Скарамуш. Возвращение Скарамуша - Сабатини Рафаэль

Не раздумывая, она сбежала по крутой лестнице с криком:

– Сударыня! Сударыня!

Дородная миловидная экономка посторонилась, и две дамы столкнулись на пороге лицом к лицу. У госпожи де Плугастель был измученный вид, в глазах – невыразимый ужас.

– Алина! Вы здесь! – воскликнула она. Затем, отбросив в спешке все несущественное, спросила: – Вы тоже опоздали?

– Нет, сударыня, я его видела. Я умоляла его, но он не пожелал ничего слушать.

– Какой ужас! – содрогнулась госпожа де Плугастель. – Я услышала об этом всего полчаса назад и сразу же бросилась сюда, чтобы помешать им.

Женщины смотрели друг на друга в немом отчаянии. На залитой солнечным светом улице пара зевак остановилась поглазеть на красивый экипаж, в который были впряжены великолепные гнедые лошади, и на двух нарядных дам, стоявших на пороге академии фехтования.

Госпожа де Плугастель повернулась к экономке:

– Как давно уехал ваш господин?

– Минут десять, не более. – Считая этих знатных дам друзьями последней жертвы своего непобедимого господина, добрая женщина старалась сохранить внешне бесстрастный вид.

Госпожа де Плугастель ломала руки.

– Десять минут! О! – простонала она. – Куда он уехал?

– Встреча назначена на девять часов в Булонском лесу, – сообщила Алина. – А не поехать ли нам вслед? Может быть, нам бы удалось добиться своего?

– Ах боже мой! Вопрос в том, успеем ли мы? В девять часов! А на подобные дела нужно всего около четверти часа. Боже мой! А не знаете ли вы, где именно в Булонском лесу они должны встретиться?

– Нет, знаю лишь, что в Булонском лесу.

– В Булонском лесу! – в полном отчаянии воскликнула госпожа де Плугастель. – Но ведь Булонский лес – с пол-Парижа! – Задыхаясь, она устремилась вперед. – Алина, скорее! Садитесь! Поехали!

Затем она приказала кучеру:

– В Булонский лес через Кур-ла-Рен. Езжайте как можно скорее. Если успеем, получите десять пистолей. Погоняйте!

Она втолкнула Алину в карету и вскочила сама с легкостью молодой девушки. Не успела она усесться, как карета, слишком тяжелая для таких гонок, покатилась, раскачиваясь и кренясь, а вслед ей неслись проклятия прохожих, которых едва не расплющили о стену или не задавили колесами.

Госпожа де Плугастель прикрыла глаза, губы ее тряслись. Она побелела как мел, лицо исказилось. Алина молча наблюдала за ней. Ей казалось, что графиня страдает так же сильно, как она, и так же терзается дурными предчувствиями.

Позднее это удивит Алину, но сейчас она была в смятении и все мысли ее сосредоточились на их безнадежной миссии.

Карета покатила по площади Людовика XV и наконец выехала на Кур-ла-Рен – красивую улицу, обсаженную деревьями, которая проходила между Елисейскими Полями и Сеной. По этой широкой улице, которая в то время дня была пустынной, они поехали быстрее, и за каретой оставалось облако пыли.

Но хотя скорость была опасной, она не устраивала женщин, сидевших в карете. Когда они доехали до заставы в конце Кур-ла-Рен, то услышали, как в городе бьет девять часов, и каждый удар звучал как приговор.

У заставы их ненадолго задержали формальности. Алина спросила у дежурного сержанта, давно ли проехал кабриолет, и описала его. Ей ответили, что минут двадцать тому назад тут проехал экипаж, в котором сидели депутат господин Ле Шапелье и паладин третьего сословия господин Моро. Сержант был прекрасно осведомлен. Усмехаясь, он сказал, что даже мог бы угадать, по какому делу господин Моро так рано отправился в ту сторону.

Они поспешили дальше. Теперь они ехали по открытой местности. Дорога по-прежнему шла вдоль реки. Обе женщины ехали молча, с полной безнадежностью глядя вперед, и рука госпожи де Плугастель сжимала руку Алины. Справа за лугами уже можно было различить длинную линию, в которую слились деревья Булонского леса. Карета свернула в сторону и покатила по той дороге, которая, удаляясь от реки, вела направо, прямо к лесу.

