Гипнотический роман - Густав Эмар

— Они не убьют меня, Дебби, возразил доктор, ты клевещешь на человеческую натуру, в особенности же на Сукрийяну. Я буду иметь право познакомиться с наукой нирванистов, отдав им священный язык, который они считают уничтоженным. А если мне понадобится покровитель, то я найду его в Сукрийяне, моем собрате. — Вашем собрате? — прервал Пензоне, раздраженный видом слез своей кузины, и который с трудом сдерживался с самого начала этого странного разговора.

— Да, моего собрата, продолжал Токсон. Не работал ли он в том же направлении, как и я? Я вам говорю, что Сукрийяна охотно поможет мне в том, что я попрошу. Он усыпит меня, а через семь лет я проснусь таким же, каким погружусь в сон. Да, наука, без сомнения, уйдет вперед за этот промежуток! А что до тебя, Дебора, то я, что весьма вероятно, найду тебя замужем и счастливою матерью нескольких детей. А так как годы, которые я проведу в этом лаковом ящике, не будут иметь влияния на меня, то разница между нашими годами значительно сократится.

Мисс Дебора более ничего не произнесла. Она слишком хорошо знала настойчивый характер своего отца, чтобы надеяться отговорить его своими просьбами от принятого решения. Пензоне же в это время, сжимая кулаки, бросал на ящик и на его мрачного жильца взгляды, полные ненависти, и казался погруженным в глубокое размышление.

— Мой отъезд решен, произнес Токсон, приняв молчание своих слушателей за согласие. Ты сопровождаешь меня, Дебби, потому что я хочу пробыть с тобой до последнего момента. Я приму необходимые меры, чтобы ты могла удобно доехать до Америки. Пензоне остается здесь, чтобы встретить тебя. Пока только одни вы посвящены в мои планы. Позднее они опубликуются. Так как мне необходимо устроить свои дела на время отсутствия, то, на всякий случай, я сейчас составлю завещание. Сначала я хотел записать свои желания, а теперь думаю их продиктовать. Пензоне, приготовь фонограф.

Как только Пензоне, который все более и более удивлялся, поставил на стол фонограф, Токсон, сохраняя серьезный вид, приблизил свои губы к приемнику и, пустив ход механизма, начал диктовать свое завещание.

Кто знает, быть может с легкой руки мистера Токсона, подобный способ диктования завещания в будущем получит права гражданства. Написанное может затеряться, стереться, его можно подделать, наконец. Такой будет прогресс, когда голос самого покойного, благодаря чудному инструменту, заговорит после смерти и продиктует будущему поколению последнюю волю завещателя!

Вот завещание мистера Токсона, продиктованное в фонограф:

«Сегодня, 4 января 1895 года, я, Джосуа — Томас — Альба Токсон, американский гражданин, проживающий в Чикаго, Иллинойского Штата, по улице Штат — Стрит, в доме № 37–bis, находясь в здравом уме и твердой памяти, диктую свое нижеследующее завещание:

Я объявляю, что получил из Калькутты (английская Индия), исключительно с научными целями, лаковый ящик, содержащий в себе превосходно сохранившееся человеческое тело, открыл в этом теле факира Сук — рийяну, заснувшего летаргическим сном и долженствующего воскреснуть в гондапурском святилище в день праздника богини Кали, имеющего быть 1–го мая текущего года.

Желая произвести над самим собою этот в высшей степени интересный опыт для разрешения различных вопросов по биологии, физиологии, органической химии и другим наукам, я отправляюсь в Индию, беря с собой вышеназванный ящик, с намерением поместиться в нем, в свою очередь, в назначенный день праздника богини Кали, чтобы быть самому усыпленным средствами, известными индийским жрецам, в которые до сего времени не могла проникнуть наука.

Для чего я и сажусь завтра в Нью-Йорке на «Лаконию».

Воля моя следующая: чтобы во все время этого опыта и в ожидании моего пробуждения, все имущество мое, движимое и недвижимое, принадлежало дочери моей, Деборе Токсон, с единственным условием: сохранить мои коллекции, инструменты и библиотеку в том же виде и без всякой перемены.

Я хочу также, чтобы дочь моя выдавала племяннику моему, Эдгару Пензоне, являющемуся в настоящее время моим лаборантом, в продолжение того же промежутка времени, ежегодное содержание в размере 2000 долларов, которые он получал от меня; если Дебора захочет остаться в девушках, предоставляю ей распоряжаться всем по ее личному усмотрению, если, напротив, онарешится выйти замуж и завести свое семейство, то я заранее шлю ему свое отеческое благословение».

