Троцкий - Дмитрий Антонович Волкогонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Москва, Дзержинскому, Лубянка, 11.
Прошу сообщить, содержатся ли еще под судом заключенные офицеры, взятые заложниками в концентрационных лагерях и тюрьмах. Если содержатся, то где именно и сколько.
Предреввоенсовета Троцкий»{477}.
В критической ситуации, полагал Троцкий, допустимы все методы, если они не дают развалиться армии. Впрочем, так думали тогда все большевики, все вожди революции. А Предреввоенсовета, особенно в моменты обострения положения на фронте, продолжал слать такие распоряжения: «…приказываю Штабам всех армий Республики доставить по телеграфу члену Реввоенсовета Аралову списки всех перебежавших во вражеский стан лиц командного состава… На т. Аралова возлагаю принятие по согласованию с соответствующими учреждениями необходимых мер по задержанию семейств перебежчиков и предателей»{478}. Меры по «задержанию» – сказано мягко.
В приказе № 163 от 2 ноября 1919 года Троцкий свою мысль формулирует определеннее: «Семьи изменников должны быть немедленно арестованы. Самих предателей занести в черную книгу армии, дабы после близкого и окончательного торжества революции ни один из предателей не ушел от кары»{479}.
Иногда указания Троцкого весьма конкретны. Так, в своей телеграмме Склянскому и Крестинскому в 1920 году он дает указание, что «семьи, уличенные в содействии Врангелю, будут высланы в Забайкалье…»{480}. Бедные семьи… Сколько их пострадало тогда и пострадает потом, спустя годы. Вожди революции были солидарны с Лениным в его установке: то, что способствует упрочению позиций коммунизма, – нравственно.
Но Троцкий не был однолинеен в отношении арестованных офицеров. Например, 25 октября 1918 года на заседании ЦК он предложил освободить из-под ареста всех офицеров, взятых в качестве заложников. Но ЦК решил освободить только тех офицеров, «относительно которых не будет обнаружена их принадлежность к контрреволюции. Они принимаются в Красную Армию, причем должны представить список своих семейств и им указывается, что семья их будет арестована в случае перехода к белогвардейцам»{481}.
Однако слухи и разговоры об «изменах», «предательстве» спецов были явно преувеличены. А. И. Деникин в своих воспоминаниях пишет, что ему за два года лишь один раз поступило достоверное сообщение от бывшего генерала из красного штаба, которое оказалось правдивым и сыграло заметную роль в исходе сражения.
Самое трудное было заставить сражаться основную массу бойцов. Троцкий делал особую ставку на коммунистов и комиссаров. И эта надежда в основном оправдывалась. Но не всегда. Были нередки случаи, когда целые части снимались с позиций и бежали с поля боя. Председатель Реввоенсовета Республики с одобрения Москвы принял кардинальное решение: за неустойчивыми частями выставлялись заградительные отряды, которым вменялось в обязанность в случае несанкционированного отхода стрелять по своим. Так что Сталин в 1941–1942 годах, создав заградотряды, просто воспроизвел в новых условиях опыт Гражданской войны. Впервые заградотряды появились в августе 1918 года на Восточном фронте в 1-й армии, которой командовал М. Н. Тухачевский. Он же издал и первые свирепые приказы о расстрелах. В декабре 1918 года Троцкий отдал распоряжение повсеместно формировать специальные подразделения с функциями заградотрядов. 18 декабря 1918 года Троцкий телеграфировал: «Как обстоит дело с заградительными отрядами? Насколько знаю, они в наши штаты не включены и, кажется, никаких постоянных кадров не имеют. Между тем безусловно необходимо иметь, хотя бы в зародышевом состоянии, сеть заградительных отрядов и точно разработать порядок их укомплектования и развертывания»{482}.
Троцкий, требуя заблаговременно создавать на угрожаемых направлениях заградотряды, не ограничивался общими указаниями, а давал и более подробные «тактические» рекомендации по работе этих карательных подразделений.
«Товарищу Иванову, начальнику заградотряда фронта.
По-видимому, во многих случаях заградительные отряды сводят свою работу к задержанию отдельных дезертиров. Между тем во время наступления роль заградительных отрядов должна быть более активной. Они должны размещаться в ближайшем тылу наших цепей и в случае надобности подталкивать сзади отстающих и колеблющихся. В распоряжении заградительных отрядов должны быть по возможности или грузовик с пулеметом, или легковая машина с пулеметом, или, наконец, несколько кавалеристов с пулеметами.
Предреввоенсовета Троцкий»{483}.
