У царя Мидаса ослиные уши - Бьянка Питцорно

– Вы хоть понимаете, что будете стоять там почти два часа? Ваш черед придёт только в последнем акте, а пространство за кулисами должно оставаться свободным, чтобы мы могли входить и выходить.

Кроме того, поскольку из-за ветра на сцене так и не смогли натянуть задник и установить декорации, большая часть публики на протяжении всей пьесы наблюдала бы это беспокойное сборище, постоянно отвлекаясь от основного действия.

– Кто мне пообещает, что эти два часа вы будете вести себя тихо и спокойно? Никто! Так что нет, лучше сидите в зале с родителями до самого конца третьего акта: антракта нам вполне хватит на подготовку.

А вот Лалага с аккуратно сложенным кружевным платьем в руках вышла из дома ещё в без четверти восемь. Свежевымытые и тщательно уложенные волосы, к сожалению, совершенно растрепались и теперь реяли над головой, несмотря на целлулоидный ободок, на котором сиротливо приютился искусственный цветочек, словно вытащенный из чьей-то петлицы. Уже на пороге мать подозвала Лалагу к себе:

– Слушай, тебя, конечно, будут гримировать, так что возьми мою помаду. Вот, держи, положи в карман. Только, пожалуйста, пользуйся ей сама, никому не давай, даже если попросят. И смотри не потеряй.

Лалага была безумно ей благодарна. Обычно мать очень ревниво относилась к своей косметике: она пользовалась исключительно дорогими марками, которых на Серпентарии не найдёшь – только у лучших парфюмеров Лоссая.

– А я могу поделиться с Ирен?

– Если хочешь. Но не думаю, что у сирот должны быть накрашены губы или щеки.

Ирен, как верный оруженосец, сопровождала подругу, чтобы помочь ей переодеться. Косички она ещё не заплела, но, чтобы защитить завивку от ветра, повязала голову платком и стала похожа на старушку, идущую на службу в церковь.

Гримёркой им служила кабина грузовика, задрапированная тяжёлыми гобеленовыми шторами.

Глава четвертая

По пьесе к моменту поднятия занавеса Клара Морейра должна была уже стоять на сцене, наливая стакан воды с сиропом старому Акапулько Андраде, который, прикрыв колени одеялом, ласково поглядывал на неё из инвалидной коляски.

Но в ту ночь занавес, обычно разделяющий актёров и зрителей, отсутствовал, и последние уже добрых десять минут созерцали пустую сцену без всяких признаков декораций: только стол, покрытый трепещущей на ветру скатертью, несколько бутылок, с трудом удерживающих её от полёта, да пара плетёных стульев. Публика, занимавшая места на лавках, стала подавать признаки нетерпения.

В пять минут десятого синьор Дередже поднялся по боковой лестнице и вышел к центру сцены, освещённой куда тусклее обычного: видимо, погода оказалась неблагоприятной и для карбидных фонарей. Дженнаро, полускрытый колонной, начал наигрывать на концертине нежную печальную мелодию.

Директор труппы поклонился и громко (чтобы перекрыть вой ветра) извинился перед почтеннейшей публикой за задержку (незначительные технические неполадки) и бедность декораций, а затем объявил, что действие начинается в гостиной виллы дона Акапулько Андраде.

– Представьте себе роскошную мебель, окна с дорогими портьерами и единственную дверь, через которую видно цветущий сад, – произнёс он и удалился за кулисы.

Вошла Лидия, везущая на коляске старика Акапулько, а за ней Клара со стаканом в руке.

Над скамейками пронёсся удивлённый ропот: все знали, что Клару будет играть Лалага, но к подобной причёске готовы не были.

– Она не сказала, что наденет парик, – усмехнулась Тильда.

– Да что же это за напасть? – заволновалась Баинджа. – При таком ветре длинные волосы совсем закроют ей лицо. Даже и не знаю, как она вообще что-то видит: надеюсь, хотя бы не споткнётся и не рухнет со сцены.

– А я надеюсь, что она не нахватается вшей, – пессимистично пробормотала Лугия.

– Когда смотришь снизу, выглядит довольно высокой, – умилилась синьора Пау.

– Вроде юбка была подшита ниже, – растерянно заметила Аузилия. – Как же так вышло, что теперь она до колена?

– Как полнит её это платье! – пренебрежительно бросила Ливия Лопес, сидевшая на две лавки дальше.

– Дедушка, я приготовила тебе лекарство, – сказала девочка на сцене, передавая стакан старику, для чего ей пришлось повернуться лицом к залу. И тут все поняли, что роль Клары играет совсем не Лалага, а Ирен.

Глава пятая

Порыв ветра, взметнувший кудри Ирен, сделал её похожей на Медузу Горгону.