Статьи 1995-1997 - Сергей Кара-Мурза

Никому не нужна сентиментальность. Пусть говорят грубо, пусть считают потери, как командиры на войне, но говорят дело. Ведь даже большинство читающих людей, как я не раз убеждался, просто не знает реального положения дел. Да и откуда? Официальный ежегодник Госкомстата «Социальная сфера России» издан в 1996 г. тиражом 1 тыс. экземпляров! Только для ведущих американских университетов хватит.

Но, поразительным образом, вот уже четыре года как оппозиция отказывается издать массовым тиражом доступную для любого грамотного человека «Белую книгу» о реформе — под грифом Думы или хотя бы группы фракций. Внятно и без надрыва показать, в каком состоянии находится страна и чего можно ожидать завтра. Ведь «белые книги» — давно изобретенный способ довести до общества самое первое, «безболезненное», но предельно серьезное предупреждение о бедствии. Я лично даже не могу припомнить ни одного внятного заявления Думы по главным вопросам нашего народного бедствия. Говорят, у Думы нет телеканала. А зачем он ей, если нет заявлений? «Лебединое озеро» показывать?

Первой, кадетской Думе специальным законом было запрещено обращаться к народу с заявлениями. И все же, когда правительство отказалось дать крестьянам землю и в 1906 г. разогнало Думу, депутаты написали «Выборгское обращение» — и все пошли в тюрьму. И оно сыграло очень большую роль в росте гражданского самосознания. Только в Саратовской губ. подпольно издали 100 тысяч этого обращения, по ночам его расклеивали на столбах. А сегодня никто не запрещает, множительная техника XXI века — но молчат народные избранники!

Деятели оппозиции сами подсказывают людям уловку, позволяющую малодушно успокоить совесть. Они оперируют средними цифрами. Один из них на большом собрании сказал: «Ужасные реформы! Уровень жизни людей упал на 45 процентов!». Прошла неделя, я слышу по радио от видного эксперта оппозиции (доктор наук и все такое): «Уровень жизни людей снизился на 45 процентов!». В Давосе им, что ли, такую цифру дали?

В школе, объясняя смысл средней величины, учитель нам рассказал шутку. В палате двое больных, сестра сообщает врачу, что температура у них в среднем нормальная, 36,6. Врач доволен, а на деле один больной умер и уже слегка остыл, а у другого под 42 градуса, он уже хрипит. При большом разбросе величин средняя лжет. Это, думаю, и ленинская кухарка поняла бы, а у нас «самая образованная оппозиция в мире». И вот, с одной стороны, говорят о страшном социальном расслоении, а с другой, оперируют средними величинами. Как это совместить?

Лидеры оппозиции, а за ними и их сторонники как будто не понимают, что при том неравенстве, что возникло в России, средние показатели утратили смысл полностью. Бедствие распределяется неравномерно, и снижение среднего показателя вдвое для многих означает смертельное или почти несовместимое с жизнью ухудшение. В 1995 г. потребление животного масла в России было в два с лишним раза меньше, чем в 1990. Но это снижение почти целиком сконцентрировано в бедной половине населения. Следовательно, сегодня половина граждан России совершенно не потребляет сливочного масла! Продажа мяса и птицы упала за это время с 4,7 млн т до 2,1 млн т. Это значит, что половина граждан России вообще не потребляет мяса. Ну пусть не половина, а 30 процентов! Ведь это уже национальная катастрофа. Но мы о ней даже не слышим, не то чтобы обсуждать какие-то конкретные меры.

Кто-то скажет, что это — демагогия, популизм. Что оппозиция ведет тонкую игру, которая в конце концов приведет к спасению всех сразу. Может быть, я и впрямь не понимаю замыслов. Я о бедствиях получил представление во время войны. Тогда и мыслили, и действовали по-другому. Цель была — спасти всех, но когда кто-то погибал конкретно, туда бросались срочно, даже сломя голову. Чувство народа нам вдалбливалось в голову и словом, и делом. И это — не особенность сталинизма, коммунизма или другого «изма». Так же поступал и Лев Толстой — а он не пpи советской власти действовал.

Такой же «популизм» в деле я видел на Кубе: взявшие власть боpодачи, не имея ни паpламента, ни паpтии, оpганизовали обеспечение детей и стаpиков молоком. По утpам на гpузовиках, а то и на pучной тележке, по всей стpане к каждой двеpи, где есть pебенок или стаpик, подвозили литp молока — хоть к лачуге в тpущобе, хоть к вилле неуехавшего богача. Потому-то сегодня малявка Куба пять лет деpжится в полной блокаде. И все институты Гэллапа точно знают: попpобуй какой-нибудь кубинский Гоpбачев сменить там социальный стpой, 85% населения в момент выйдут на улицу и устpоют такой таpаpам, что лучше Кубу не тpогать.

