Каменный след - Николай Иванович Леонов

взобрался на гору и думает, что покорил вершину. А дело-то не в том, что ты забрался на самый верх.

– А в том, что впереди будет самое сложное – спуск, – эхом откликнулся Гуров.

Лигунова оторвалась от созерцания оконной рамы и поверх очков посмотрела на Льва Ивановича. Лицо ее при этом удивленно вытянулось.

– Увлекаетесь альпинизмом? – поинтересовалась она.

– Едва ли, – улыбнулся Гуров.

– Все верно вы сказали, – медленно проговорила Лигунова. – Нужно еще и спуститься к подножию горы. Вернуться обратно и желательно при этом выжить.

– И после вашей первой встречи с Кариной вы поняли, что Жене будет с ней нелегко?

– Я была просто уверена в этом. Так оно и вышло.

– Они часто ссорились?

– Она с ним ссорилась, а он все молча сносил. Если ей хотелось шампанского в два часа ночи, то она его получала. Женя тут же заказывал доставку за бешеные деньги. Если она хотела смотреть кино, то он отрывался от работы и садился рядом с ней. Она тоже работала. Продавцом в спортивном магазине. Не думаю, что сильно уставала, но Женя как-то сказал мне, что у нее очень напряженная работа. Но если у тебя трудная работа, то разве в конце дня хочется ссориться с любимым человеком? Особенно если человек уже лежит у твоих ног? А, Лев Иванович? Согласны? Карина любила поспорить на ровном месте. Начинала, как правило, уже с порога. Находила любой повод. Например, могла накинуться на Женю из-за того, что не перевел ей деньги на такси. И откуда, спрашивается, силы брала, бедняжка?

В глубине души Гуров был рад тому, что ему попался не молчун, а довольно словоохотливый и, что главное, адекватный подозреваемый. Лигунова открыто шла на контакт, не замкнулась в себе, не пыталась грубить или уводить разговор в сторону, и это было настоящим счастьем для следователя.

– Больше всего в этой ситуации мне было жаль Женю. Он такой классный парень! Не подумайте, что я как бабушка выгораживаю внука. Нет-нет, я всегда относилась к нему объективно, боялась разбаловать. Он начал работать курьером сразу после школы, – продолжила Елизавета Ильинична. – Параллельно учился в вузе, на моей шее никогда не сидел. Вуз выбрал сам, поступил без протекции. Легкий в общении человек, который недавно признался, что с удовольствием бы пересматривал по вечерам диснеевские мультфильмы. Я знаю его таким. Но для остальных это брутальный мужчина с бородой и татуировками. Сейчас он особенно занят. В паре с отцом хочет открыть частную клинику, а дальше стать ее владельцем. У него два высших образования, он не стоит на месте и, я считаю, многого добился к своим тридцати годам. Слава богу, хоть на папашу не похож в этом плане. Мой сын мямля, вот что я вам скажу. Все, что мы с мужем в него вложили, включая дзюдо, английский и обучение в художественной школе, он благополучно похерил. Поступил в медицинский и всю жизнь тухнет в педиатрическом отделении. Даже как врач звезд с неба не хватает. И брак свой сохранить не смог… Ладно, дело прошлое. А вот теперь его тащит на себе сын. Не запутались?

– Да нет, тут все довольно просто, – признался Гуров. – Прямая родственная связь, это несложно.

– Заправлять всеми медицинскими делами в частной клинике будет мой сын. А управлять ею в юридическом плане хочет мой внук. Думаю, понятнее некуда. Если бы у руля изначально встал мой сын, то клиника прогорела бы в первую неделю после своего открытия. Но так как главой всего процесса займется наш Евгений, то успех данного мероприятия можно считать достигнутым еще на стадии проекта, – с гордостью произнесла Лигунова. – И мне кажется неправильным, что внук, которого я считаю умным и проницательным человеком, вдруг сдал свои позиции. Понимаете, о чем я?

– Вы про Карину, – понял Гуров. – Или про то, что он решил работать с отцом, который мало смыслит в бизнесе?

– Я про нее. Как он не мог не увидеть, что она совершенно двуличная особа? – возмутилась Елизавета Ильинична. – Умный ведь мальчик. А я пыталась ему намекнуть. Но кому я нужна со своими догадками? Сама была молодой и знаю, что не особенно прислушиваешься к мнению взрослых. А локти-то дальше, чем кажется.

Старушка вот-вот должна была добраться до того момента, когда в квартире прозвучал роковой выстрел. Во всяком случае, Гурову так показалось. Кроме того, судя по тому, что Елизавета Ильинична становилась все более эмоциональной, ее начинало «отпускать». Все, о чем она так старательно пыталась умолчать, вырывалось наружу, а напускная холодность медленно, но верно ослабевала. Все это могло негативно сказаться на процессе допроса. Нужно было срочно возвращать диалог в прежнее русло.

– Что же произошло прошлой ночью? – в лоб спросил Гуров.

Елизавета Ильинична вздрогнула.

– Знаете, как страшно ощущать собственное бессилие? – спросила она. – Не отвечайте, Лев Иванович. Вы же мужчина, вы в полиции работаете, а я для вас никто. Так… объект, преступник. Мне вы никогда не признаетесь в слабости. Но с вами наверняка подобное случалось. Ты ощущаешь бессилие, если тебя лишают выбора. Ну то есть впереди только один путь, и свернуть некуда. И ты его не выбирал – тебя заставили идти этой дорогой. Вот это и случилось.

Вчера вечером я была дома одна, Женя остался на ночь у друга. Карина об этом тоже знала. Я предполагала, что, когда она вернется вечером с работы, мы с ней так или иначе непременно увидимся, но даже подумать не могла, что произойдет серьезный конфликт. Не ожидала, что она станет мне угрожать. Эта тварь явилась в ужасном настроении. Она неудачно поставила свою сумку на полку, и та упала на пол. Потом разбросала по полу туфли. Я попыталась обойти их, но споткнулась об одну и чуть не упала. Тогда я попросила ее прибраться. Попросила вежливо, спокойно. И тогда из нее вылезло столько грязи, что я даже не ожидала. Она цеплялась за все, абсолютно за все. И почему я оказалась в коридоре, а не в своей комнате, ведь я должна знать, когда она возвращается с работы? И что она пашет целыми днями, а к концу дня у нее