Куница. Том 2 - Вадим Александрович Оришин

поняли общий смысл и идею, но вскоре начал подтягиваться весь переданный потусторонней сущностью пласт знаний. Сопровождалось это крайне болезненными ощущениями, Олесе даже пришлось искать место для экстренной парковки. Сейчас девушка спала на заднем сидении, иногда болезненно мыча и постанывая. Я, как мог, облегчил ей ощущения, но природа передачи знаний не позволяла полностью избавиться от боли. Сам пошёл иным путём, погрузив себя в медитацию и стараясь быстрее осознать и принять новые знания.

Изобрели методику какие-то монахи, практиковавшие учение о перерождении и циклах жизни. Сейчас известно достоверно, что душа перерождается, но пусть к этому знанию длился больше двух тысяч лет. Однако монахи нашли необычную методику. Lǚchéng de qǐdiǎn, или как-то так. Возврат к истоку, если попытаться перевести. Идея проста, начать всё заново, переродиться, не умирая и не рождаясь. Обновить свою жизнь. Потерять всё, вообще всё, не только узлы и развитие.

Прошедший эту практику лишался воспоминаний и личности, становясь подобным новорождённому. Грудной ребёнок в теле взрослого. Да, всё можно было восстановить, память, навыки, путь развития. На восстановление личности и воспоминаний уходило всего шесть лет, если я правильно интерпретирую полученную информацию. Но личность уже будет другой. Со старой памятью, но новым осознанием воспоминаний. Магия не восстанавливалась, все тренировки требовалось проходить заново, заново развивать узлы и проходить ритуалы. Через двадцать — тридцать лет получался боец того же уровня, каким был до перерождения. Цена продления жизни. Плата за бессмертие — смерть личности.

Дай Ли, воин древности, проходивший перерождение пять раз, прожил самую длинную жизнь из всех практиков этого метода. В общей сложности он прожил почти восемьсот лет, то есть методика существует более тысячи. Как эти монахи хранили свой секрет столь долго — загадка, ведь Дай Ли и другие войны этого монастыря уходили в мир, сражались, а затем тайно возвращались, чтобы обновиться и переродиться. Был только один незначительный нюанс.

Дай Ли после последней реинкарнации, проживаю шестую жизнь, превратился в безумного маньяка, едва не уничтожившего своих братьев. Каким-то образом Дай Ли удалось прикончить, он не успел войти в силу, хотя и имел чудовищный опыт. Монастырь так и не восстановился после бойни, а затем был разрушен.

Что я имею в итоге? Перерождение — это не ритуал, а практика. Целый комплекс упражнений, постепенно, безболезненно, гасящий все узлы. Это требует времени, особенно на двадцатом ранге. Полагаю, у высокорангового мага уйдёт не меньше года, чтобы подготовить себя к перерождению. Дальше сама практика гашения истока и его перезапуска. После чего мы получаем нового человека в старом теле. Это было у тибетцев. Предположим, что некоторые ментальные практики позволят сохранить личность. Я даже не удивлюсь, если выясниться, что «духовное перерождение» связано с религиозными учениями монахов, а не с реальной практической необходимостью очищать себе мозги до полного забвения. Останется только проблема восстановления магии, но с известным мне подходом к наращиванию узлов можно говорить не об нескольких десятках лет, а просто об нескольких годах.

Гамаюн сказал, что я всё равно погибну, когда вернусь в точку начала. Я знаю, как работают такие вещи. Чем сильнее я буду стараться избежать смерти, тем надёжнее станут обстоятельства, не позволяющие мне избежать гибели. Единственный призрачный шанс — принять всё как есть. Искренне, не с надеждой обмануть магию и судьбу, нет. Искренне положить свою жизнь, не пытаясь сделать ничего, чтобы предотвратить неизбежное. Каждый день я возвращаюсь к мысли о своей кончине, и каждый день заставляю себя забыть, не думать.

И как насмешка судьбы, у меня в руках секрет вечной жизни. Думаю, даже безумие не является непреодолимой проблемой, если спокойно и рационально подойти к делу, а не так, как делали в прошлом. Иронично.

Сзади зашевелилась Олеся. Застонала, потягиваясь. Заднее сидение — паршивое место для сна, что на себе смогла ощутить девушка. Я обернулся, думая, сказать «доброе утро», или как-нибудь пошутить, но оперативница не проснулась, лишь перевернулась на другой бок. Был бы уверен, что голова у неё больше болеть не будет после пробуждения, но не разбудил. Я не уверен, а за рулём сидеть ей. Надо получить права на вождение, а то не смешно становится.

Мимо нас проскочили три потрёпанных седана. Обратил внимание, потому что, во-первых, они превышали скорость, а во-вторых, выглядели очень уж затасканными. И, в-третьих, они затормозили, остановившись в нескольких сотнях метров от нас. Одна из машин развернулась и поехала обратно, притормозив, когда проезжала мимо, и вновь ускорилась, оказавшись за нами. Где-то там развернулась, чтобы снова проехать мимо.

— Олеся!

Но девушка ответила только недовольным ворчанием.

Машина вновь притормозила, с пассажирского сидения выглянула бритая наглая морда, пытаясь заглянуть в салон, но тонировка не даёт много рассмотреть, разве что меня он заметил. Автомобиль остановился в трёх десятках метров перед нами. Вышли трое. Как у нас говорят, лихие люди. Куртки, потёртые штаны, бритые головы. К нам идёт только один, тот самый, что выглядывал из окна.

— Олесь, мать твою! Рота — подъём! — повышаю голос и открываю дверь, пока кадр не подошёл близко, выходя на улицу.

Увидев меня, лысый обрадовался. Да, машина у нас неброская, у меня видок ещё тот. Ничего удивительного, что парень не понимает, кто перед ним. Я многообещающе улыбаюсь.

— Ближе не подходи.

Парень улыбается шире и не думая останавливаться.

— Да и чисто спросить...

Зажигаю в ладони пламя, лысый останавливается и на миг становится серьёзным, но снова натягивает на морду улыбчивое выражение блаженного идиота.

— Чего, машина не в порядке?

— С машиной всё хорошо. Со мной тоже всё прекрасно. Катитесь дальше своей дорогой, не искушайте судьбу.

Я их не боюсь, даже если у парней есть оружие. Самое страшное, что они могут сделать — повредят машину. И добирайся потом до города пешком.

— Чего грубишь, парень? — кажется, меня не так поняли.

Моё желание не марать руки приняли за страх.

— Морда мне твоя не нравиться, вот хочу, чтобы ты убрался куда-нибудь подальше. А убивать тебя мне лень. Поэтому проваливай. Усёк?

Не усёк, стоит, думает, что ответить. Достаю пистолет и взвожу к бою.

— Считаю до одного.

Парень поднял руки:

— Понял! Не нервничай. Уже ухожу...

Открывалась задняя дверь. Олеся, не говоря ни слова, лишь бросив мрачный взгляд на парня, пересела на водительское место. Завела машину. Парень развернулся и пошёл к своей машине. Я тоже вернулся в салон, хлопнув дверью.

— Вернусь — устрою местному губернскому отделу жандармерии проверку служебного соответствия, —