— Готово, — произнес доктор, окончив последнюю фразу. — Сегодня вечером делегат от шерифа, которого я позаботился пригласить, придет для подтверждения моей воли в фонографе. Он составит протокол, что будет делом нескольких минут. И, вынимая часы, прибавил:

— Мы отправляемся завтра в восемь часов утра, а теперь три часа. Тебе, Дебора, до отъезда остается семнадцать часов. Я полагаю, что ты воспользуешься этим временем и приготовишься к путешествию. А что касается Пензоне, то я его сегодня не удерживаю, мы простимся с ним завтра.

— Простите, — сказал молодой человек, — у меня ‹ есть к вам просьба: позвольте мне не провожать вас на вокзал и не быть дома в день вашего отъезда.

— Как хочешь, — ответил немного удивленный Токсон. — Но почему ты просишь об этом?

— Почему?.. Почему?.. — произнес Эдгар в замешательстве… — Потому, что момент разлуки для меня очень тяжел, и я не желаю причинять себе страдания.

— Я полагал, что ты менее чувствителен. Впрочем, как тебе угодно, — сказал Токсон и вышел, оставив вдвоем дочь, по — прежнему печальную, и Пензоне, который бросал теперь на ящик взоры, выражение которых (удивительное дело!) было очень странно.

V

У Пензоне созрел в уме план.

Он воспользовался теми несколькими минутами, которые провел наедине с кузиной после ухода ее отца, чтобы поднять упавший дух молодой девушки.

Не нужно отчаиваться, напротив, надо надеяться. Конечно, вся история с факиром, что бы там ни говорил мистер Токсон, является плодом его расстроенного воображения. Мумия представляет собой только мертвое тело, а папирус, без всякого сомнения, был подложен в саркофаг Ральфом Хеггертоном, не упускавшим случая поработать в пользу своих интересов. Да разве все ученые вообще не служат предметом обмана со стороны прочих людей? А что может случиться с доктором? Допуская даже, что действительно существует городок Гонда — пур, как утверждает мистер Токсон, то пусть он едет туда с ящиком, потом сам же будет смеяться над собой. Главное в том, что мисс Дебора едет с отцом, чтобы удержать его от какого-нибудь безумного поступка в первый момент разочарования, и чтобы привезти, в Америку образумленным, здравым и невредимым.

Дебора несколько успокоилась и ободрилась, слушая молодого человека. Она осушила слезы и даже улыбка показалась на ее очаровательных губах. Впрочем, она не была из числа тех, которые теряются при всяком ударе судьбы. Она скоро овладела собой, решив неустрашимо смотреть в лицо всяким непредвиденным обстоятельствам.

Протягивая Пензоне руку с чувством более нежным, чем обыкновенно, Дебора со вздохом произнесла:

— Как жалко, что папа не позволяет вам, Эдгар, сопровождать нас. С вами я была бы вполне спокойна. Ведь вы такой мужественный и рассудительный человек!

Пензоне покраснел и, не отвечая, поцеловал ручку своей хорошенькой кузины. Когда он поднял голову, то глаза его блестели, а между бровей лежала глубокая складка. Это было у молодого человека (физиономист без труда угадал бы) знаком того, что он на что-то решился.

Во время обеда Токсон казался человеком, положившим все свои силы в начатое дело, и, что на него было не похоже, много говорил. Пензоне, напротив, обыкновенно разговорчивый, теперь же молчал и был задумчив, а что касается мисс Деборы, то она испытывала бесконечное чувство внимания и удивления, смотря на своего кузена. Женщины обладают каким-то инстинкт к самым малейшим психологическим изменениям; так и тут, какое-то тайное предчувствие говорило молодой девушке, что в мозгу лаборанта происходят какие-то аномалии.

Разговаривали за столом обо всем. Токсон объяснил, что он сегодня же вечером велит отправить на вокзал багаж, чтобы не стеснять себя им завтра, и, таким образом, одного фиакра будет достаточно, чтобы отвезти на железнодорожный вокзал доктора, его дочь и драгоценный ящик, за которым он хочет лично присмотреть.

Для перевозки ящика мистер Токсон приказал изготовить особого рода покрышку из просмоленного полотна, совершенно непроницаемую, но в которой в некоторых местах проделаны отверстия для доступа воздуха.

— Кто знает, — сказал доктор, — может быть воздух необходим для сохранения тела Сукрийяны? Я охотно этому верю, тем более, что я заметил вдоль боковых сторон ящика небольшие, скрытые в украшениях дырочки, которые, очевидно, были сделаны намеренно.