Испания от античности к Средневековью - Юлий Циркин

Эти мысли были во многом кристаллизованы Исидором, который в духе римской политической мысли разделял подлинного короля и тирана. Последний определялся не столько способом приобретения власти (как обычно считали в древности), сколько своими нравственными качествами и своим поведением. Король в отличие от тирана должен был в первую очередь быть благочестивым и справедливым. Первое определялось его отношением к церкви и христианской вере, которой он должен покровительствовать и которую защищать против всех врагов и еретиков. А второе — подчинением законам, в том числе и своим собственным. Такому королю церковь должна дать Божье благословение. Основываясь на этих принципах, собор заявил, что Свинтила допускал произвол и несправедливость, т. е. являлся тираном в исидоровском смысле, и за это был свергнут{682}. Более того, и он, и его жена, и дети, и его мятежный брат были отлучены от церкви, и их имущество должно было быть конфисковано. Таким образом, собор под несомненным влиянием Исидора полностью легализовал узурпацию Сисенанда. Правда, может быть, тоже под воздействием Исидора, к свергнутому королю отнеслись милостиво: ему не только была оставлена жизнь, но и возвращена часть имущества, и он еще мирно жил несколько лет, пережив своего преемника.

Именно в духе Исидора и был принят 75-й канон. Он устанавливал, что никакого наследования, основанного на принципах крови или желаниях предыдущего короля, быть не может. Невозможен также насильственный захват трона. Отныне король должен был только избираться. Учитывая существующую политическую реальность, участники собора, большинство которых было испано-римлянами, постановили, что королем избран мог быть только гот. Надо отметить, что для многих современников, в том числе и для Исидора, как об этом еще будет сказано позже, резкого противопоставления римлян и готов уже не существовало. После мирной кончины предшествующего государя вельможи всего народа (primates totiusgentis) должны были избрать его преемника, а церковь освятить это избрание, торжественно короновав нового короля и от имени Бога помазав его на царство. Этот обряд, уже установившийся в Византии, восходил к некоторым ветхозаветным установлениям; так, по словам Библии, пророком Самуилом был помазан на царство идеальный царь Давид, являвшийся отдаленным предком Спасителя, воплотившегося в человеческом облике. Таким образом, вестготский король оказывался приравненным как к ветхозаветным царям, так и, что не менее важно, к византийскому императору. Все подданные должны присягнуть на верность избранному и коронованному государю. В таких условиях всякое выступление против Божьего помазанника оказывалось не только светским, но и религиозным преступлением, и такой человек должен был предаваться анафеме. При этом было установлено, что королем не может быть избран тот, кто прибег к насилию, заговору, нарушению клятвы{683}.

С этого времени соборы становятся важным политическим институтом. И почти все короли созывали церковные соборы, а на правление некоторых государей приходился и не один собор.

ПРАВОВОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ

Правление преемников Сисенанда Хинтилы (636—640) и Тульги (640—641) были кратковременными и ничем не замечательными. Хинтила дважды собирал общегосударственные соборы, явно нуждаясь в активной поддержке церкви, что, видимо, свидетельствует о неустойчивом положении короля. Знать нуждалась в укреплении своего положения, как политического, так и экономического, и в гарантии его сохранения при смене правителя. Один из соборов принял решение, что «верные короля» (fideles regi), т. е. люди, связанные узами верности лично с данным королем, сохраняют полученное от короля имущество даже после прихода к власти другого монарха, с которым данный владелец никакими узами верности связан не был, если это имущество было получено законно. Этим актом условное владение фактически превращалось в безусловное, частное{684}. Личность самого короля объявлялась неприкосновенной, а его потомки должны были сохранять свое имущество и при других правителях. Это положение фактически резко разделяло собственность королевской семьи и государственное имущество, которым король распоряжался во время своего царствования. Первое принадлежало семье и оставалось в ней, а второе переходило в распоряжение каждого нового государя. Это стало еще одним шагом в эволюции вестготской монархии.

Внешнеполитическая и военная деятельность предшествующих королей привела к объединению всего Пиренейского полуострова под властью вестготских королей. За Пиренеями вестготы удерживали Септиманию (Галлию, как они ее назвали, не смущаясь тем, что она представляла лишь небольшую часть этой страны). И на большее они не претендовали. Внешняя политика вестготской Испании была в значительной степени изоляционистской. После попытки Сисебута заключить соглашение с лангобардским королем ничего подобного вестготские короли больше не предпринимали. Изгнав из Испании византийцев, они более практически не вмешивались в большую политику Европы и Средиземноморья. Это сказалось и на позиции испанской церкви. В Испании довольно часто собирались соборы, но на них присутствовали только епископы и аббаты королевства. Испанские епископы отсутствовали на соборах, собираемых римским папой. Они признавали авторитет папы, но реально пользовались в Испании и Септимании всей полнотой духовной и частично даже светской власти. В то же время деятельность ряда королей привела к относительной стабилизации внутреннего положения в стране. Это позволило Хиндасвинту и его сыну Рецесвинту сделать очень важный шаг на пути действительного объединения Испании под властью вестготских королей.

