Спасти шпиона - Данил Корецкий

— Сделай тише! — крикнула она. — Сайленс!

И тихо добавила:

— Придурок…

Мигель убавил звук, но продолжил свой дикарский танец. Его внушительный член болтался при этом, как дубинка, которую носят полицейские в штатском.

Нет, это совсем другая музыка. Пуэрториканская. Не с чем сравнивать.

Мигель ее тоже раздражал. Одно слово — придурок. Но полезный придурок. Он приходил каждый день, несмотря на запреты. Приносил пиццу, гамбургеры, хот-доги, кока-колу, иногда — дешевое вино. К тому же он поставил на место карниз в ее спальне и еще заделал треклятую щель в потолке, из-за которой и начался весь этот сыр-бор с ремонтом. Собственно, сейчас он был единственным близким ей человеком в этом враждебном мире. И она сдерживала раздражение. А когда они занимались любовью, то раздражение вообще исчезало. Но потом появлялось опять. Потому что он был дикарем. Грубым, необразованным, невоспитанным. Но он был ее единственной опорой.

Утром приезжали Пако и Сезар — его бывшие дружки по бригаде. Нечесаные, немытые, в мятых джинсах и расстегнутых до пупа рубахах, они были настроены решительно.

— Мы работать пять дней. Ты должна нам двести долларов!

— За что двести долларов? Вы ничего не сделали, — попыталась возразить Оксана, но угрюмый Пако погрозил ей грязным пальцем.

— Мы много делать. Ты нас прогнала и не заплатила. Отдай наши деньги, а то будет хуже!

— Вот как? — сверкнула глазами Оксана. — Я сейчас позвоню в полицию!

Сезар оскалился и подергал пиратскую серьгу в ухе.

— При чем здесь полиция? Мы только хотим получить свои деньги. Мы видели, как ты себя ведешь…

Он показал на разбитый «Лексус».

— Женщина не должна напиваться, скандалить и делать то, что ты делаешь! И ты нас обманула. Это мы можем пожаловаться в полицию!

— Ах вы… Ах вы…

Слова «грязные пуэрты» зацепились за ее ровные зубки в последний момент и, к счастью, не вылетели наружу. Джессика объясняла, что расизм считается здесь серьезным преступлением, за оскорбление на расовой почве можно угодить в тюрьму. Но возмущение распирало ее и требовало выхода.

— Что ж, пожалуйтесь, — с трудом сохраняя видимость спокойствия, сказала Оксана. — У меня есть вид на жительство и свой дом. А у вас? Где справка службы иммиграции? Где лицензия на работу? Идите, идите в полицию!

Пако наклонился вперед, презрительно выпятив нижнюю губу.

— У нас ничего нет. Мы нелегалы, которым нужно кормить себя и своих близких. Но справедливость важнее справок. И если твой дом сгорит, ты это поймешь. Мы приедем вечером, и будет лучше, если ты отдашь нам двести долларов!

Он развернулся и пнул ногой пустое ведро, так что оно со звоном покатилось по дорожке. Нарочито раскачиваясь, чтобы изобразить уверенность и силу, пуэрты направились к калитке.

Оксана села на крыльцо, закрыла лицо руками и заплакала. Вокруг сгустился беспросветный мрак безысходности. Она сомневалась, что полиция ее поддержит. Особенно после недавних выходок в казино. Теперь репутация изрядно подмочена, многие соседи вообще перестали здороваться. Проклятые лицемеры, ханжеская страна! А эти обезьяны чувствуют себя, как рыбы в воде… Вон как вели себя: грубо, угрожающе, по-дикарски. И что же ей делать?

Но тут во мраке блеснул яркий луч надежды. Мигель! Он такой же, как они! Хорошо, что у нее есть свой, прирученный дикарь!

Оксана с нетерпением ждала Мигеля и, дождавшись, радостно бросилась ему на грудь, отчаянно лопоча и путая английские, русские и испанские слова. Но он все прекрасно понял, успокаивающе похлопал ее по попке и улыбнулся, обнажив хищный оскал белых зубов.

— Не бойся. Я твой мужчина. Никто не смеет обижать тебя. Кстати, этот черный ублюдок, Николас, тебе больше не досаждает?

— Нет, — покачала головой Оксана. — Я его даже не вижу. По-моему, он куда-то уехал…

Мигель с мрачным удовлетворением кивнул, и улыбка его приобрела нехороший оттенок.

— А что твоя соседка? Эта, как ее… Джессика? Она все еще требует от тебя триста двадцать долларов?

Оксана вздохнула.

В субботу она, будто невзначай, зашла к соседям. Хотя здесь такое и не очень принято, но в расцвет их дружбы Джессика приняла русские обычаи и сама частенько забегала в гости. Сейчас Оксана чувствовала свою вину и пыталась ее загладить.