При этом к дезертирам предписывалось относиться дифференцированно. В своем приказе № 44 Троцкий, в частности, требовал:
«…3) Каждый дезертир, который немедленно явится в штаб дивизии или полка и заявит: ”Я дезертир, но клянусь, что дальше буду сражаться честно“ – должен быть прощен и допущен к исполнению высоких обязанностей воина Рабочей и Крестьянской армии. 4) Дезертир, который при задержании окажет сопротивление, должен быть расстрелян на месте»{484}.
Были случаи, когда заградотряды использовались и для наведения порядка в тылу, после панического отступления. Так 19 мая 1919 года Склянский докладывал Троцкому: «Сталин сообщил: фронт приводится в порядок, посланы 3 карательных роты в Лугу, Гатчину и Красное Село. Зиновьев выезжает в Лугу, Сталин в Старую Русу, рассеянная шестая дивизия перехвачена и приводится в порядок, комдив, проявивший трусость, – смещен»{485}.
Троцкий настойчиво искал пути укрепления морального состояния сражающихся войск; в ход было пущено все: угрозы, репрессии, поощрения, награждения, взывание к классовым инстинктам, политическое просвещение. Революция, защищая себя, не гнушалась ничем. Троцкий, рассматривая однажды очередные донесения и сводки о количестве дезертиров, под стук колес своего поезда продиктовал в Москву такую телеграмму:
«Предлагаю как меру наказания ввести для Армии и Флота черные воротники для дезертиров, возвращенных в части, для солдат, отказавшихся от выполнения приказа, чинивших разгром и прочее. Солдаты и матросы с черными воротниками, пойманные на втором преступлении, подвергаются удвоенной каре. Черные воротники снимаются только в случае безупречного поведения или воинской доблести»{486}. Слава богу, средневековое предложение Троцкого не получило поддержки, и тысячи красноармейцев избавились от позорного «ошейника».
Безоглядно веря в эффективность насилия, считая, что советскую власть можно было спасти лишь ценой чрезвычайных мер, Троцкий явно делал ставку на военный террор как метод выправления положения. И Центр не сдерживал и не осуждал Предреввоенсовета. А Троцкий нередко направлял туда такие сообщения:
«Москва. Предсовнаркома Ленину
ПредЦИК Свердлову
Причина постыдных неудач на Воронежском фронте – в полной распущенности восьмой армии. Главная вина лежит на комиссарах, не решавшихся принимать крутые меры. Шесть недель назад я требовал суровой расправы с дезертирами Воронежского фронта. Ничего не было предпринято. Полки переходят с места на место, по произволу покидают позиции при первой опасности… Полевые трибуналы приступили к работе. Произведены первые расстрелы дезертиров. Объявлен приказ, возлагающий ответственность за укрывательство дезертиров на совдепы, комбеды и домохозяев. Первые расстрелы уже произвели впечатление. Надеюсь, что перелом будет достигнут в короткий срок. Необходима дальнейшая посылка твердых работников. Остаюсь на Воронежском фронте до упорядочения дела.
Предреввоенсовета Троцкий»{487}.
«Упорядочение» было кровавым. Москва одобряла такие шаги. Фактически всю Гражданскую войну трибуналы не оставались без дела. Особенно много было расстреляно в 1918–1919 годах, но и в 1920-м и в 1921 году беспощадный карательный серп собирал обильную скорбную жатву. Конечно, среди этих тысяч жертв было немало настоящих врагов, преступников, которые, прежде чем пасть от пули чекиста или красноармейца, лишили жизни многих командиров, бойцов, просто сочувствующих Советской власти. Но основная масса расстрелянных – простые крестьяне, не понимавшие сути всего происходящего или не хотевшие умирать за «коммуну».
В воспоминаниях участника и очевидца тех далеких событий С. Кобякова говорится: «Новые суды были названы трибуналами (как во времена Великой французской революции). Приговоры этих судов не могли быть обжалованы. Приговор никем не утверждался и должен был приводиться в исполнение в течение 24 часов…»{488}
Я не располагаю обобщенными данными о количестве лиц, приговоренных военными трибуналами к смертной казни за всю Гражданскую войну. Но у меня есть документ о количестве расстрелов по приговору революционных военных трибуналов РСФСР и УССР в 1921 году, подписанный заместителем Председателя Военной коллегии ВерхТриба (так в тексте. – Д. В.) В. Сорокиным и заведующим учетно-статистической частью ВерхТриба М. Строговичем. (Кстати, надо иметь в виду, что 1921 г. был менее «урожайным» по количеству расстрелянных, чем 1918 и 1919 гг.) В справке, составленной в виде диаграммы, указано, что она подготовлена на основе телеграфных сообщений{489}. Воспроизведу эту страшную динамику роста и падения расстрелов в виде
