Волшебникам не рекомендуется - Галина Гончарова

Не смешите мои подковы! Это будет не под силу всему сообществу волшебников, не то что одному верховному вэари.

Верховный колдун выматерился так, что небу над головой стало жарко.

В такие дни ему просто не хотелось жить. Он махнул рукой на Ника и дочь и перенесся к себе. В баре у него в комнате стояло одно универсальное средство от всех забот. Водка, конечно, ничего не решала, но как хотелось отдохнуть от всех проблем! Хотя бы на пару часов!

Глава 19

Я плюхнулась на задницу и прекратила орать. Надоело, наверное. А орала я с того исторического момента, как активировала новенькое, ни разу не деланное раньше заклинание блуждающего вектора. И было с чего. Даже в книге предупреждали, что это очень сложно, опасно и вообще, если вы не хотите, чтобы вас выследили, лучше всего применить заклинание стирания следов. Это было бы прекрасно, но, во-первых, оно в книге не приводилось, а во-вторых, я знала, что это ритуал минимум на час. Опытному магу, конечно, меньше, но я-то еще ноль без палочки! Хотя нет! С палочкой! Волшебной! Но от этого мне не легче! Потому что заклинание я составляла в первый раз. А оно сло-ожное! И противное. Напоминает прыжок с поезда с закрытыми глазами! Совершенно не знаешь, куда ты прыгаешь, куда летишь и во что врежешься! Можно влепиться в мягкое одеяло, а можно в сосну или вообще в воду. Блуждающий вектор потому и блуждает, что даже сам творец заклинания не знает, куда его вынесет в конце концов. Можно задать только три условия, а потом из бесконечного множества миров заклинание выберет не первый и даже не второй, а где-то N-попавшийся, где N – от единицы до бесконечности. Мои условия были просты. Мир должен быть с человеческим населением, не обязательно полностью, но хотя бы процентов на тридцать, чтобы я могла там затеряться, с приличной магической силой, чтобы я могла колдовать, и с быстрым течением времени, чтобы там прошел месяц, а тут – день. Месяц – вовсе не обязательный срок. Можно и неделю, можно и год. Коэффициенты потом рассчитаю, благо шпаргалка есть. Лишь бы было время и магия. А дальше – посмотрим.

Смотреть пришлось гораздо ближе и быстрее. Полет по блуждающему вектору вообще удовольствие ниже среднего, но в этот раз даже приземление было на уровне! Меня просто в один прекрасный момент схватило – и выдернуло, как морковку с грядки. И я даже не знала – положено так или это опять какая-то пакость руку приложила.

Я крепко приложилась копчиком о холодные камни – и выругалась. Мата хватило минуты на три. Потом я открыла глаза – и захлебнулась.

Вокруг был город.

Был.

Город.

Когда-то.

И очень недавно.

А теперь его не было.

Никогда в своей жизни я не видела ничего подобного. И дай мне все боги вселенных никогда и не увидеть. Потому что это был город мертвецов. Я видела каменные дома, мостовые, черепичные красные крыши – город выглядел как картинка из детской книги. А еще всюду меня окружали трупы. Они лежали на мостовых вперемешку. Мужчины, женщины, дети… Все – убиты. Ни одного живого. И у всех – чудовищные раны. Отсеченные руки и ноги, отрубленные головы, выпотрошенные животы. У ближайшего ко мне человека была попросту срублена половина головы. Вместе с черепом и скальпом. И половиной лица. Это был молодой еще мужчина, лет тридцати. И он даже не брился этим утром. Он лежал на расстоянии вытянутой руки от меня – и я отчетливо видела черную тень щетины на его лице.

На том, что осталось от его лица.

О Господи!

Я отвернулась, пытаясь справиться с тошнотой. И у меня даже получалось. Несколько секунд. А потом мой взгляд упал на женщину с отрубленной рукой и распоротым животом. Над ее телом клубились жирные зеленые мухи. Они то взлетали, то садились – и жужжали.

Боже мой, они жужжали – и это жужжание страшным образом подчеркивало мертвую, в прямом смысле мертвую тишину города, делая ее еще более глубокой.

Может, я бы и справилась с собой. Может быть. Я смотрела на ночь «Звонок», «Дагона кровожадного» и «Кошмар на улице Вязов». Меня не пугали реки крови и трупы. Голливуд сделал из нас невероятно равнодушных тварей. Когда показали то самое сообщение о башнях-близнецах, мы с подругой обсуждали по телефону губную помаду. И минут пятнадцать думали, что это новый блокбастер. Реклама или просто сбой в программе.

Я бы справилась с собой. Но последней каплей стал запах.

Как пахнут мертвые города?

Кровью.

Разлагающейся плотью.

И – смертью.