Соседи собирались обедать, на блюде аппетитно дымилась жареная курица, и опять-таки, вопреки местным правилам, они не усадили нежданную гостью в холле у телевизора, а поставили к столу лишний стул. Оксана восприняла это как хороший знак, хотя Джессика держалась довольно напряженно и без обычной сердечности.

Когда они сели за стол, Джон с торжественным видом подошел к телевизору и выключил его — Оксане даже стало не по себе, потому что телевизор тарахтел у них с утра до вечера, если не в одной комнате, так в другой… и тут вдруг такая тишина, словно в уши попала вода. Потом супруги стали громко молиться. Оксана не ожидала этого — когда они с Джессикой лопали пироги и печенье, то соседка вполне обходилась без молитв… Сейчас молитва выглядела демонстративно, как некий урок… Не зная, как повести себя в этой ситуации, она просто уткнулась в тарелку. Потом Джон взглянул на часы, опять включил телевизор и уставился в экран, за время трапезы никто не произнес ни слова. Оксане кусок не лез в горло, она чувствовала, что между ней и хозяевами существует невидимая, тонкая и холодная пленка.

После обеда Джон с Джессикой собрались играть в бадминтон на заднем дворе, Оксана неловко распрощалась, и Джессика прошла ее проводить. А возле калитки сказала:

— Послушай, Кси, тебе не трудно будет отдать мне три сотни на следующей неделе? Скажем, в среду? Джон следит за расходами, и он обратил внимание на лишние траты… «Болинджер» семейным бюджетом не предусмотрен… Так что… А двадцатку можешь отдать потом, когда тебе будет удобно…

— Да-да, конечно, — пробормотала Оксана. — Я все тебе отдам, и двадцатку тоже, не волнуйся… Большое спасибо за обед!

Оксана вздохнула еще раз.

— Требует. До среды я должна отдать долг…

Мигель погладил ее по голове.

— Я принесу деньги, не волнуйся…

Оксана с благодарностью обняла его и принялась целовать щеки, губы, глаза. Ее сердце переполняла благодарность. Все-таки Мигель — верный друг! Впервые она почувствовала к нему уважение и поняла, что была несправедливой — он вовсе не придурок. Это Джессика со своим Джоном придурки! И все остальные тоже…

Поздно вечером Оксана, обнаженная, расслабленно лежала на кровати. Мигель сидел у нее в ногах и обсасывал каждый пальчик, будто играл на любовной флейте какую-то сложную, одному ему известную мелодию.

— Приятно, — прикрыв глаза, тихо повторяла Оксана. — Приятно…

Она говорила по-русски, но он ее понимал. Идиллия могла длиться вечно. Но вдруг с улицы донесся звук плохо отрегулированного мотора и перед легкими решетчатыми воротами остановился потрепанный «Форд» пикап, бесцеремонно уткнувшись лучами дальнего света в незащищенные решетками окна. Комната наполнилась резкими тревожными тенями, сразу приобретя какой-то неуютный, казенный вид. Идиллия нарушилась столь же грубо, сколь и бесцеремонно.

Оксана встала с постели, подошла к окну, задернула шторы. Сегодня теплая ночь, не душная, а именно теплая — в самый раз, чтобы крутить любовь с красивым смуглым парнишкой и ни о чем не думать. Но скрытая угроза медленно и неотвратимо просачивалась в комнату картонного домика, требуя каких-то решительных действий. Она осторожно выглянула в узкую щелку: свет фар подмигнул ей и погас и загорелся снова. В салоне играла музыка, кто-то громко переговаривался в кузове пикапа, смеялся, но наружу никто не выходил.

— Это они, — зачем-то сказала она, хотя и так все было ясно.

В темноте за ее узкой спиной послышался скрип кровати, торопливый шорох одежды — Мигель натягивал джинсы на свои голые чресла, еще не остывшие от долгой и приятной работы.

— Я поговорю с ними, — тихо сказал он.

— Может быть, все же лучше вызвать полицию? — спросила Оксана.

Мигель оделся, вытащил свою наваху, зачем-то осмотрел ее и снова сунул в задний карман, чтобы было удобней выдергивать.

— Полиция ничего им не сделает. Они ведь только хотят получить деньги за работу…

Мигель растерял былую уверенность и выглядел озабоченным.

— И потом, они действительно сожгут твой дом, если ты натравишь полицейских, — сказал он. — Пако не очень опасен, а вот Сезар нюхает кокаин, и от него всего можно ждать…

— Так что же делать? — растерянно спросила Оксана.

— Принеси мне воды, — неожиданно попросил Мигель.

— Воды?! Зачем?

— Напиться. Просто стакан воды…

Оксана вышла в кухню, а Мигель гибкой пантерой метнулся к шкафу, вынул из-под стопки чистого белья хромированный «смит-вессон», заглянул в барабан и сунул револьвер за пояс джинсов, под рубашку. Потом твердой походкой направился к выходу.