Немилосердная - Гейл Кэрриджер

вампиров. Мальчишка пискнул и рефлекторно схватился за шею графини Надасди худенькой грязной рукой.

Октомат не мог выстрелить без риска ранить Джанела. Современная наука не изобрела оружия, которое могло причинять вред вампирам, но было безвредно для людей; исключением являлся лишь солнечный свет. Одно из щупалец, уже опускавшееся со смертоносной силой на вампирскую королеву, в последнюю секунду отклонилось и с грохотом обрушилось на чайную тележку, которая до сих пор умудрилась выживать в этом хаосе без вреда для себя. От удара она сложилась пополам, и во все стороны полетели тонкий фарфор, куски пирога с патокой и маленькие сэндвичи.

Алексию это доконало. Дитя-неудобство отбивало у нее внутри какой-то ритм в знак одобрения, когда она выступила вперед и принялась изо всей мочи колотить по металлическому щупальцу парасолем.

— Женевьева! Только не пирог с патокой!

Бум-бум-бум. Бах!

Конечно, усилия Алексии пропали втуне, но она почувствовал себя лучше.

Кончик щупальца раскрылся, и из него высунулась трубочка, оказавшаяся рупором вроде тех, что в таком почете у цирковых шпрехшталмейстеров. Октомат поднес его к одной из щелей, заменяющих ему глаза, и мадам Лефу заговорила.

Во всяком случае, голос звучал похоже. И так странно было слышать культурную, мягкую речь с легким акцентом, доносящуюся из такого большого, пузатого механизма.

— Отдайте мне сына, и я оставлю вас в покое, графиня.

— Маман! — закричал Джанел, обращаясь к октомату. Поняв, что это творение его матери, а не какое-то чудище, порожденное ночными кошмарами, он стал вырываться из рук вампирессы. Без малейшего успеха: ведь она была гораздо, гораздо сильнее мальчика, а потому лишь крепче прижала его к себе.

Джанел перешел на французский:

— Не надо, маман! Они меня не обижали. Со мной все хорошо. Они были очень добры. Кормили меня конфетами! — острый подбородок мальчика торчал вперед, а голос звучал требовательно.

Мадам Лефу ничего больше не сказала. Ясно было, что ситуация зашла в тупик. Графиня не собиралась отпускать мальчишку, а мадам Лефу не собиралась выпускать остальных куда бы то ни было.

Алексия начала потихоньку придвигаться к сестре, чувствуя, что очень скоро у королевы останется лишь один выход — бежать. А оставить Фелисити в этом здании, к сожалению, на самом деле было невозможно, какой бы привлекательной ни казалась эта идея.

Особняк покачнулся на фундаменте. Он обрушился больше чем наполовину, невредимой осталась лишь его задняя часть, ему явно оставалось недолго. Несущие конструкции выходили из строя. Алексия частенько думала, что лондонские дома обладают меньшей структурной целостностью, чем даже самый дешевый ее турнюр.

Она подковыляла к вампирской королеве, старательно не касаясь ее.

— Графиня, я знаю, вы говорили, что это не вопрос практичности, но, похоже, сейчас превосходное время, чтобы начать роиться, если вы сможете попытаться.

Графиня обратила на Алексию ставшие черными от страха глаза и открыла рот в крике ярости, продемонстрировав оба комплекта клыков — Питателей и Создателей (этой второй парой обладали лишь королевы). На лице ее почти не осталось признаков здравомыслия. Очевидно, непосредственно в ситуации катастрофы вампиры легко могут уподобиться сильно подверженным эмоциям оборотням и уповать, чтобы спастись, на то немногое, что осталось от их душ.

Леди Маккон не имела привычки сомневаться в правильности своего выбора, но в этот миг вдруг подумала, что, возможно, совершила прискорбную ошибку. Хотя мадам Лефу и промчалась по улицам Лондона, бесчинствуя, нарушая законы и сея хаос, графиня показала себя похитительницей детей, не больше и не меньше. Алексия знала, что у нее есть возможность покончить с этим. Достаточно протянуть руку и коснуться вампирессы, превратив ту в человека, совершенно обыкновенного и уж всяко неспособного удержать жилистого извивающегося Джанела.

Алексия заколебалась, потому что не могла отринуть логику даже в минуту кризиса. С точки зрения дипломатии, хуже смерти королевы роя от рук дамы-ученого будет только если она погибнет от рук леди Маккон, бездушной, маджаха и супруги оборотня.

Словно чтобы поставить точку в ее колебаниях, внезапно протянувшееся щупальце отбросило Алексию назад. Она споткнулась — больная щиколотка подвела — и упала на спину, как ей показалось, в миллионный раз за этот вечер.

Она приземлилась рядом с Фелисити, придвинулась к той и слегка похлопала по щекам. Наконец сестра заморгала и открыла свои голубые глаза.

— Алексия?

Младенцу-неудобству, похоже, надоело такое чересчур вольное, чтобы не сказать жестокое, обращение собственной матери. Он взбрыкнул в знак протеста, и Алексия внезапно снова откинулась на спину, ухнув от боли.

— Алексия! — возможно, Фелисити на самом деле несколько встревожилась. Она никогда не видела, чтобы ее старшая сестра выказывала признаки слабости. Никогда.

Алексия сделала усилие и села.

— Фелисити, нам надо убираться отсюда.

Фелисити помогла Алексии подняться как раз вовремя, чтобы они увидели, как лорд Амброуз и еще двое вампиров дружно прыгнули на октомат. Это явно было согласованное нападение. Они накинули на кабину монстра большой кусок ткани, подозрительно напоминавший скатерть, и закутали его. Этот умный маневр моментально ослепил сидевшую внутри мадам Лефу. Теперь она не могла ни ориентироваться, ни нападать. Щупальца тщетно молотили по воздуху.

Октомат был временно обезврежен, и графиня приступила к действиям. Как и ее трутни. Все они бросились к провалу, образовавшемуся на месте рухнувшей стены. Графиня двигалась стремительно, крепко прижимая к груди Джанела. Без всяких колебаний она прыгнула вниз, прямо на обломки здания. В первый миг полета Джанел испустил вопль страха, который быстро превратился в крик восторга.

Алексия и Фелисити тоже добрели до края и посмотрели вниз. Три этажа. Выжить после подобного прыжка они не смогли бы, а другого способа выбраться отсюда не наблюдалось.

Зато им открылся отличный вид на происходящее. Они могли наблюдать за тем, как графиня и ее вампиры, ускользнувшие от щупалец октомата, помчались по залитому лунным светом городу. У них явно наконец-то начался процесс роения. Трутни последовали за ними более осмотрительно, чуть не ползком, постепенно спустились по руинам дома и припустили следом, неспособные развить ту же скорость, что их сверхъестественная госпожа.

Октомат закричал — скорее это была мадам Лефу — и с помощью огненного щупальца сжег застившую обзор скатерть. Избавившись от нее, изобретательница буквально через миг поняла, что ее добыча сбежала. Лишь Алексия с сестрой все еще оставались в качающемся здании — а оно явно собиралось вот-вот рухнуть.

Механический осьминог развернулся и бросился в погоню за удирающими вампирами, круша все, что попадалось ему на пути, и не обращая на это никакого внимания. Мадам Лефу либо не заметила Алексию в ее бедственном положении, либо не сочла нужным ей помочь. Леди Маккон горячо