Своенравный подарок - Кира Стрельникова

— А-а-ах-х… — вырвался у Тони очередной стон, когда муж чувствительно сжал твёрдую горошину зубами и одновременно придвинул девушку ещё ближе к себе.

Её больше не волновали ни случайные прохожие, задумавшие отдохнуть на этом же озере и могущие услышать её, ни выкипающая вода в котелке. Мир утратил границы, став огромным, наполненным восхитительными ощущениями движения внутри, волнами удовольствия, расходившимися по всему телу, прикосновениями горячих пальцев и губ. Лихорадочный, бессвязный шёпот заменил все звуки, Тони, не стесняясь, умоляла не останавливаться, требовала ещё, сильнее, чаще… Казалось, тонкая, мокрая ткань сорочки испарится с её тела, не выдержав напора огня, бушевавшего в жилах. Её стремительно засасывало в чёрную воронку, напряжение внутри росло, сжимаясь в тугую пружину, от шеи до самой поясницы простреливало жалящими молниями наслаждения. По тяжёлому дыханию Ива и по тому, как его движения стали резче, Тони поняла, что он тоже на грани, и от этого мышцы сжались в предвкушении. Ив хрипло застонал ей в ключицу, стиснув в объятиях до хруста в рёбрах, и Антония задохнулась от нахлынувшего удовольствия, подхватившего огромной волной, растворившего в себе без остатка. Тело стало лёгким-лёгким, а в голове воцарилась звенящая тишина, девушка то и дело вздрагивала от отголосков только что пережитого, бродивших в крови яркими вспышками.

Ив расслабленно откинулся на спину на песчаный пляж, придерживая Тони, распластавшуюся на нём, и жмурился, смакуя остатки впечатлений, таявшие на языке, как послевкусие от хорошего вина. Он чувствовал, как быстро бьётся сердечко его Огонёчка, как прохладная вода приятно плещется около ног, и на душе царило умиротворение. Чудная, страстная девочка. Его девочка. Ив чуть повернул голову и зарылся губами во влажные пряди, слабо пахнувшие водой и корицей. Вкусная и отзывчивая, страстная и искренняя. Кстати, о вкусном. Ранкур осторожно выпрямился, не убирая руку с талии Антонии, она же недовольно заворчала, обвив его руками.

— Мы, кажется, обедать собирались, и нечего в холодной воде сидеть, — невозмутимо ответил Ив, легко встав на ноги и поддерживая так и не разомкнувшую рук девушку под попку. — Давай быстренько на берег и сохни, — он шагнул из воды и аккуратно поставил Тони на землю.

Она шумно вздохнула, подняла голову, посмотрев на мужа, и фыркнула.

— Да что мне та холодная вода! — юная герцогиня дёрнула плечиком, тряхнула смоляными локонами и небрежно провела вдоль тела ладонями.

Ив невольно засмотрелся на плавное движение супруги, а от неё вдруг пошёл пар, и тонкая сорочка на глазах становилась сухой. Антония усмехнулась склонила голову, откровенно забавляясь озадаченной физиономией Ранкура.

— Муж, ты забыл, что я Огнём владею? — проворковала она, развернулась и неторопливо направилась к своей одежде, покачивая бёдрами.

Да от такого зрелища Ив чуть не забыл, как его зовут. Дразнилка вредная. Покачав головой, он подобрал свои штаны, оделся и поспешил заняться их обедом — воды в котелке оставалось на самом донышке, пока они бурно развлекались. Через некоторое время над поляной поплыл вкусный аромат мясной похлёбки, и глаза Антонии, тихо сидевшей под деревом и наблюдавшей за Ивом, заблестели в нетерпении.

— Держи, — он протянул ей миску и ложку.

Тони не заставила просить себя дважды. Вскоре она уже сидела на краю расстеленного одеяла, скрестив ноги, и за обе щеки уплетала походную стряпню герцога, которая, как девушка успела убедиться ранее, очень даже съедобная. Ив, глядя на жующую супругу, лишь добродушно усмехался и испытывал ранее не свойственное ему умиление. Вообще, Тони странно действовала на него, вытаскивая наружу качества, которые он считал, давно похоронены на самом дне души. И что самое удивительное, он испытывал от этого неподдельное удовольствие, ведя себя, как мальчишка на пороге совершеннолетия, а не как взрослый мужчина. Правда, когда никто не видел. Таким Ив был только для своего Огонёчка, сейчас с блаженной сытой улыбкой привалившейся к стволу дерева и намеревавшейся задремать по всей видимости.

Герцог не стал её тормошить, споро убрав их лагерь, сполоснув котелок и сложив все вещи в сумку, а когда повернулся к Антонии, она всё же уже спала, разморенная свежим воздухом, вкусной едой и активным отдыхом. Ив хмыкнул под нос, с нежностью окинув девушку взглядом, потом отвязал их лошадей и вывел за пределы поляны. Вернулся за Тони и легко подхватил её на руки. Она приоткрыла глаза, похлопала ресницами, сонно глянув на него, и снова погрузилась в сладкую дрёму. Устроив её в седле, Ив сел сам и обнял жену, направив лошадь по тропинке обратно к дороге. Ехать им предстояло до самого вечера, до постоялого двора.

Привыкший к дальним переездам Ив даже не замечал ложившихся под копыта коня километров, а Тони под конец пути ощутимо устала. Поспать толком не получилось даже в уютных объятиях Ива, жёсткое седло и мерная тряска не способствовали расслаблению. Она пересела на свою лошадь ближе к вечеру, чтобы взбодриться, несколько раз пускала её галопом, но Ранкур отметил морщинки в уголках губ и опущенные плечи. Однако юная герцогиня мужественно держалась, не жаловалась, как в глубине души опасался Ив, и даже пыталась улыбаться, когда он на неё смотрел. После захода солнца она стала с нетерпением поглядывать по сторонам, невольно поближе подъехав к Иву, и во взгляде Антонии он то и дело подмечал тень беспокойства. Видимо, ещё свежи были воспоминания о недавнем первом путешествии за пределы Реннары.

— Не волнуйся, я почувствую, если будет какая-то опасность, — заверил он жену. — Пока всё спокойно, и мы скоро приедем, недолго осталось.

— Хорошо бы, — пробормотала Тони, кивнув.

Уже совсем стемнело, и девушка ни на шаг не отъезжала от Ива, ещё и ухватив его за руку и вцепившись в неё мёртвой хваткой. К счастью, впереди появился долгожданный постоялый двор — трёхэтажный дом с уютно светившимися окнами, двором, огороженным крепким и высоким забором, и Тони радостно вскрикнула, увидев место их ночёвки. Они въехали в широко распахнутые ворота, к ним тут же подбежал крепко сбитый, бородатый конюх.

— Приготовь к завтрашнему утру, — Ив бросил ему несколько монет, и мужичок с поклоном увёл их лошадей.

Они же направились к крыльцу. Внутри было шумно и людно — на ночлег размещалась компания торговцев, отряд наёмников, и просто путников тоже хватало. Тони прижалась к Иву, опустив взгляд и снова ухватившись за руку. Герцог же вовсе обнял супругу, давая понять всем, посмотревшим в их сторону, что за неуместный интерес к своей женщине рискнувший здоровьем получит серьёзный вред этому самому здоровью. Меч в потёртых ножнах внушал уважение, а также крепко сжатые челюсти и прищуренный взгляд голубых глаз Ива. Он остановился у стойки и выложил несколько монет: