Казнь и козни дочери смерти - Лин Элли

упасть ему под ноги. Он сделал вид, что ничего не случилось, но брови мальчишки еле заметно нахмурились. Ноги у Делии оказались значительно тяжелей, чем он думал.

Слов благодарности за помощь принца Делия не озвучила. Вместо этого она думала о другом. Что это было? Неужели этот ребенок смеет ей угрожать?

— Смею заверить вас, Ваше Высочество, я не бесстрашная, — не обращая внимание на лицо Тионариса, ответила Делия. — На самом деле я боюсь очень многих вещей.

— И каких же?

«Тебя и твоих диких дружков!»

— Как и любой другой человек, я до ужаса боюсь смерти.

Они сделали поворот.

— По вам и не скажешь. У меня сложилось впечатление, что вы как бабочка летите на свет при виде опасности. Завораживающее зрелище.

Танец закончился. До ушей Делии донеслись волны оваций, из-за них ей пришлось опустить голову вниз. Сейчас на нее и наследного принца смотрело бесчисленное множество глаз, скрыться от них было сложно, а значит, пришло время бежать что есть сил из толпы.

— Ваше Высочество, — отчетливо произнесла Делия, — вы даже не представляете, насколько сильно я боюсь смерти.

Если ядро бога истины уже начала пробуждать в теле этого мальчика, он должен был услышать, что это не ложь. Делии хотелось, чтобы хотя бы сейчас он не стал отрицать очевидных вещей, не стал отрицать этой правды.

Поклонившись, Дели сбежала из зала в свои покои. Как и тогда с братом, она не стала оборачиваться, стараясь не смотреть на выражение лица Тионариса. Было неважно, с каким лицом он наблюдает за сбегающей девочкой. Сейчас это не имеет значения. Еще не время отдать приказ не выпускать ее из темницы. Сейчас он ее не убьет.

Наблюдая за тем, как Делия пропадает из виду, Тионарис хмурился:

— И почему ее так сложно разговорить?

Отвернув взгляд от двери, он обвел глазами толпу. Отец так и беседовал с герцогом Таутена; радуется, должно быть, что не придется хоронить глупого старшего сына. Мейтон Тимей снова беседовал с незнакомцами и гостями, а герцогиня… Тионарис еще раз оглядел всю толпу, но так и не отыскал еще двух персон. Герцогини Розанны и его матери Сильфиды нигде не было видно.

«…для вопросов есть более уместные места. Например, тихий сад. Там вы отчетливо сумеете услышать ответ собеседника», — вспомнил принц, что не так давно произнесла Делия.

Он спустился из зала на первый этаж и прогулялся к выходу из поместья. Пробирался он тихо, стараясь не привлекать чужое внимание. Взглядов удалось легко избежать, потому улица скоро встретила принца осенней прохладой.

Выйдя в сад, он прислушался.

— Мне нравятся ромашки, а еще очень люблю незабудки! — Феония во всю улыбалась, собирая букетик.

— А мне очень нравятся нарциссы и ирисы, — отвечала Сильфида.

Вместо Розанны Сильфида беседовала с ее старшей дочерью. Феония, что обычно крутилась только около Делии, улыбалась и вела себя по-детски невинно.

Удивительно, как они с матерью встретились? Могла ли Сильфида лично привести сюда девочку? Как она ее заманила?

Тионарис спрятался за оградкой и прикрыл рот рукой. Он украдкой выглянул из укрытия и стал наблюдать. Что же Сильфида задумала?

— Вы и сами похожи на цветочек, Ваше Величество. Вы очень красивая!

— Феония, ты тоже очень красивая. Как по мне, ты еще больше напоминаешь цветок. Думаю, ты очень похожа на яркую астру.

Тионарис сощурился. Так вот оно что.

Астра — это крестильное имя младшей из дочерей Таутена. На крещение церковь давала детям новые имена, Делии, как ни странно, получила имя растения. Принц присмотрелся. Интересно, поведется ли малышка Феония на треп этой ведьмы?

Феония покачала головой в разные стороны, и принц тут же выдохнул.

— Астра — это имя моей сестренки, так что думаю, мне оно не подходит, а вот Делии оно очень к лицу. Астра — это ведь звездочка, моя сестренка именно такая — яркая и светлая.

— Говоришь, твоя сестра яркая? Но что тогда насчет тебя? — Сильфида нахмурилась и зашептала. — Разве ты не достойна блистать? Не достойна быть из вас двоих лучшей? Я понимаю, какого это, когда есть тот, кто способен тебя заменить, однако мы не обязаны так легко опускать руки и признавать, что мы чем-то хуже.

Тионарис чуть было не засмеялся. Эта ведьма приехала в Таутен, чтобы портить жизнь людям? Любопытно. Он улыбнулся, отпустил мысли и сконцентрировался. Принцу не нравилось вмешиваться и играть на чувствах людей, сил для этого у него пока было мало, однако разве может Сильфида быть единственным игроком в этой злосчастной игре? Нет, конечно. Он ей этого не позволит.

«Ладно, попробуем», — решил принц.

— Простите, я не совсем понимаю вас, Ваше Величество, — резче, чем требовалось, ответила императрице Феония. — Мы с Делией не замены друг другу, мы — сестры, я очень ей дорожу, — Феония протянула императрице собранный букет, ее взгляд стал холодным, на лице появилась странного вида ухмылочка. — Понимаете, Сильфида, раз нас двое, то мы не должны красть друг у друга. Быть семьей значит, что все хорошее и плохое мы обязаны разделять между собой. Любую сладость, любую радость, любую боль — все это мы хотим разделить на двоих. Хотя… откуда вам знать значения этих слов? Вам неведомы чувства людей. Убийце собственной дочери этого не понять, — Феония улыбнулась еще шире и откровенней.

— Ты… Что ты такое несешь? — Сильфида сделала шаг в сторону и осмотрелась по сторонам.

Феония отвернулась от женщины и потянулась за новым цветком, после чего произнесла:

— Ваше Величество, вас уже заждались. Поторопитесь и возвращайтесь в банкетный зал. Герцогиня вас ищет.

Императрица сжала врученный ей букет и наспех направилась к выходу, Тионарис тут же пригнулся, а Феония, застывшая словно статуя после сказанных слов, внезапно очнулась. Казалось, на мгновение ее мысли и голова опустели, поэтому она удивилась, когда заметила, что держала в руках хризантемы. Когда она их сорвала?

— А? Куда делась императрица? — Феония завертела головой в разные стороны. По спине девочки пробежались мурашки, она осмотрелась и потерла свои плечики. — Кажется, пора вернуться в зал, — прошептала она, после чего