Леди Малфой - Rishanna

«Эх, Нарцисса, какой же ты дар вот так запросто отвергла…» — подумала я и провалилась в черный омут, то ли обморок, то ли что похуже…

В мою ногу кто-то больно ткнул пальцем с довольно острым ногтем. Никаких «Ай» и «Ой» я не произнесла, губы не слушались и пересохли, а в горле все будто горело. Огонь в душе, огонь в теле, огонь везде! Зачем просыпаться? За что такие муки? Ну, тут я лукавлю, я знала за что. Знала, знаю и всегда буду знать. И что вот так гореть мне обязательно когда-нибудь придется — тоже догадывалась, каждый раз вспоминая Полумну и её ужасную кончину.

Меня снова кто-то потревожил, но на этот в меня не просто ткнули, в меня вонзили ногти, да не один, а целых пять!

Открыв глаза, я поспешила их закрыть. О чем я могу разговаривать с Беллатрикс Лестрейндж перед смертью? Исповедаться ей, что ли? Или это она пришла ко мне с аналогичной целью?! Чтоб уж исключительно на том свете прознали о её делишках, о которых на этом никому не известно? И есть ли такие вообще? Публично убивать и мучить — её жизненное кредо.

«Только не она, ну пожалуйста!» — просила я неизвестно кого.

— Живая? — с явным сомнением в голосе поинтересовалась моя посетительница и в задумчивости почесала своим острым когтем подбородок. Я уже тоже начала сомневаться, но рукой шевельнула, обозначив свою слабую жизнеспособность. — А говорить можешь?

— Может еще сплясать… — просипела я с таким трудом, будто вечность не разговаривала.

— Юморишь? Да уж, Грейнджер ты теперь никудышная… — в той грязи, в которой я оказалась, оставалось только юморить, и не обращать внимания на то, что она, грязь, стала частью меня. Чтобы она стала еще и частью моей смерти? Нет, Белла, не буду я перед тобой плакать, уж извини.

— Ты зачем пришла?

— Я? — она вытаращила на меня удивленные глаза.

— Ну зачем я здесь, всем известно, Белла! — меня начал душить кашель и женщина машинально протянула руку к графину с водой, вспомнив, что она еще и человек, но тут же одернула, как от огня, побоявшись такого необычного проявления своей насквозь гнилой личности.

— Хм… — Лестрейндж пожала плечом и что-то замычала себе под нос, видно решала, и почему собственно она здесь. — Отчего мужа отослала? Как за спиной его прятаться, жить вместе и детей делать, так вместе, а как умирать, так честь и достоинство бережешь? Посетителей видеть не хочешь, родителей видеть не хочешь! Думаешь, похвалит кто, что ли? Ха! Не дождешься — мир суровый…

Беллатрикс говорила не совсем своими словами, уж больно связно. Ей и дела не было до всего сказанного, просто она произносила что-то, лишь бы произносить, оттого пришла моя очередь таращиться на неё и задавать глупый вопрос:

— Чего?! — только у меня он вышел короче.

— Драко интересовался, — Белла тряхнула своей копной и принялась с напускным вниманием разглядывать белый гладиолус на окне.

— А… — протянула я с пониманием.

Парень явно не «интересовался», а орал и психовал, но мне действительно не хотелось никого видеть, мне хотелось жить, а раз такого варианта не предусмотрено, то хотя бы спокойно умереть. Со своими мыслями в голове, своими воспоминаниями и без мучительного изучения лица мужа в безрезультатных поисках чего-то светлого и нежного, что во мне самой умерло совсем недавно, и к тому же, не без участия Малфоев. Они не виноваты, в том, что есть у меня, у меня, по сути, кроме них и нет никого! Мы сроднились, так уж вышло, но что-то во мне противилось трогательному прощанию. Не хотелось держать ничьих рук, видеть скупые мужские слезы, слушать плачь подруги. Люциус понял, а Драко не смог. В потаенном уголке своей души он затаит жуткую обиду, и мне не раз придется просить у него прощения. Он никогда лично мне не сделал ничего особо дурного, ни в Хогвартсе, исключая оскорбления, разумеется, ни после него. Но он — это Малфой. Еще и тот Малфой, убийства для которого — часть судьбы, пусть и не им выбранной. Не знаю, что мной двигало, может эгоистичное желание оправдаться? Нелогичное и нехорошее? Мол, не я плохая, заставили меня, вот посмотрите, высшие силы, даже мужа не зову, вся такая раскаявшаяся! Хотя нет, не так. А как, не знаю и по сей день…

Но как бы я не мужалась, палата маггловского госпиталя — не место для моей смерти.

— Забери меня отсюда, пожалуйста… — Беллу часто просили, но только лишь о пощаде. Она посмотрела на меня долгим пытливым взглядом. Может думала, что я шучу, раз прошу её, и никого кроме неё, о помощи? Само собой, рассчитывала я не на душевные качества Лестрейндж, в отсутствии которых не сомневалась, а на обычное понимание и холодный расчет. Уж ей ли, ненавистнице грязной крови, меня не понять?

Женщина обошла кровать, несколько раз одернула одеяло, неосознанно поправляя его, беззвучно задвигала губами и на несколько минут покинула реальность, настолько отсутствующим был её вид.

— А ты в пути не загнешься? — озвучила она весьма резонное опасение.

— Не обещаю.

— Ну ладно, может и вправду, лучше так будет, быстрее доберется до тебя, если найдет…

— Кто?

— Не скажу! — отрезала Беллатрикс.

— Ну как хочешь, только умоляю, незаметно… — на слове «умоляю» в помещении раздался жуткий грохот. Белла зацепила металлический столик на колесиках и тот опрокинулся. Может совпадение, а может и испытала она что-то, опровергнув мою убежденность в её полной бесчувственности. Хотя применимо к ней, даже удивление — пик эмоциональности.

— Понаставляли тут всего, бездари тупоголовые! И что ты тут забыла?!

Аппарацию я перенесла ужасно, но на фоне моего состояния она не сыграла большой роли. К счастью, мужчины в доме отсутствовали. Как позже узнаю, Люциус буянил в Дырявом Котле, практикуя свое владение магией на каждом встречном поперечном, отчего от него еще долго будут шарахаться в разные стороны завсегдатаи заведения. Ну а Драко заранее отбыл скорбеть к своей даме сердца, о существовании которой пока никто и не догадывался. Думаю, там он тоже хорошо принял на грудь.

— Прибыли, дальше сама.

— Я не смогу сама!

Белла разразилась громогласным смехом и запрокинула голову.

— Без меня не можешь? Ха-ха-ха! — но смахнув выступившую слезу все же подставила плечо в качестве опоры и проводила меня к спальне.

Странно было ощущать на себе руку Беллатрикс, а своей ощущать её тело. Противоестественно, что ли…

Уже возле самой двери в мою спальню она настороженно замерла, схватилась за предплечье и прошептала:

— Не знаю, чем ты заслужила. Можно было и другую найти! Теперь иди… — возражать я не стала. В её голосе звучал металл и обида. — Да за стенку держись, идиотка! Падаешь ведь!