Сады Луны - Стивен Эриксон

Быстрый Бен замер. Кукла словно забыла, что рядом сидит маг. Сейчас он слышал мысли самого Локона. Чародей вдруг осознал, что заглянул через разбитое окошко в безумный мозг куклы. И там скрывалась главная опасность. Чародей задержал дыхание, а Локон продолжал, не сводя глаз с завихрений тумана внизу.

— Зубец её должен был убить — убил бы, если бы не этот кретин капитан. Какая ирония: он теперь за ней ухаживает и хватается за меч, как только я захожу в комнату. Он знает, что я бы высосал её жизнь в один миг. Но этот меч… Какой же бог играет с этим безмозглым дворянчиком? — Кукла продолжала говорить, однако её слова слились в неразборчивое бормотание.

Быстрый Бен ждал, надеясь услышать что-то ещё, но и того, что узнал, уже хватило, чтобы сердце мага тревожно забилось. Это непредсказуемое, безумное создание держалось только на тонких нитях контроля, которые сам чародей привязал к деревянному тельцу Локона. Но такое безумие даёт силу — хватит ли её, чтобы разорвать эти нити? Маг уже не был так, как прежде, уверен в своей власти над куклой.

Локон замолчал. В нарисованных краской глазах по-прежнему клубилось чёрное пламя — отблеск силы Хаоса. Быстрый Бен подался вперёд.

— Выясни планы Тайшренна, — приказал он и пнул куклу ногой. Носок сапога врезался в грудь Локона, и тот, кувыркаясь, взлетел в воздух. Кукла скрылась за краем выступа и полетела вниз. Разъярённый вой постепенно стих, когда Локон скрылся за желтоватыми тучами.

Быстрый Бен глубоко вздохнул и набрал полную грудь вязкого, затхлого воздуха. Он понадеялся, что такое прощание сотрёт из памяти Локона воспоминания о последних минутах. Но всё равно маг чувствовал, что нити натягиваются туже и туже. Чем больше этот Путь выворачивает Локона, тем большую силу получает кукла.

Чародей знал, что нужно сделать, — Локон сам подсказал ему выход. Тем не менее Быстрому Бену этот выход не нравился. Он почувствовал на языке горький привкус желчи и сплюнул с обрыва. В воздухе стоял густой запах пота, и маг даже не сразу понял, что это его собственный пот. Он прошипел проклятье.

— Пора уходить, — пробормотал Быстрый Бен. Он поднял руки.

Тут же вернулся рёв ветра, и чародей почувствовал, как устремляется вверх, в верхнюю пещеру, а затем — в следующую. Вокруг смазанным маревом пролетали каменные стены, а в голове мага засело одно-единственное слово, которое обернулось вокруг проблемы Локона, словно паутина.

Быстрый Бен улыбнулся, но эта улыбка была ответом страху. А слово осталось — «Зубец» — и это имя придало страху чародея облик.

Наступила тишина, и Скворец поднялся. Выражения лиц вокруг были сдержанными, взгляды опущены или устремлены в сторону, в какое-то личное пространство, где текут самые тяжкие мысли. Единственное исключение составляла Жаль, которая одобрительно смотрела на сержанта яркими глазами. Скворец задумался, кто же одобряет его в глубине этих глаз, но тотчас покачал головой, разозлившись, что подозрения Быстрого Бена и Калама завладели и им.

Скворец повернулся и увидел, что к ним подходит Быстрый Бен. Чародей выглядел уставшим, под глазами залегли пепельные тени. Взгляд Скворца метнулся к Каламу. Убийца кивнул.

— Ну, шевелитесь, — буркнул он. — Грузитесь в баркас и готовьтесь.

Молоток повёл всех к берегу.

Калам задержался, чтобы дождаться Быстрого Бена, и сказал:

— Взвод, кажется, выдохся, сержант. Скрипач, Тротц и Вал столько земли выгребли из тоннелей, что хватило бы, чтобы похоронить всех покойников Империи. Я беспокоюсь за них. Молоток — он ещё держится… Но всё равно, что бы там Жаль ни знала про рыбную ловлю, я не думаю, что они сумеют выплыть даже из ванны. А мы собираемся грести, чтобы пересечь озеро размером с треклятое море?

Скворец поджал губы, но потом заставил себя привычно пожать плечами.

— Ты отлично знаешь, что если так близко от города открыть любой из Путей, это почти наверняка заметят. Нет выбора, капрал. Будем грести. Если только не сумеем поднять парус.

Калам хмыкнул.

— Откуда это вдруг девчонка научилась ловить рыбу?

Сержант вздохнул.

— Понимаю. Умение из ниоткуда, верно?

— И охрененно вовремя.

Быстрый Бен добрался до большого камня. Увидев выражение его лица, оба замолчали.

— Я сейчас предложу кое-что, и это вам сильно не понравится, — заявил чародей.

— Ну, давай послушаем, — ответил Скворец подчёркнуто ровным голосом.

Через десять минут трое солдат спустились на скользкий каменистый пляж. Калам и Скворец выглядели потрясёнными. В дюжине ярдов от кромки воды стоял баркас. Тротц тянул за верёвку, привязанную к изогнутому носу, пыхтел и постанывал, навалившись на неё всем весом.

Остальные солдаты взвода сгрудились рядом и тихо обсуждали тщетные усилия Тротца. Скрипач между делом поднял глаза. Увидев, что к ним решительно шагает Скворец, сапёр побледнел.

— Тротц! — заревел сержант.

К Скворцу повернулось лицо баргаста — глаза широко распахнуты, синеватые татуировки почти не видны от напряжения.

— Отпусти верёвку, солдат.

Калам весело хрюкнул за спиной у Скворца, который в гневе уставился на остальных.

— Так, — сурово сказал сержант, — поскольку кто-то из вас, идиоты, убедил других, что нужно погрузить всё в баркас, пока он ещё стоит на берегу, можете браться за верёвку и тащить эту лоханку в озеро — без тебя, Тротц. Ты забирайся внутрь, садись поудобней — вон там, у руля. — Скворец замолчал. Он смотрел на невыразительное лицо Жаль. — От Скрипача и Вала я мог этого ожидать, но думал, что поручил всё подготовить тебе.

Жаль пожала плечами. Скворец вздохнул.

— Сможешь поставить парус?

— Ветра нет.

— А вдруг будет! — сорвался Скворец.

— Да, — ответила Жаль. — У нас есть парусина. Понадобится мачта.

— Возьми Скрипача и сделай мачту. Так, остальные, — давайте, спускайте лодку на воду.

Тротц забрался на корму и уселся у руля. Он вытянул длинные ноги и перебросил руку через фальшборт. Баргаст оскалил подпиленные зубы в подобии улыбки.

Скворец обернулся к ухмылявшимся Каламу и Быстрому Бену

— Ну? — нахмурился сержант. — А вы двое чего ждёте?

Ухмылки пропали.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Видели вы того

кто стоит в стороне

проклятый ритуалом

что запер его народ

по ту сторону смерти

гонимое клубящееся

злотворной пыльцой

мчится воинство

а он — в стороне

Первый средь всех