Быль о полях бранных - Станислав Пономарев

— Нам надобно занять Рязань раньше, чем ее возьмут и спалят татары!

После этого Князь вернулся на стену Лопасни, сопровождаемый ближайшими помощниками. Перед ними, внизу, последним переходил броды воинский обоз. Широкая Ока спокойно несла свои воды к востоку. Ни ветерка. Гладь речная, утренней зарей окрашенная, словно червонным золотом полита. Солнце вставало, птичьими голосами разбуженное. Не верилось в умиротворении этом, что где-то идет война, кровью людской хлещет. И дико смотрелись в вечной гармонии вселенской идущие бродами вооруженные люди.

И задумался князь: «А разве мы виноваты? Орда бурлит, все кровию никак не насытится. Вот и еще один салтан — Арапша — в собственной крови захлебнулся. У поганого эмира Мамая опять руки развязаны. И он сразу же устремил комонников своих на Русь. Но ныне не Батыевы времена! Кабы Бегичу тому за Арапшей-ханом вослед голову свою не потерять. Ну да Бог решит, кому — кущи райские, а кому сразу — ад...»

Задумчивый взор Князя ухватил занятную картинку на реке. Над гладью безветренной появились чайки. Они плавно кружились в воздухе. Большие, изогнутые крылья превосходно держали их в голубом мареве...

И позавидовала им ворона, сидевшая на краю обрыва, неподалеку от крепости. Сидела нахохленная и какая-то потерянная. То ли забыв, что она не чайка, то ли просто в задумчивости черная птица раскинула свои короткие, обдерганные крылья и шагнула в пустоту: в небе попарить захотелось, наверное...

Князь расхохотался, когда ворона бесформенным дергающимся комком стала стремительно падать в реку, неистово при сем вереща. Казалось, сами крылья мешают птице, потому что ей никак не удавалось выправить беспорядочный полет. Наконец, у самой воды страдалице удалось вырваться из штопора, и она, сполошно каркая, стала улепетывать к недалекой дубраве. И оглядывалась все время, как будто кто-то гнался за ней, страшный и неотвратимый.

— Как те ханы золотоордынские, — сказал Дмитрий Иванович ничего не видевшим и потому ничего не понявшим соратникам. — Они так же, как ворона чайкам, пытаются подражать великим предкам своим. Хотя и предки тоже мало чем отличались от ворон, только легенды татарские отмыли древних ханов добела... Сия зело хитрая птица ворона хоть у самой воды, а выправилась и тем жизнь себе спасла. А вот Арапша и иные властители ордынские, что до него на златом троне сидели, вовремя выправить полет свой не сумели и канули в реку мертвых. Как она у древних греков прозывалась, отче Михаил?

— Стикс-река, — подсказал Митяй.

— Вот именно: Стикс! То же ждет и Бегича, и иных прочих. Они тож по брегу реки той ходят и не ведают, что мертвая вода для находников — сама Русь Светлая! — И Князь рассказал воеводам о происшествии на реке.

Те рассмеялись и согласились с глубокомысленным выводом своего властелина.

А обоз уже перешел Оку. Дмитрий Иванович спустился со стены, сел на коня и, сопровождаемый соратниками, поскакал догонять полки. Его узнавали всюду, славу гремели. Радовались богатыри русские: Великий Князь Московский с ними — значит, опять к победе идут, ибо под водительством его самого они еще ни разу не отступили перед врагом и всегда повергали его в прах!

Дмитрий Иванович догнал большой полк, поехал впереди. К своим дружинам ускакали воеводы — князь Владимир Серпуховский, Федор Беклемиш, Лев Морозов и Назар Кусков. С хозяином Московско-Владимирской Руси остались подколенные князья: Андрей и Роман Прозоровские, Юрий Мещерский, Федор Белозерский, Андрей Ростовский; бояре: Дмитрий Монастырев, Михаил Челедня, Иван Собакин, Александр Белеут, Михаил Бренк. Это был своеобразный штаб русского полководца.

Рядом с Великим Князем ехал верхом и архиепископ Московский Михаил, в просторечии — Митяй.

Все, кроме священника, в броне с полным боевым вооружением. Жарко. Тучи слепней и мух колыхаются над войском. Пыль до неба. Размерен и тверд шаг пеших ратников. Говора не слышно — где-то смерть рядом!

Сурово смотрит на детей своих с чермного[153] великокняжеского стяга лик Христа Спасителя.

Вчера, перед переправой через Оку, Великий Князь Московский и Владимирский сделал смотр войску своему: придирчиво проверял снаряжение ратников, строго спрашивал с воевод за любую оплошность; улыбнулся счастливо, когда узнал, что весь большой полк вооружен теперь мощными самострелами, а это шесть тысяч богатырей! Приказал покамест спрятать грозное оружие в обозе, чтобы враг не прознал о нем до времени.

Боевой строй тогдашнего русского войска четко разделялся по полкам, тысячам, сотням и десяткам. Полк состоял, как правило, из двух тысяч ратников. Только большой полк, в зависимости от боевой задачи, мог быть составлен из двух, трех или даже пяти обычных полков. Иногда каждая войсковая единица действовала самостоятельно.

На этот раз Дмитрий Иванович не стал распылять силы, а держал их все при себе. Грозно и неотвратимо вел он могучую рать прямо на Рязань, которая ждала нашествия орды Бегича. Только сторожевой полк Семена Мелика рассыпался веером далеко впереди основной армии руссов...

Чем дальше углублялись москвичи в Рязанскую землю, тем больше встречали беженцев. Мужики-смерды и ремесленники присоединялись к войску, просили оружие. Их снаряжали для битвы и ставили в сводные боевые отряды...

Как только пал Пронск, ордынский полководец приказал осаждавшим Козельск, Муром и Шилово войскам идти на соединение с ним. Бегич уже не боялся ни дружин воеводы Боброка и князя Владимира Красного-Снабдя, ни ополчения Тимофея Вельяминова и воеводы Сокола. По его мнению, малоподвижные пешие ратники этих «урус-беев» просто-напросто не успеют к решающей битве, когда он превосходящими силами навалится на объединенное московско-рязанское войско.

— Мы разобьем урусов по частям, — говорил самоуверенный мурза своим темникам. — Впрочем, когда мы победим самого коназа Митьку, остальные урусские беи разбегутся подобно зайцам при виде беркута!

Но честолюбивый полководец ордынский одного не учел: Русь испокон века славилась мощным речным флотом. Воевода Боброк тотчас, как только из-под Мурома и Шилова ушел Казибек, посадил своих богатырей в ладьи и устремился к Рязани. Тимофей Вельяминов разделил свое войско. Воеводу Сокола он со всей пешей ратью послал в тыл Бегичу. А сам во главе конной дружины устремился вслед за ушедшими татарами, чтобы в нужный момент присоединиться к главным силам Князя Дмитрия Ивановича...

Июль иссяк. Ратники шли по нестерпимому зною во всеоружии, каждое мгновение ожидая нападения стремительной ордынской конницы. Первого августа к Великому Князю прилетел гонец из Рязани.