У смерти тоже есть запах. И он вползал в меня. Вкрадчиво касался стен моего самообладания, заставляя камень воли трескаться, а металл воспитания ржаветь и рассыпаться мелкой бесполезной пылью. Впивался тонкими липкими пальцами в обнаженные нервы. Ввинчивался в мозг.

Мертвый запах.

Я согнулась в три погибели, и меня мучительно вырвало на мостовую остатками завтрака. Потом – желчью. А потом пошли просто сухие горячие спазмы.

Я и сама не знала, сколько времени я провела вот так – пытаясь взять себя в руки. Желудок свело так, что я испугалась – как бы не лишиться и его в приступе тошноты.

Голова разламывалась. Все тело сводили жестокие судороги. Я прижимала руки к животу, но ничего не помогало. Есть пределы для человеческого тела.

Я старалась дышать ровно и размеренно, но ощущения накатывали новыми волнами. Волнами страха, ужаса и беспомощности.

Кто убил этих людей?

Кто пришел в этот город?

Кто это сделал и зачем?

Где этот «кто-то» сейчас?

Мне очень не хотелось бы с ним столкнуться.

Инстинкт самосохранения сработал на все сто.

Мое тело прекратило корчиться на равнодушных булыжниках так быстро, словно кто-то нажал на красную кнопку.

Я перекатилась на колени и встала, стараясь не попасть рукой или ногой в лужу собственной блевотины. Мне нужно было идти. А это – это просто остановка на пути к светлому будущему. Подумаешь – смерти! В нашем мире гибнет не меньше людей. Просто это называется по-другому. И их не собирают вот так, в одном месте. А иногда и собирают.

Печи фашистских лагерей, в которых сжигали живых «недостойных жить» людей.

Чечня.

Башни-близнецы.

Норд-Ост.

Первое сентября в Беслане.

Я кое-как выпрямилась – и сделала шаг вперед. Самый сложный – это всегда первый шаг. Он едва не разломал меня на несколько частей.

Второй и третий шаги дались мне уже легче. Гораздо легче.

Я шла – и смотрела по сторонам. И никого не видела вокруг. Только тела. Мертвых людей. Я видела мух. И все. Ни одного животного. Ни кошки, ни собаки, ни крысы. Что же здесь прошло? Кто здесь прошел?

Странным было и другое. Я видела мертвецов, но не их противников. Люди защищались – и это я понимала. У них в руках были мечи, кто-то из женщин сжимал арбалеты, кто-то – кинжалы. Но рядом с ними не валялось ни одного трупа, о котором можно было бы с уверенностью сказать: «нападающий», «враг», «противник».

Их просто не было! Но это же невозможно! Это просто бред! Нет таких неуязвимых воинов. Я не знаю армии, которая могла бы уничтожить весь город – и не оставить в нем ни одного своего солдата. Конечно, уничтожать города можно по-разному. Но здесь же была битва? Этот город не залили напалмом, его не грохнули атомной бомбой, его не отравили бактериологическим оружием. Нет! Кто-то просто вошел в ворота – и прошел город из конца в конец, разрубая на части всех, кто встретился ему (им?) по дороге.

Я свернула еще в один переулок.

И вот теперь мне стало так плохо, что я даже не смогу описать это состояние.

В переулке лежали четыре тела. Двое мужчин с мечами. Одному из них отсекли голову. Второго просто развалили на две половинки от плеча до пояса. Просто и изящно. Но смерть мужчин меня бы не тронула. Насмотрелась уже.

Они ведь не просто так сжимали в руках мечи. Они защищали ребенка. Маленькую и удивительно красивую девочку лет пяти. Голубое платьице, залитое засохшей, теперь уже черной кровью, золотые кудряшки под белым чепчиком, широко раскрытые, не верящие в свою смерть, доверчиво-голубые глаза. Ее тоже рассекли на две половины.

А перед ребенком, в луже крови, лежал маленький щенок. Он грозно скалил зубки, которыми не смог бы даже рукав прокусить, – и тоже был безнадежно мертв.

Я упала на колени.

Воображение не подвело меня – я могла представить, как все происходило, с точностью до минуты. Они бежали, пытаясь спасти ребенка. От кого? Или от чего? Этого я пока не знала. Но их настигли. Вот враг шагнул к мужчинам. Ему не понадобилось много времени. Несколько ударов, звон оружия – и один защитник оседает на землю. Отрубленная голова откатывается в сторону. Короткая схватка – и второй мужчина падает навзничь, истекая кровью из рассеченных артерий. Враг выдергивает меч из разрубленного тела – и медленно шагает к девочке. Она не пытается убежать или спрятаться. Не успела? Оцепенела от страха? Не верила, что ее могут убить?