Рассказы на ладони - Ясунари Кавабата

лицом к груди. Юкико стало щекотно, она вскрикнула и отпрянула — нитка порвалась, бусины покатились по полу.

Китиро пришлось оставить жену в покое. Сидя на корточках, они подбирали раскатившиеся бусинки. Юкико наблюдала, как муж неуклюже ползает по полу на коленях в поисках этих стекляшек и не могла удержаться от смеха. И вдруг какой-то покой разлился в её теле.

Переехав в Камакура, Юкико решила составить из бусинок новое ожерелье. Бусинки были разными по цвету, рисунку и форме: круглые, квадратные, продолговатые. Когда-то они были ярко-красными, синими, фиолетовыми, жёлтыми, но время состарило их и приглушило цвета. Узор же был красив той красотой, секретом которой обладают «первобытные» народы. Малейшее изменение в расположении бусинок меняло и общее настроение. Поскольку эти стекляшки предназначались для бус изначально, в каждой из них имелось отверстие.

Юкико соединяла бусинки в разном порядке. Китиро спросил: «Никак не можешь сделать так, как было вначале?»

«В прошлый раз мы вместе с папой этим занимались. Оттого и вспомнить никак не могу. А сейчас давай сделаем, как ты хочешь. Попробуем?»

Они склонились над ожерельем, забыв про время. Сгустилась ночь.

«Там возле дома кто-то ходит?» — встрепенулась Юкико.

Падали листья. Сухие листья падали на крышу домика стариков. Дул ветер.

На следующее утро Юкико разбудила мужа криками: «Скорее, смотри скорее, старики кормят коршунов! Они завтракают вместе с ними!»

Китиро поднялся с постели и увидел, что двери отворены навстречу осеннему погожему дню, увидел освещённых утренним солнцем стариков. Их жилище располагалось несколько выше садика, прилегающего к основному дому, и было отделено от него низенькой живой изгородью из камелий. Кусты — в полном белом цвету, дом стариков будто бы плыл по волнам. С трёх остальных сторон над ним нависали холмы, покрытые осенним лесом. На цветы и деревья падал осенний глубокий свет, который сообщал тепло всему находящемуся под ним.

Приблизившись к столу, оба коршуна подняли головы. Старики же, разжевав свою яичницу с ветчиной, брали её изо рта палочками и подавали птицам. При этом каждый раз коршуны слегка распускали крылья и чуть отпрыгивали.

«Они друг к другу привыкли. Пойдём-ка поздороваемся. Неважно, что они завтракают. Да и на птиц посмотреть хочется», — сказал Китиро.

Юкико зашла в дом, переоделась, вышла в ожерелье, которое они составили вчерашним вечером.

Когда Китиро с Юкико подошли к живой изгороди, коршуны расправили крылья и улетели. Хлопанье крыльев напугало молодожёнов. Юкико вскрикнула и увидела, как они поднимаются всё выше и выше. Коршуны прилетали не к ним.

Юкико поблагодарила стариков за то, что они позволили им жить в их доме. Потом сказала: «Извините, что мы вспугнули ваших коршунов. Похоже, вы с ними подружились».

Но старики ничего не слышали. Они даже не делали никакого усилия, чтобы что-то расслышать. С совершенно отсутствующим видом они смотрели на молодых людей. Юкико повернулась к мужу, одними глазами спросила — что делать?

«Мать, посмотри-ка, какие у нас теперь красивые соседи», — вдруг сказал старик. Он сказал это так, как будто бы разговаривал сам с собой. Но старуха ничего не слышала. «Мы старые и глухие, можете думать, что нас и нет вовсе. Но нам хорошо на вас смотреть, поэтому прятаться мы не станем».

Китиро с Юкико послушно кивнули.

Услышав родной голос, коршуны закружили над крышей. Их крики были нежны.

Китиро встал. «Они ещё не поели. Поэтому и вернулись. Пойдём отсюда, не станем мешать».

[1962]

На дереве

Дом Кэйсукэ стоял возле впадающей в море широкой реки. Она протекала сразу за садом, но из окон дома её видно не было — река была скрыта невысокой насыпью, сооружённой вдоль берегов. Насыпь скрывала и поросший старыми соснами берег, так что их верхушки казались частью сада.

Митико продралась через живую изгородь. Она хотела поиграть с Кэйсукэ. Даже не поиграть — скорее, она хотела побыть с ним. Митико и Кэйсукэ учились в четвёртом классе. На свои свидания они приходили не через ворота и не через садовую калитку. Путешествия сквозь изгородь были их секретом.

Склонив голову к груди и закрыв лицо руками, Митико продиралась сквозь густую растительность. Для девочки это была непростая задача. Зато, когда она оказывалась в саду Кэйсукэ, она часто попадала прямо в его объятия.

Кэйсукэ стеснялся того, что Митико приходит к нему каждый день, и потому подучил свою подружку пробираться сквозь заросли. «Хорошо-то как! Настоящее приключение!» — говорила Митико.

Однажды Кэйсукэ забрался на сосну, росшую на берегу реки и увидел Митико: не оглядываясь по сторонам, она добежала до того места, где обычно продиралась сквозь изгородь. Оглядевшись, она перебросила через голову три свои косички, закусила их посередине. Решительно наклонившись вперёд, полезла сквозь изгородь. Кэйсукэ затаил дыхание. Добравшись до сада, Митико не обнаружила там Кэйсукэ. Она испуганно отпрянула к изгороди и спряталась в её тени. Теперь Кэйсукэ не видел её.

«Митико! Митико!» — закричал мальчик. Митико отделилась от изгороди и оглядела сад. «Митико! Посмотри наверх! Я на дереве!» Митико подняла голову, увидела Кэйсукэ, но ничего не сказала. «Давай скорее сюда!» — поманил её Кэйсукэ.

Пробравшись сквозь изгородь обратно, Митико встала под сосной и сказала: «Спускайся!» Но Кэйсукэ ответил: «Лезь сюда, знаешь, как здесь здорово!»

— Нет, брось свои мальчишеские штучки. Не умею я по деревьям лазать. Лучше ты спускайся.

— Нет, это ты лезь. Здесь ветки знаешь как удобно растут, даже девчонка заберётся!

Митико изучающе оглядела расположение ветвей. «Если я свалюсь, это всё из-за тебя будет. Если упаду и расшибусь насмерть, я не виновата», — сказала Митико и схватилась за нижнюю ветку.

Когда она добралась до Кэйсукэ, сердечко её билось, глаза сияли. «Ух, забралась! Только мне страшно. Обними меня».

Кэйсукэ крепко обнял её. Обхватив его за плечи, Митико сказала: «Здорово-то как! И море видно!»

— Отсюда что хочешь видно. И речку всю, и другой берег. Хорошо, что мы сюда залезли.

— Давай и завтра полезем!

— Давай!

Кэйсукэ задумался, потом сказал: «Только ты никому не говори. Я часто сюда лазаю. Никто про это не знает. Я тут и книжки читаю и уроки делаю. Смотри, никому не говори».

— Не бойся, не скажу, — кивнула Митико. — А чего это тебе захотелось птичкой стать?

— Ладно, тебе я расскажу. Отец с матерью ужасно поругались, мать хотела меня к деду с бабкой отвезти. Мне это не понравилось, вот я и забрался на сосну, здесь и спрятался. Они меня искали-искали, только не нашли. А отец к морю ходил меня искать, я сам