Вступление Хиндасвинта на престол стало, как и воцарение Сисенанда, результатом мятежа. Хинтила, по-видимому, уверившись в поддержке знати и церкви, оставил трон своему сыну Тульге, но это вызвало недовольство вестготской аристократии. В различных местах Испании вспыхивали мятежи. Наконец в 642 г. «многими сенаторами и прочим народом готов» (plurinus senatoribus Gotorum citerumque populum) королем был провозглашен Хиндасвинт (Fred. IV, 82). Указание хрониста на обстоятельства возведения на престол Хиндасвинта показывает, что в исключительных обстоятельствах рядовые готы еще играли определенную роль в избрании нового короля. Юный Тульга был пострижен в монахи и этим навсегда лишился надежды когда-нибудь вернуть себе трон. Воцарение Хиндасвинта, по-видимому, не сразу было принято всеми. Возможно, что особенно значительное сопротивление он встретил на юге. Но и там он скоро одержал победу, свидетельством которой стала чеканенная в Эмерите монета с легендой VICTOR{685}. И уже в том же 642 г. южный магнат Оппила по поручению короля участвовал в войне с васконами{686}. Как бы ни была скоротечна гражданская война, она создала обстановку нестабильности. Этим и воспользовались вас-коны, с которыми сражался Оппила, а вероятнее всего, и другие полководцы Хиндасвинта. Одновременно участились разбои, бороться с которыми тоже пришлось Хиндасвинту.

По сообщению хрониста, Хиндасвинту в момент его возведения на трон шел восьмидесятый год. Это явное преувеличение. Хиндасвинт сначала один, а затем вместе со своим сыном Рецесвинтом правил 12 лет, так что, если принять на веру сообщение о его возрасте, он должен был умереть в 91 или 92 года, что по условиям того времени кажется совершенно невероятным. В то время средний возраст составлял приблизительно 30 лет{687}, и хотя известны и долгожители, как, например, Либерии, назначенный руководителем экспедиции в Испанию в 80 лет, или королева Австразии Брунегильда, казненная опять же в 80 лет, это все же были исключения, да они и не сравнимы с более чем девятью десятками лет Хиндасвинта. Но сама цифра говорит, что все же он действительно был довольно пожилым человеком. И ставя его на престол, вестготская знать, видимо, надеялась спокойно править за его спиной. Но если таковы были расчеты готских вельмож, то они ошиблись. Хиндасвинт оказался чрезвычайно энергичным правителем, поставившим своей целью максимальное укрепление королевской власти и обеспечение ее наследования его домом. Кроме того, сам Хиндасвинт в свое время принимал участие в различных выступлениях и заговорах и намеревался не допустить таковые, направленные теперь уже против него самого.

Разумеется, ближайшие сторонники Хиндасвинта были максимально вознаграждены. Зато на остальных он обрушил жестокие репрессии. Их жертвой пали 200 primates Gotorum, т. е. представителей самых высших слоев готской аристократии, и 500 mediogres. Mediogres — это, несомненно, те же mediocres, которые издавна являлись незнатной частью готского народа и которых упоминает еще Иордан (Get. 71). Они, хотя и не часто, встречаются и в испанских документах. В одном из законов Рецесвинта (Leg. Vis. XII, 2, 15) говорится о palatii mediocribus atque primis, в другом (Leg. Vis. IV, 2, 16) противопоставляются dignitas и mediocritas. В «Военном законе» короля Вамбы (Leg. Vis. IX, 2,8), о котором еще будет сказано, упоминаются три группы светских людей, обязанные выступить на войну, — nobiles, mediocrior viliorque personae. Таким образом, видно, что mediocres занимали в испано-вестготском обществе довольно видное положение, обладая какими-то зависимыми от них людьми, с которыми они должны были выступить на войну, могли занимать какое-то место при дворе, но не относились к знати и не имели аристократического достоинства (dignitas). Можно согласиться, что речь идет о людях, занимающих среднее положение{688}, хотя, разумеется, не в смысле «среднего класса» античного или современного общества, а о сравнительно низком слое правящего класса. Многих из этих людей казнили, других отправили в изгнание, третьи предпочли бежать сами. И имущество всех их безжалостно конфисковывалось. Часть конфискованного имущества перешло к королю, а другую он отдал своим fideles. Вместе с имуществом эти fideles получили также жен и дочерей «преступников». По словам более позднего хрониста, жившего уже после крушения Вестготского королевства, Хиндасвинт сурово (moliens) правил готами (Cont. Hisp. 35). Уничтожив в ходе репрессий значительную часть знати[114], Хиндасвинт сумел победить «готскую болезнь», и в его правление, как подчеркивает хронист (Fred. IV, 82), не было никаких заговоров.