Последний рыцарь империи - Сергей Ильич Ильичев

ли немцы сделать атомную бомбу… Более того, он и сам пришел к мысли, что бомба с использованием урана-253 может быть реализована в «пушечном варианте». И тогда он пишет письмо уже в адрес Государственного Комитета Обороны, которое дошло до Государственного Комитета Обороны и лично до Сергея Владимировича Кафтанова, которому утром следующего дня предстояла встреча с Берией.Воспоминания: НКВД. Кабинет Берии

– Присаживайся, Сергей Владимирович, – начал Берия, обращаясь к Кафтанову. – Нужно кое-что серьезно обмозговать… – И передает ему листок с отпечатанным текстом.

Кафтанов надел очки и начал внимательно читать.

– Эту информацию, – продолжает нарком, – физик Бор через своих шведских друзей передал лично для академика Капицы… Доводит до его сведения о своей встрече с немецким физиком Гейзенбергом и сообщает ему… Ему, понимаешь, а не нам о том, что немцы уже делают атомную бомбу…

– Очевидно, что Бору кто-то показал статью Капицы в газете «Правда»… Тот понял его заинтересованность и… – начал Кафтанов.

– Ты письмо прочитал? – прерывает его Берия.

– Нет еще…

– Ну так читай, а не выгораживай тут своего любимчика…

Возвращение в реальность: Дача Судоплатова

– Павел Анатольевич, если можно, то в двух словах об этом письме Нильса Бора, – просит Судоплатова Кирилл.

– Конечно… Этот всемирно известный физик сообщал академику Капице о том, что его посетил немецкий физик и его ученик, нобелевский лауреат Гейзенберг с сообщением о том, что в Германии начаты работы по созданию атомного оружия… Эта встреча состоялась еще в сентябре 1941 года, когда победа Германии на Восточном фронте казалась делом нескольких недель… И вот теперь копия этого письма лежала на столе Берии.

Воспоминания: НКВД. Кабинет Берии

Когда Кафтанов отложил прочитанный им текст письма, Лаврентий Павлович продолжил:

– Кстати, аналогичную информацию от Бора получила и английская разведка…

– Выходит, что он и вашим и нашим служить готов? – предположил Кафтанов.

– Возможно, – согласился Берия.

– Этот Гейзенберг, насколько мне известно, – продолжил Кафтанов, – самый главный человек в немецком проекте по ядерным исследованиям… Может быть, он уже начал понимать, что за оружие они могут произвести на свет?

После высказанного Сергеем Владимировичем предположения, Берия вышел из-за стола и продолжил дальнейшую беседу, уже меряя свой кабинет шагами. Он был явно чем-то взволнован.

– Есть и другое мнение, – вскоре начал Берия. – В 1941 году одна из шведских газет опубликовала статью об экспериментах американских ученых по созданию атомной бомбы. Нам также уже известно, что еще летом 1939 года Гейзенберг выезжал в США, пытаясь понять, насколько далеко продвинулись ученые этой страны в ядерных исследования. Поэтому, думается мне, что Гейзенберг специально приехал в Копенгаген для того, чтобы выяснить, что именно еще успели сделать американцы и какова в этом роль его учителя – Нильса Бора…

Возвращение в реальность: Дача Судоплатова

Разговор продолжался на крыльце дачи генерала.

– Встреча молодого немецкого физика Вернера Гейзенберга со своим учителем Нильсом Бором в оккупированном Копенгагене была зафиксирована нашим резидентом. Эти материалы были переданы в ГРУ, но практически оставлены тогда без внимания, так как враг был у порога Москвы…

– Я, кстати сказать, что-то слышал о группе «арийских физиков» в Германии. Так Гейзенберг разве был в этой группе? – уточнял для себя Кирилл.

– Так как нам, коллега, спешить некуда, позволю себе описать положение, в котором тогда находился сам Гейзенберг. Национал-социалисты, пришедшие к власти в Германии, практически не интересовались работами ученых в сфере науки, хотя и позаботились об изгнании из всех научных учреждений и исследовательских институтов евреев.

Но, как в каждой стране и в каждой сфере деятельности, всегда есть те, кто, не имея иных талантов, восполняли сей пробел тем, что творчески воспевали и научно обосновывали приход к власти правящей партии. Именно так появилась группа ученых, выступивших инициаторами «арийской физики» и подписавших, как же это знакомо, манифест в поддержку Гитлера.

Гейзенберг, активно работавший в области ядерной физики и бывший главным теоретиком уже существовавшего объединения немецких ученых с названием «Урановый клуб», в этих акциях не участвовал, в национал-социалистической партии не состоял, и потому манифест как-то прошел им незамеченным… Что мгновенно сказалось на нем, когда его зачислили в число «белых евреев в науке».

– И что его тогда спасло?

– Помогла родная мать, которая обратилась к своей давней подруге – матери Генриха Гиммлера, и личное покаянное письмо самого Гейзенберга, написанное им на имя рейхсфюрера СС с просьбой оградить его от нападок и не допустить разгрома теоретической физики в Германии…

Ответом Гиммлера стало то, что Гейзенберг, после тщательной проверки людьми из гестапо, возглавил Институт физики Общества кайзера Вильгельма и стал профессором Берлинского университета…

Одна из причин тому – Вернер Гейзенберг был не то чтобы явным патриотом своей страны, а просто далеко опередил ученых других стран, в частности США и Англии, в своих исследованиях деления ядра. И вскоре сам понял, что стоит на пороге создания атомной бомбы. И вдруг эта статья в шведской газете, в которой сообщалось, что «по сообщению из Лондона, в Соединенных Штатах проводятся эксперименты по созданию новой бомбы, в качестве материала в бомбе используется уран. При помощи энергии, содержащейся в этом химическом элементе, можно получить взрыв невиданной силы. Бомба весом пять килограммов оставит кратер глубиной один и радиусом сорок километров. Все сооружения на расстоянии ста пятидесяти километров будут разрушены»… Именно это и стало причиной последующей встречи Гейзенберга с Нильсом Бором. На самом же деле, Гейзенберг был встревожен самой мыслью о том, что Бору удалось-таки придумать способ создания атомной бомбы.