настраивала, и постепенно я смирилась с твоим наличием, тем более что ты тогда вроде как замуж собиралась… А потом случилась та история с выкидышем, и твой папа попросил навестить тебя.

— Зачем? — удивилась Варя.

— Ну ты же знаешь, у него какая-то своя логика. Не женская и не мужская, своя. Он сказал: «Ей сейчас нужна женщина» — и всё, клещами больше ни слова нельзя было из него вытянуть. Но я обещала навестить — и навестила.

Ирина замолчала, глотнула чаю, засунула в рот ещё одну «Коровку» и продолжила:

— Ты даже не представляешь, Варь, что я тогда почувствовала. Я шла в больницу к дочери будущего мужа, к девушке, которую не особенно любила, а пришла… к несчастному больному ребёнку.

— Что? — Варя крайне удивилась.

— Я ведь видела тебя до этого только на официальных встречах, при полном параде. А тут ты лежишь в постели, бледная как смерть, с потухшим взглядом и какими-то синеватыми губами. И меня так… торкнуло, как сказал бы твой папа. И я впервые подумала, каково тебе было расти без мамы. И каково сейчас оказаться обманутой женихом и потерять ребёнка. В общем, меня пронзило жалостью и сочувствием, и я начала ходить к тебе чуть ли не каждый день. Помнишь?

— Помню, — кивнула Варя, чувствуя влагу в глазах.

— Но ты, наверное, не помнишь, как сказала, что снимешь квартиру и переедешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