Миры Роберта Хайнлайна. Книга 3 - Роберт Хайнлайн

По тому, как плавно моя капсула вошла в атмосферу, я мог судить: капитан положила нас с почти нулевым боковым вектором — об этом можно только мечтать. Я почувствовал себя счастливым не только потому, что мы придем точно к цели в нужное время, но и потому, что нам выпало работать с таким капитаном.

Внешняя оболочка капсулы прогорела и отвалилась. Атмосфера начала тут же разъедать вторую оболочку, качка и тряска усилились, потом стали еще сильнее — вторая оболочка прогорела и отвалилась по кускам. Одна из тех уловок, которые позволяют десантнику, летящему в капсуле, надеяться дожить до пенсии. Куски оболочки, которые отваливаются от капсулы, не только тормозят падение, но и наполняют небо бессчетным количеством целей, способным сбить с толку любой радар — каждая из них может быть десантником, бомбой или чем-нибудь еще. Этих кусков достаточно, чтобы свести с ума любой баллистический компьютер, — и сводят.

Для пущей забавы с корабля выпускается целая куча фальшивых яиц-капсул сразу после выброса десанта, и эти фальшивки летят быстрее наших капсул, потому что оболочек не сбрасывают. Они достигают поверхности планеты, взрываются, отвлекают внимание, расчищают площадку — короче, прибавляют дел комитету по организации встречи на планете.

В то же время радиосвязь корабля, игнорируя всякий радарный шум, намертво привязана к направленному сигналу командира корабля. Компьютеры корабля рассчитывают твою ближайшую задачу.

Когда вторая оболочка отлетела, из третьей был автоматически выброшен первый ленточный парашют. Он работал недолго, да и не был рассчитан на это: один чувствительный, мощный рывок — и парашют летит своей дорогой, я своей. Второй парашют работал чуть дольше, а третий уже довольно длительное время. Я увидел, что внутри капсулы начинает подниматься температура, и начал думать о приземлении.

Третья оболочка отлетела, когда до конца отработал третий парашют, и теперь вокруг меня не было ничего, кроме бронескафандра и пластикового яйца, внутри которого я все еще был привязан. Наступило время решать, где и когда я буду приземляться. Не двигая руками (я не мог), пальцем включил экран ближнего видения и, когда он засветился чуть выше моих глаз на внутренней поверхности шлема, начал считывать данные.

Миля плюс восемьдесят метров. Немного ближе, чем я люблю, особенно в отсутствие компании. Яйцо теперь падало с постоянной скоростью, и не было никакого смысла оставаться внутри. Однако температура на поверхности яйца показывала, что автоматически оно откроется еще не скоро. Поэтому другим пальцем я нажал кнопку, освобождавшую меня немедленно.

Первая часть программы отрезала ремни, которые меня опутывали. Вторая взорвала окружающий меня пластик, и он стал падать, расколовшись на восемь частей. Я был на свободе, «сидел» на воздухе и видел все своими глазами! Меня согревала мысль, что оболочка пластикового яйца покрыта тонким слоем металла и каждый кусок ее выглядит на экране радара точно так же, как десантник в бронескафандре. Тому, кто обрабатывал данные радара — будь это живое существо или компьютер, — предстояла неприятная задача: решить, какой из девяти объектов является десантником, не говоря уже о тысячах кусков и обломков, летящих на расстоянии нескольких миль вокруг. При подготовке десантнику обязательно дают поглядеть — и своими глазами, и на экране радара, — в какое замешательство приводит выброс десанта силы обороны на земле: уж больно беззащитным и словно раздетым чувствуешь себя, когда кувыркаешься вот так в воздухе без скорлупы. Можно легко впасть в панику, открыть парашют слишком рано и превратиться, как у нас говорят, в сидящую утку. Или вообще не открыть парашют и сломать ноги, позвоночник или проломить череп.

Я вытянулся, распрямился и поглядел вокруг. Потом сложился и снова выпрямился, теперь уже в позиции «ныряющий лебедь», лицом вниз, и попытался получше рассмотреть, что там подо мной. На планете, как и планировалось, была ночь, но инфравидение, если к нему привыкаешь, дает вполне четкую картину. Река, по диагонали пересекавшая город, была прямо подо мной. Она стремительно приближалась, сияя, так как температура воды была выше, чем земли. Мне было все равно, на какой берег приземляться, лишь бы не в воду: это бы сильно затормозило дело.

Сбоку, по правую руку, примерно на моей высоте, мелькнула вспышка. Кто-то из не очень дружелюбных туземцев, засевших внизу, кажется, сжег кусок оболочки моего яйца. Не медля я выбросил первый парашют — только для того, чтобы как можно скорее исчезнуть из поля зрения радара, если они начнут кучно обстреливать выбранный кусок неба. Я быстро пришел в себя после рывка и еще секунд двадцать плыл на парашюте вниз, а потом отбросил его, не желая привлекать внимание.

Должно быть, все это сработало. Меня не сожгли.

Примерно на высоте шестисот футов я открыл второй парашют… затем заметил, что меня несет прямо в реку и что на высоте примерно в сто футов я пролечу над чем-то вроде склада — строением с плоской крышей, стоящим у реки… Я отбросил парашют и с помощью реактивных двигателей скафандра приземлился на крышу склада. Первое, что я сделал, попробовал запеленговать сигнал нашего сержанта Джелала.

И обнаружил, что оказался не на той стороне реки. На кольце компаса в моем шлеме огонек Джелала горел далеко к югу от того места, где я ожидал его увидеть. Значит, я взял слишком к северу. Я побежал к краю крыши, на ходу пытаясь наладить связь с командиром ближайшей группы. Он оказался где-то в миле от меня.

— Эйс! Выравнивай цепь! — крикнул я, бросил позади себя портативную бомбу и резко стартовал, чтобы пересечь реку и добраться до другого берега на двигателях. Эйс ответил так, как я и думал. Он засек меня, но не собирался бросать свою группу. Я почувствовал, что он вообще не настроен слушать мои приказы.

Склад за моей спиной поднялся в воздух, и взрывная волна настигла меня над рекой, хотя я предполагал, что взрыв произойдет, когда я буду уже укрыт зданиями на далеком берегу. Что-то нарушилось в гироскопической системе, и я был близок к тому, чтобы кувыркнуться в воду. Ведь я поставил взрыватель на пятнадцать секунд… или не поставил? Я вдруг понял, что позволил себе потерять над собой контроль. Худшая вещь, которая может случиться с тобой в бою на поверхности планеты. «Все равно что на учениях, — предупредил меня Джелли. — Делай все спокойно и правильно, пусть это отнимет у тебя лишние полсекунды».

Добравшись до другого берега, я снова связался с Эйсом и приказал, чтобы он перестраивал группу. Он не ответил: видимо, уже занялся этим. Он делал свою работу, и до поры мне было наплевать на его невоспитанность. Но на корабле (если Джелли утвердит меня помощником командира) придется выяснять с ним отношения, чтобы понял, кто начальник. Он был капралом, а я лишь занимал капральскую должность. Но он должен мне подчиняться, и я не мог допустить, чтобы мои приказы в бою игнорировались. Это было бы гибельным для всех.