Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

Кадрах испустил глубокий стон, потом встал и сделал дрожащий шаг.

— Не делай этого! — крикнула ему Мириамель.

— Не будь такой жестокой, — сказал Прейратс. — Он хочет подойти к своему господину.

— Сопротивляйся, Кадрах!

Священник склонил голову набок:

— Довольно скоро я должен буду идти выполнять свои обязанности. — Он снова поднял руку. — Подойди сюда, Падреик.

Монах, спотыкаясь, шел вперед. Он обливался потом и бормотал что-то себе под нос. Мириамель беспомощно наблюдала, как он рухнул у ног Прейратса, прижав лицо к камню. Дрожа, он пополз вперед и положил щеку на черный сапог священника.

— Так-то лучше, — промурлыкал Прейратс. — Я рад, что ты не так глуп, чтобы бросать мне вызов, — рад, что ты помнишь. Я боялся, что ты забыл меня за время своих странствий. И где же ты все-таки был, маленький Падреик? Ты оставил меня и отправился водить знакомство с изменниками, как я вижу?

— Это ты очень большой изменник! — закричал на него Бинабик и поморщился, когда Камарис зашевелился, пытаясь оторвать тролля от своих ног. — Изменник Моргенсу, моему наставнику Укекуку, изменник всем, кто обучивал тебя тайнам.

Священник, развлекаясь, смотрел на него.

— Укекук? Так ты был мальчиком на побегушках у толстого тролля? Это, конечно, прекрасно. Все мои старые друзья собрались здесь, чтобы разделить со мной этот чудесный день.

Камарис поднимался на ноги. Бинабик попытался ухватиться покрепче, но рыцарь протянул руку вниз, без усилий оторвал тролля и выпрямился. Черный Тёрн был зажат у него в руке. Он сделал несколько медленных шагов по направлению к лестнице.

— Теперь уже скоро, — сказал Прейратс. — Зов очень силен. — Он повернулся к Мириамели. — Боюсь, нам придется подождать немного, прежде чем мы продолжим нашу увлекательную беседу. Ритуал подходит к щекотливому моменту, и мне лучше быть там.

Мириамель отчаянно хотела отвлечь его, чтобы не подпускать к отцу и дяде.

— Почему ты делаешь это, Прейратс? Что ты хочешь получить?

— Получить? Да все, в общем-то. Мудрость, какой ты, дитя, не можешь даже вообразить. Весь космос будет лежать передо мной обнаженным. Мне будут известны все тайны мироздания. — Он вытянул руки. На мгновение ей показалось, что священник растет. Ряса его развевалась, клубы пыли разлетались по комнате. — Я буду знать вещи, о которых даже бессмертные могут только догадываться.

Камарис внезапно закричал, точно его ударили ножом, потом, спотыкаясь, двинулся к широкой лестнице. Огромный колокол снова зазвенел откуда-то сверху, заставляя все дрожать и качаться. Комната заколебалась перед глазами Мириамели; пламя лизало стены, потом эхо звона затихло, и огонь исчез. Голова Мириамели кружилась, но Прейратс оставался бесстрастным.

— Это значит, что час настал, — сказал он. — Вы надеялись задержать меня, пока Джошуа борется со своим братом. — Священник покачал безволосой головой. — Твой дядя скорее унесет этот замок на плечах, чем остановит то, что должно произойти. И ты тоже. Я надеюсь, что найду тебя, когда все будет закончено, маленькая Мириамель. Я точно не знаю, что именно сохранится, но было бы позором потерять тебя. — Его холодные глаза сверкнули. — Ах, сколько мы всего сможем сделать! И у нас будет столько времени, сколько мы захотим, — вечность, если понадобится.

Мириамель почувствовала, что сердце ее сжимает ледяная рука.

— Но у тебя же ничего не вышло! — закричала она на него. — Другого меча здесь нет! У тебя ничего не вышло, Прейратс!

Он насмешливо улыбнулся:

— Не вышло?

Она повернулась, когда что-то зашевелилось на краю ее поля зрения. Сопротивление Камариса наконец угасло, и он, шаркая, поднимался по первому пролету лестницы. В считанные секунды он исчез наверху за поворотом. Она смотрела на уходящего старика с унылой покорностью. Они сделали все, что могли, но этого оказалось недостаточно.

