История одного гоблина: Символ веры (СИ) - Болотов Андрей Тимофеевич

– А вы сами колдовать не умеете? Я вообще не понимаю, как так получилось, что пока мы там сражались, нам никто из магов Академии не пришел на помощь.

– Мой юный друг, – горестно сказал заместитель Мелдона. – Со стороны, конечно, может показаться, будто каждый лусид является первоклассным волшебником, а целый город первородных способен дать отпор любому врагу. Вынужден вас разочаровать – боевых магов у нас в лучшем случае наберется не более пятнадцати. Из них семеро в командировках, Мелдон в бегах, Альмариан только сиганул в портал и был таков. Это уже девять. Еще трое отсиживаются у себя по домам.

Гарб удивленно уставился на эльфа. Лусид только что окончательно сломал стереотип о прекрасном народе в голове гоблина.

– А остальные?

– Я нахожусь здесь, – продолжил эльф. –Одного моего заместителя съели на улице, когда он вышел посмотреть на причину шума. Еще один сейчас где-то в Академии, но его еще надо найти.

– Ясно, – сказал шаман. – Так что, остальные колдовать совсем не умеют? На меня же во время защиты трактата набросилось почти пятьдесят ваших!

– Ах, к несчастью, безвозвратно ушли те времена, когда Академия занималась только боевой стихийной магией. Сейчас мы больше уделяем внимание развитию изящных искусств и целительству. Кстати, я не показывал, какие превосходные картины можно писать с помощью волшебства? Я не переживу, если эти работы погибнут.

– Тогда я не вижу другого способа нам помочь, кроме отключения магии, как я это уже делал.

Идренион побагровел, вскочил на ноги и нервно забегал по кабинету.

– Не вздумайте! Если вы посмеете сделать это еще раз, я вас лишу ученого звания и прикажу арестовать!

– А вы попробуйте мне помешать! – с угрозой в голосе ответил маленький шаман и выбежал вон.

Эльф со злости зарядил кулаком по стене и взвыл от боли, отчаянно махая поврежденной кистью

***

Хапуги на площади сбились в кучку и огородили себя со всех сторон магическими щитами. До сих пор штурм проходил по намеченному Сандро сценарию, но он приказал ни в коем случае не вредить зданию Академии, чтобы случайно не сдетонировало взрывоопасное содержимое многочисленных магических и алхимических лабораторий.

Силы осажденных тоже были пока неясны, и вдобавок ко всему уже целый час какой-то партизан регулярно выпускал по командирам некромантов стрелы с белым оперением. Семеро погибших за такое короткое время – это слишком. Поймать таинственного стрелка пока не удалось – он снайперски поражал цель и бесшумно уходил по крышам. Хапуги начали нервничать.

– Давайте просто высадим дверь и натравим на них зомби! – предложил один из них.

– Это было бы слишком просто, я предчувствую ловушку. Все-таки это Академия волшебства и магии, а не институт благородных эльфиек, – отвечал ему второй.

– Правильно, надо дождаться, пока не выйдет срок ультиматума. Вдруг они согласятся, – предложил третий.

– Ага, пока мы ждем, резерв наших солдат тает на глазах. Хочешь своей Дэ поддерживать в рабочем состоянии эту прорву мертвечины? – сказал четвертый.

– Значит так, – подвел итог мрачный хапуг, одетый в черную мантию. – Выбиваем дверь издалека и бросаем на прорыв зомби. Потом, если все будет тихо, заходим сами и убиваем все, что движется. За работу, олухи!

***

Гарб бежал по запутанным петляющим коридорам и лестницам Академии, чтобы предупредить друзей. Сбегая по очередной лестнице, он услышал мощный взрыв, сотрясший здание. «Опоздал!» – мелькнула в голове мысль. Он с удвоенной скоростью понесся к центральному входу, на бегу доставая из торбы посох. Последняя на пути лестница привела к широкому коридору, именовавшемуся парадным. Его глазам предстала картина ожесточенного сражения: зомби наседали, друзья пока отбивались, а через раскуроченную дверь уже входил слегка поредевший командирский состав хапугов.

Гоблин изо всех сил ударил посохом оземь, чтобы отвлечь врагов от друзей. Недруги разом подняли на него свои красные глаза и, увидев искомые Быры, не сговариваясь вскинули руки, метнув в маленького шамана ядовитые шипы. Гарб выставил щит мага, и костяные отростки упали на ступени лестницы, ударившись о невидимую преграду.

