Фаза ингибиторов - Аластер Престон Рейнольдс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Со всем этим я мог справиться, – впрочем, иного выбора просто не было. Однако, прежде чем двинуться в путь, я просмотрел все возможные диагностические опции и уполномочил скафандр максимально привести меня в порядок. В кожу вокруг поврежденных суставов вонзились иглы микрошприцев, закачивая коктейль из стероидов, противовоспалительных и обезболивающих средств. Вскоре я ощутил теплое онемение в бедрах и коленях. Хотя движения оставались неуклюжими и плохо скоординированными, я мог выдвигаться.
Постанывая от боли в ребрах – с этим скафандр никак не мог помочь, – я вскрыл корпус и выбрался из тесного отсека. Пошатываясь, поднялся на ноги и обошел останки кораблика. Все еще дымящийся, он казался слишком маленьким для того, чтобы вместить меня, не говоря уже о том, чтобы прослужить мне домом в течение трех месяцев, пока я летел к Марсу.
К нему крепились жаропрочные багажники для слишком объемистого, чтобы поместиться внутри вместе с моим скафандром, снаряжения. Пинками сбив обгоревшие крышки, я вынул все из багажников и закрепил на скафандре – походные пайки, медицинские аптечки, патроны и оружие, в том числе тяжелый пулемет, для которого на поясе имелся специальный кронштейн, под ранцем жизнеобеспечения.
Убедившись, что ничего не забыл, я дал кораблику словесный приказ похоронить себя. Части его корпуса задвигались по замысловатой спиралевидной траектории; суденышко медленно закапывалось в почву, словно темная извивающаяся гусеница. Ему потребовалось пять минут, чтобы полностью уйти под землю. Предстояло погрузиться до коренной породы, после чего должен был начаться еще более медленный процесс автокаталитического распада. Даже если бы сочленители нашли место его захоронения, им не досталось бы никаких полезных деталей или материалов.
Я выровнял башмаком потревоженную почву. Впрочем, следы минимальны, а через несколько дней ветер скроет их окончательно. Пока же кажется, будто здесь упал кусок, отвалившийся от астероида.
В точности так, как планировалось.
Больше было проблем с отпечатками ног. Каждому из нас предстояло пройти сотни километров до места встречи и еще больше – до капсулы. К счастью, люди, планировавшие миссию, учли эту деталь. У моего скафандра имелись утолщения на лодыжках и рукавах, там находились телескопические ходули. Я постепенно выдвигал ходули на лодыжках, пока их длина не достигла максимума. Сперва меня шатало, но через несколько секунд я вновь обрел равновесие. Тренировки не прошли даром – ходули ощущались как собственные ноги. Такие же опоры на руках предназначались для передвижения по сложной местности, они пока были без надобности.
Ходули были рассчитаны на то, чтобы почти не оставлять следов на почве, при этом выдерживая мой вес. Изготовленные из теплоизоляционных материалов, они не излучали тепла, что могло быть важно, поскольку нам предстояло двигаться и в темное время суток.
Последним дополнением к скафандру являлся огромный саморазворачивающийся маскировочный тент. Выпрыгнув из верхнего отсека ранца, он выпустил стебель над моей головой, а затем развернул перекрывающиеся сегменты в радиусе трех метров. Тент имел форму купола со свисавшими примерно в метре над поверхностью краями. Он закрывал мое поле зрения, но вшитые в него датчики давали картинку на визор. При возникновении угрозы я мог низко присесть, полностью слившись с местностью. Верхняя поверхность тента постоянно меняла цвет, текстуру и температуру в соответствии с параметрами почвы. Казалось бы, все это не имеет особого смысла, ведь сочленители практически не располагали возможностями для разведки с воздуха, но главная задача тента заключалась в том, чтобы обмануть нейтральных демархистов: они не должны усомниться в том, что Коалиция в полной мере выполняет условия договоров.
Я тронулся с места, с каждым взмахом ходули совершая шаг в четыре метра, и практически сразу поймал ритм, которому нас учили. Сквозь дурман обезболивающего я все же чувствовал, как протестуют суставы и мышцы. Если боль станет невыносимой, скафандр увеличит дозу. Но я не могу позволить себе замедлить шаг или остановиться.
Мигающий огонек на лицевом щитке показывал направление и примерное расстояние до места встречи.
Шестьсот километров. На тренировках я преодолевал в среднем двести километров в сутки, если местность не была слишком коварной.
Трое суток непрерывного движения…
Я неустрашимо шагал вперед, освободив разум от любых мыслей, кроме мысли о необходимости сделать очередной шаг. Вряд ли Невил поблагодарит кого-либо из нашей группы за задержку с его спасением, а уж меня и подавно.
Корабль послушно проводил меня в рубку управления. Еще до того, как сесть в кресло, я взглянул в фальшивые иллюминаторы и получил представление о том, где мы находимся. От левого и правого борта уходила по дуге дымка цвета охры, сливаясь с чернотой наверху. Я мог различить несколько звезд и, возможно, несколько тусклых отблесков от руин Ржавого Пояса, но мы еще не выбрались в космос. Времени, однако, прошло немало, учитывая, сколько я пробыл с Сидрой, так что у «Косы», видимо, имелась причина для задержки с отлетом. Единственное, что приходило мне в голову: корабль счел слишком опасным лишиться относительного прикрытия атмосферы.
– Корабль, – сказал я, пристегиваясь. – Сидра говорит, что ты до определенной степени подчиняешься моим командам. Свяжи меня с леди Арэх – разумеется, приняв все возможные меры безопасности.
Мгновение спустя с консоли раздался голос леди Арэх:
– Клепсидра?
– Нет, это я. Сидра временно неработоспособна. Что тебе известно?
– Почти ничего. Ситуация не становится лучше. Сидра ранена? А ты? Пинки?
– Мы оба целы и невредимы, выбрались из Города Бездны. Девятилапы взбунтовались против Сидры, но она говорит, что корабль поможет ей оправиться от ран. Нам не опасно оставаться на связи?
– Когда станет опасно, поймешь.
Я взглянул на дисплей, показывавший положение корабля леди Арэх. Он находился в нескольких сотнях километров выше нас, далеко за пределами атмосферы. Судя по траектории движения, леди Арэх не спешила вернуться в цитадель – она решила укрыться в поясе обломков вокруг планеты.
– Есть проблема, леди Арэх. Не знаю, что тебе сообщили Сидра или корабль, но у нас на борту гиперсвиньи, эвакуированные из Свинарника.
– Сколько?
– Я не считал по головам. Около сотни; может, чуть больше.
– И что вы собираетесь с ними делать?
– Лично я – ничего. Сидра спасла их, не предупредив нас. Они смогут пожить в цитадели, пока мы что-нибудь не придумаем? Там есть место? – Мне показалось, будто я говорю