Наконец мадемуазель де Керкадью нарушила мрачное молчание:

– О, нам не успеть! Это невозможно!

– Не говорите так! Пожалуйста! – воскликнула госпожа де Плугастель.

– Но ведь давно пробило девять, сударыня! Андре всегда пунктуален, а такие… дела занимают немного времени. Сейчас все… все уже кончено.

Графиня закрыла глаза. Однако скоро она выглянула в окно.

– Едет какой-то экипаж, – сообщила она, и дрогнувший голос выдал ее.

– О нет! Не надо! – Алина выразила словами то, о чем обе думали. Она задыхалась, перед глазами стоял туман.

В облаке пыли со стороны Булонского леса к ним мчалась открытая коляска. Они следили за ней, не решаясь заговорить, – впрочем, Алине так трудно было дышать, что она бы не смогла выговорить ни слова.

Поравнявшись, оба экипажа замедлили скорость, чтобы разминуться на узкой дороге. Алина была у окна вместе с госпожой де Плугастель, и обе испуганными глазами смотрели на открытую коляску.

– Который из них, сударыня? О, который? – спросила Алина, не осмеливаясь взглянуть сама.

С ближней стороны сидел смуглый молодой человек, которого не знала ни одна из них. Улыбаясь, он беседовал со своим спутником. Через мгновение стал виден и второй. Он не улыбался, и лицо у него было бледное и застывшее. Это был маркиз де Латур д’Азир.

Обе женщины пристально смотрели на него в немом ужасе, пока он не заметил их. Неописуемое изумление выразилось на его угрюмом лице.

В этот момент Алина с протяжным вздохом в обмороке опустилась на пол кареты.

Глава XII

Умозаключения

Поскольку Андре-Луи доехал быстро, он очутился в условленном месте на несколько минут раньше назначенного времени, хотя и выехал с небольшой задержкой. Там его уже ждали господа де Латур д’Азир и д’Ормессон – смуглый молодой человек в синей форме капитана королевской охраны.

Всю дорогу до Булонского леса Андре-Луи, погруженный в свои мысли, был молчалив. Его взволновала беседа с мадемуазель де Керкадью.

– Несомненно, этого человека надо убить, – сказал он.

Ле Шапелье не ответил ему. Бретонца поражало хладнокровие земляка. В последнее время ему часто приходило в голову, что этот Моро начисто лишен всего человеческого. Ле Шапелье также считал его поведение непоследовательным. Когда ему предложили участвовать в борьбе с дуэлянтами-убийцами, он был надменно презрителен, а взявшись за дело, щеголял легкомыслием и бесстрастностью, которые были отвратительными.

Приготовления к дуэли были проделаны быстро и в молчании, однако без неподобающей спешки. Оба сняли камзолы, жилеты и туфли и, закатав рукава рубашки, встали друг против друга. Они были исполнены мрачной решимости снова расплатиться по длинному счету. Противник должен быть убит. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из них питал опасения относительно исхода боя.

Возле них стояли Ле Шапелье и молодой капитан, внимательные и сосредоточенные.

– Вперед, господа!

Тонкие, опасно хрупкие клинки со звоном скрестились и, скользнув друг по другу, замелькали, быстрые и сверкающие, как молния, и столь же неуловимые для глаза.

Маркиз атаковал стремительно и энергично, и Андре-Луи сразу понял, что ему предстоит иметь дело с противником совсем иного уровня, нежели те, с кем приходилось драться за последнюю неделю.

Сейчас перед ним был фехтовальщик, который благодаря постоянной практике приобрел удивительную скорость и совершенную технику. Кроме того, он превосходил Андре-Луи физической силой и длиной выпада, что делало его весьма опасным противником. К тому же он был хладнокровен и сдержан, бесстрашен и решителен. «Сможет ли что-нибудь нарушить его спокойствие?» – подумал Андре-Луи.

Он желал, чтобы маркиз уплатил долг сполна, а для этого мало было просто убить его, как тот убил Филиппа. Нет, сначала он должен осознать, как Филипп, что не в его силах предотвратить собственную гибель, – на меньшее Андре-Луи был не согласен. Господин маркиз должен испить до дна чашу отчаяния.

Когда Андре-Луи широким взмахом парировал длинный выпад, завершивший первую комбинацию, он даже рассмеялся – радостно, как мальчик, играющий в любимую игру.