– Отдай Быры, предатель! – крикнул командир хапугов. – Отдашь сразу – умрешь быстро.

– Фиг тебе, сын совы! – ответил шаман на гоблинском, не ослабляя щита.

Оскорбление подействовало. Враги сосредоточили все свое внимание на ловце духов.

Для молитвы Бирканитре требовалось время, и гоблин прикинул, что сделал глупость, не проведя обряд где-нибудь в более безопасном месте.

– Хотя бы друзья еще живы, – подумал он, с ужасом наблюдая внутренним зрением, как вокруг хапугов разрастается аура смерти.

Враги творили неизвестное Гарбу темное заклинание, и помешать им ловец духов уже не успевал. Гоблин зажмурился, взывая к своей богине и искренне надеясь, что щит выдержит. Прошла секунда, воздух наполнился воем тысячи глоток – по крайней мере, так показалось шаману. Он открыл глаза и увидел корчащихся от боли некромантов – они ползали по полу, судорожно хватали ртом воздух, и извивались, как отвратительные гигантские черви.

Щит был целехонек, но причиной такого их поведения стал не он: у входа стоял Мелдон и старательно закупоривал магией поврежденную дверь, перекрывая поток мертвецов. Когда командир хапугов, превозмогая боль, попытался встать, маркиз сделал резкое движение рукой, и обладатель черной мантии впечатался лицом в мозаичный рисунок, изображающий победу Триединого над каким-то адским змеем.

Компаньоны и еще живые гномы встретили появление председателя радостными криками – подмога пришлась весьма кстати, так как мертвецы уже теснили защитников Академии к стенам, и отступать дальше было некуда. Гарб бросился было колдовать, и тут его постигло разочарование: он растратил остатки Дэ на усиление магического щита, и сейчас ничем не мог помочь гибнущим товарищам.

Мелдон тем временем заделал дверь, повернулся к Гарбу и приветливо помахал ему. Затем шаркающей походкой подошел к валяющимся некромантам, вытащил из ножен стилет с узким трехгранным лезвием и принялся методично втыкать его в разные части тела ближайшего беспомощного врага. Ненавидящий взгляд эльфа был настолько страшен, что еще живые хапуги отчаянно завопили, призывая слуг на помощь. Маркиз только усмехнулся и огородил пространство вокруг себя и своих жертв высокой огненной стеной. Часть зомби попыталась прорваться сквозь пламя и осыпалась на пол кучками пепла.

Гарб попытался докричаться до Мелдона.

– Не делай этого! – попытался воззвать шаман к голосу разума. – Так нельзя без суда! Тебя навсегда изгонят из королевства!

Ревущее пламя и шум схватки свели все попытки гоблина на нет. Тогда шаман принял единственно правильное, на его взгляд, решение: воспользоваться посохом Бирканитры.

Слова молитвы сорвались с губ, сплетаясь в единое целое с элементами заклинания и формируя нечто доселе невиданное на Лумее. Беззвучная силовая волна прошлась по залу, опрокидывая на своем пути всех, кто стоял на ногах, и гася любые проявления магии: зловонными кучами попадали зомби, потухла стена волшебного огня, погасли волшебные рисунки на стенах, а за ними растворилась часть самих стен – монолитные каменные блоки, составлявшие основу конструкции, исчезли, оставив вместо себя только самую обычную кирпичную кладку. Кирпич в ней выглядел ветхим и грозил вот-вот развалиться под собственной тяжестью.

К Гарбу подошел шатающийся от усталости Михель. Его роба была мокрой от пота.

– Я вижу, твоя вера окрепла, – хрипло сказал он.

– Это точно, – ответил Гарб, потрясая посохом. – С таким-то символом!

– Мне кажется, ты путаешь понятия, – устало поправил его монах. – Твой символ веры не магическая штучка, а молитва, с помощью которой ты можешь творить чудеса. Без молитвы этот посох практически бесполезен.

– Не начинай сейчас, – слабо улыбнулся гоблин. – Поговорим об этом позже.

Тем временем Мелдон ошарашенно смотрел на руку, сжимающую рукоять стилета. Оружие, до этого мерцавшее бледным фиолетовым светом, превратилось в потускневший огрызок ржавого металла, выглядывающий из треснувшей крестовины костяной рукояти.