Вселенная русского балета - Илзе Лиепа

выступала Майя Михайловна Плисецкая. Именно Владимир Павлович Бурмейстер в числе первых отметил талант Мариса Лиепы, моего отца, и пригласил его в труппу Музыкального театра.

В нашей семье имя Бурмейстера всегда звучало в превосходной степени. Отец относился к нему с благоговением и всегда помнил те четыре творческих года, когда он работал под его началом. Встреча с Владимиром Бурмейстером была, наверное, одной из самых знаковых в его судьбе. Закончив стажировку в Московском хореографическом училище по классу Николая Ивановича Тарасова, отец поехал в Сочи. У него были проблемы со спиной после напряженной работы в Риге, и ему посоветовали лечиться укусами пчел. В Сочи он нашел пасечника, у которого жил и проходил терапию. Однажды он увидел афишу: в Сочи на гастроли приезжает Музыкальный театр имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. У отца забилось сердце. Он мечтал танцевать в Москве, в балетной столице, ему хотелось работать с выдающимися мастерами. Идеалом, конечно же, был Большой, но и Музыкальный театр был невероятно интересен. Отец понял, что это его шанс. Но деньги, отведенные на отпуск, уже закончились, и тогда он попросил пасечника взять его на работу, чтобы ненадолго остаться в Сочи. Ему это так нужно! И пасечник согласился.

Дальше события развивались как в кино: отец ехал в кузове грузовика, грузовик остановился на светофоре. Бросив взгляд на дорогу, в притормозившей рядом роскошной «Волге» он увидел Владимира Павловича Бурмейстера. Отец решил, что это знак. Ему так хотелось крикнуть: «Я здесь! Я лечу к вам!» Потом отец пришел в театр, где проходили гастроли, показал себя в классе, они поговорили. Про отца уже знали – он хорошо выпустился: танцевал школьный «Щелкунчик», па-де-де из «Дон Кихота». Без всякой натяжки, он был интересным и перспективным молодым артистом. И очень важно, что он был великолепным партнером, а это качество на сцене незаменимо – в руках партнера балерине должно быть надежно и удобно, ведь эти руки поддерживают ее в танце. В Музыкальном театре балерины были преотличные, и хороший партнер нужен был всем. Та сочинская встреча закончилась тем, что Владимир Бурмейстер пригласил Мариса Лиепу на работу в Музыкальный театр, и это событие открыло совершенно новую страницу в жизни моего отца.

В древнем роду Бурмейстеров были и немцы, и шведы, а мама Владимира Павловича приходилась двоюродной племянницей Петру Ильичу Чайковскому. Неудивительно, что Бурмейстер станет хореографом, который создаст одну из лучших версий балета «Лебединое озеро».

Но давайте знакомиться. Владимир Бурмейстер родился в 1904 году в Витебске. Его отец служил землемером, в семье было трое детей: Ксюша, Андрей и младший Волик, как звали Володю дома. Мама (урожденная Чайковская) много занималась с детьми, прививала им любовь к музыке, к искусству. Дети любили ставить спектакли: автором всегда выступала Ксюша, а братья были актерами. Забавно, но за танцы отвечал именно Волик, несмотря на то, что был еще мал. Со временем семья из Витебска переехала в Москву. В Москве полно театров, и при любой возможности Бурмейстеры отправлялись смотреть какой-нибудь спектакль. Волику больше всего нравилась оперетта – через всю жизнь он пронес воспоминание о том, как однажды в детстве увидел «Сильву», где все прекрасно поют и танцуют, – этот спектакль запал ему в душу. Детская душа очень восприимчивая, и, вероятно, неслучайно, что Владимир Бурмейстер будет ставить оптимистичные балеты, но это еще впереди.

Шли годы, в 1920-м Владимир поступил в хореографическую школу имени Лермонтова, где познакомился с начинающей балериной Аллой Фин. Алла была невероятной красавицей, не увлечься которой было невозможно. Пылкий юноша влюбился, по окончании школы женился на ней, и они даже одно время выступали вместе. Своей жизни без балета Володя уже не мыслил.

В 1925 году Владимир Бурмейстер и Алла Фин продолжили обучение в Центральном техникуме театрального искусства (ныне Российский университет театрального искусства – ГИТИС) на хореографическом отделении. Классику в техникуме преподавал Асаф Михайлович Мессерер – прекрасный педагог. В то время он еще танцевал в Большом театре, и для учеников это было дополнительным бонусом: можно было пойти на спектакль и посмотреть, как он танцует. Характерному танцу учил Иван Смольцов; Смольцовы – это целая балетная династия, и все прекрасные артисты. В техникуме учили сценическому мастерству по системе Станиславского, акробатике, пластике – программа была очень насыщенной.

Бурмейстер выделялся среди учеников – он был красив, строен, высок, с «мягкими» ногами и «длинными», как говорят в балете, мышцами. «Как жаль, что он опоздал… – вздыхали педагоги. – В его возрасте вырасти в подлинно хорошего танцовщика уже невозможно». Но Бурмейстер старался, к тому же уже на первом году обучения он увлекся балетной режиссурой и балетной драматургией. Он мечтал создать свой балетный спектакль.

Мастером курса у него был выдающийся хореограф Касьян Ярославич Голейзовский, пример для подражания, новатор в хореографии. В 1924 году он поставил балет «Иосиф Прекрасный» в Экспериментальном театре, который потом, правда ненадолго, перешел на сцену филиала Большого. Голейзовский был тончайшим художником – как правило, он зарисовывал номера, которые рождались в его воображении, и показывал эскизы будущим исполнителям. Все его постановки подчинены внутренней логике, и этому – выстраивать номера логично, так, чтобы одно вытекало из другого, – он учил своих студентов.

Особое внимание в техникуме уделяли актерскому мастерству, и Бурмейстер ходил на занятия к Рубену Симонову и Соломону Михоэлсу – словом, он прошел очень хорошую школу.

Голейзовский поставил для юной пары – Аллы Фин и Владимира Бурмейстера – испанский танец для показа на концертах: молодым людям надо было обзавестись репертуаром, чтобы как-то прокормиться. В танце, как и во всех номерах Голейзовского, были прорисованы взаимоотношения героев, то есть это был настоящий маленький спектакль. А Бур и Фин, как их по-свойски звали в актерской братии, были обаятельными, красивыми, в глазах горел огонь любви, и они всегда имели большой успех. Вскоре Голейзовский поставил для них еще один номер, который получился очень интересным: акробатический этюд со сложными поддержками. И этот номер публика принимала на ура.

Но Бур и Фин не хотели быть эстрадными артистами. Окончив техникум, они пришли работать в хореографическую студию под названием «Драмбалет» – после революции таких студий было множество. Выбор был определен тем, что с этой студией сотрудничал Голейзовский. Началась гастрольная жизнь – с переездами, выступлениями на разных площадках, порой совершенно не приспособленных для исполнения танцевальных номеров, – но во всей этой круговерти была возможность пофантазировать, поставить свои концертные миниатюры и показать зрителям. Для Бурмейстера это было находкой.

Однажды в Москве, в антракте одного из концертов, за кулисами появилась шумная женщина.