Прейратс прошел мимо Бинабика и Мириамель, следуя за старым рыцарем, потом остановился у основания лестницы и хлопнул себя по шее. Он медленно оглянулся на тролля, отнимающего от губ духовую трубку. Прейратс вытащил что-то из-за уха и стал рассматривать это.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Яд? — спросил он. — Ты подходящий помощник для Укекука. Тот тоже всегда медленно соображал.

Он бросил стрелу на пол и раздавил черным сапогом. Потом начал подниматься по ступеням.

— Он не питает страха, — прошептал ошеломленный Бинабик. — Я не… — Он помотал головой.

Мириамель смотрела на красные одежды священника, пока они не исчезли в темноте. Тогда она перевела взгляд на изломанные тела Изорна и других солдат. Пламя ее ярости, почти погашенное страхом, внезапно разгорелось снова.

— Мой отец там, наверху.

На полу подле них, уткнув лицо в рукав рясы, рыдал Кадрах.

Тиамак поспешно шел по лестнице.

Все наши расчеты, все наши хитроумные планы, наши надежды, горевал он, все напрасно. Мы глупцы, глупцы!

Он карабкался вверх, не обращая внимания на боль, которую приносил каждый шаг, стараясь не отставать от Джошуа, который двигался в темноте перед ним, словно легкая серая тень. Во рту у Тиамака пересохло: что-то ждало в конце подъема.

Смерть, подумал он. Смерть, притаившаяся, как гант на верхушке дерева.

Откуда-то сверху снова прогремел колокол. Грохочущий звон встряхнул его, как сердитый отец может встряхнуть ребенка. Снова перед его глазами вспыхнуло пламя. Казалось, что сама сущность вещей разорвана на части. Казалось, что прошло мучительно много времени, прежде чем он снова увидел перед собой ступени и заставил свои неуклюжие, полубесчувственные ноги делать то, чего он от них хотел.

Башня… она оживала? Когда все остальное должно было погибнуть?

Почему она послала меня? Что я могу сделать? Тот, Кто Всегда Ступает По Песку, я так боюсь!

Принц Джошуа снова ушел вперед, потом и вовсе исчез из виду, но хромой вранн продолжал подъем. Быстрый взгляд в окно дал ему возможность увидеть бурлящий хаос битвы на незнакомой земле. Звезда завоевателя сияла над головой, как покрасневший от ярости глаз. Снег сыпался с багрового неба, но Тиамак различал смутные фигуры людей, кишащих на стенах, небольшие стычки под ними и общее сражение, развернувшееся на открытой земле за стенами. На мгновение Тиамак ощутил вспыхнувшую надежду, что герцог Изгримнур и войска Джошуа смогут пробиться внутрь, но потом вспомнил о защитном заклятии, про которое говорил Бинабик. Ни Изгримнур, ни кто-либо другой не смогут вмешаться в то, что должно здесь произойти.

Все перепуталось. Что именно имели в виду Мириамель и тролль, говоря о мечах? Каким-то образом все это было обманом, и — что еще важнее — Прейратс и Элиас хотели, чтобы мечи оказалось в башне. Но почему? Что они задумали? Очевидно, что какое-то отношение к этому имело появление Утук’ку под замком. Ситхи сказали, что могут задержать ее, но не остановить. Была какая-то огромная сила в Пруду Трех Глубин, и Тиамак не сомневался, что королева норнов намерена овладеть ею. Ситхи пытались задержать ее, но, по-видимому, это им не удалось.

Тиамак вдруг услышал совсем близко голос Джошуа. Он остановился, дрожа, боясь сделать последний шаг. Ему не хотелось смотреть на то, что нашел принц в конце лестницы. Вранн крепко зажмурил глаза и взмолился, чтобы ему разрешили снова проснуться в своем доме на баньяновом дереве, а все происшедшее оказалось бы просто дурным сном. Но неутомимая песнь ветра снаружи не прекратилась, и, когда он открыл глаза, его по-прежнему окружали бледные полированные стены Башни Зеленого ангела. Он знал, что должен идти дальше, хотя каждый новый удар сердца убеждал его пуститься бежать вниз по лестнице. Ноги его были слишком слабы, он не мог больше стоять и опустился на камень, потом на четвереньках преодолел последние несколько ступеней. Наконец его голова поднялась над последней ступенькой, холодный ветер ударил в лицо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тиамак обнаружил себя на просторной площадке колокольни.