Быть может, я говорю о вещах, которые волнуют небольшое меньшинство? Не могу знать наверняка, но боюсь, что когда беда доберется до большинства, сделать что-либо будет просто поздно. И тогда поделом этому большинству.

1997

Большой актёр в театре абсурда

Одна из функций, которую выполняет Анатолий Чубайс в политическом спектакле, что разыгрывается в России, — собирать и направлять на себя всю ненависть, возникающую в разрушаемом обществе. Обладая очень сложной психикой, этот человек, сознательно помещенный «архитекторами» на вершину видимой власти, даже наслаждается такой странной ролью: буквально отсасывая ненависть сотни миллионов человек, он купается в ней с тем же наслаждением, с каким в лучах славы и благодарности греются люди, делающие добро.

Ввести в наш театр абсурда такого актера — «сильный ход», верх аппаратной мудрости, приправленной психоанализом. Своей наглостью Чубайс настолько травмирует нервы добрых обывателей, что они готовы колени обнимать у Ельцина — защити, отец родной! Вон, даже сентиментальный горбачевец А.Ципко дошел до того, что поет дифирамбы Ельцину и Черномырдину и с надеждой подсчитывает, насколько реже, чем весной, преклоняет Чубайс голову на плечико дочери Президента. Есть, есть признаки, что мудрый секретарь обкома приструнит «молодых волков»!

А.Ципко в своем энтузиазме даже влезает в подсознание «старого волка»: «Теперь для Бориса Николаевича уже очевидно, что эти молодые заносчивые люди еще не доросли до высот государственных, что, по определению, они не могут стать ни гарантом созданного им режима, ни гарантом его чести, а тем более безопасности членов его семьи. Уж слишком они суетливы, уж слишком они заносчивы».

Вот ведь беда приключилась с Россией — заносчивая и суетливая пошла молодежь. Страшно подумать, что она может не стать гарантом незапятнанной пока что чести нашего горячо любимого Хозяина. Слава Богу, что это ему уже очевидно, и он обязательно наведет порядок. Делая упор на заносчивости и суетливости Чубайса, А.Ципко в то же время представляет себя таким крутым разоблачителем, что даже считает нужным успокоить читателя: «Поверьте, я не дьяволизирую Анатолия Борисовича». Да читатель это и сам замечает. Никто никогда и не думал, что главный недостаток дьявола — суетливость.

Главная цель таких «наездов» на Чубайса — как раз создать из Чубайса и всего политического явления, которое он выражает, образ кучки глуповатых, нехороших, но в сущности безопасных для государственной махины России «мальчиков». Умный «хозяин» и его царедворцы привлекли этих мальчиков, чтобы они сделали кое-какую грязную работу, но теперь песенка их спета, «вторая либеральная революция захлебнулась». В общем, бояться за благо России и за честь Бориса Николаевича нам нечего — «знаки поражения Анатолия Борисовича буквально рассыпаны на всем голубом поле преподносимой нам виртуальной реальности». Значит, Россия выстояла, одолела Чубайса. Чего уж больше — «с ним Ельцин никогда не пойдет удить рыбу» (это у Ципко называется «августовская революция 1991 года пожирает своих детей»).

Прикрытие под видом «критики» и проклятий — это уже рутинный, банальный прием нашей политической клики. Обзови Ельцина «главарем», а затем обыграй это как следует в прессе и на телевидении — и репутация непримиримой оппозиции продлевается еще на месяц. В руководствах по манипуляции сознанием эта уловка расценивается как посредственная, рассчитанная на простодушных людей. Большего пока что и не требуется.

Между тем, Чубайс как политическое (и даже культурное) явление заслуживает более внимательного анализа. Это — один из признаков того, что «общество спектакля», создаваемое в европейской культуре начиная с 30-х годов нашего века, втягивается в эпоху постмодерна. И унаследованные нами от Нового времени представления, связанные с устойчивой картиной мира и со стабильными идеологиями, в новых условиях становятся просто бесполезными. Они нас дезориентируют, какую бы позицию относительно этих идеологий мы ни занимали. Будь мы коммунисты или либералы, патриоты или «крутые» западники, такие изобретения драматургов нашей истории, как Чубайс или Пол Пот, свержение Чаушеску или штурм Грозного, в нашу картину мира и в наши представления о разуме и морали не укладываются. И мы в этом хаосе теряем ориентацию — что и требуется режиссеру. Пытаться втиснуть этот хаос в наивную сказочку о «молодых суетливых реформаторах» — просто пошлость.