Нити Жизни (СИ) - Луч Мария

Арестант взревел и осел на землю – его штанина оказалась разорвана, а в прорехе проступила багровая кровь и мелькнула белоснежная кость. Тут же грянул новый выстрел от Козыря, успевшего перезарядить ружье, но девушка уже ждала его и быстро распласталась на земле. А едва пуля с шумом врезалась в дерево, она стрелой подбежала к бородатому и по-кошачьи прыгнула на него. Бандит потерял равновесие и упал, но на земле успел пару раз ударить девушку прикладом по голове. Эслин зарычала, а Дархан бессильно завалился набок, продолжая наблюдать за битвой.

Бородатому удалось оказаться сверху и прижать девушку к земле, но та начала брыкаться и кусаться как дикая кобыла, высвободила руку и достигла успеха – Красная нить полоснула противника по лицу. Тот взвыл, но каким-то чудом крепко сжал ее руки и ударил девушку лбом по носу. Пришел черед Эслин кричать от боли, но в ответ на выплеск ее ярости на кулаках загорелись намотанные Нити. Стоило ей задеть ими руки бородатого, как тот свалился с нее как ошпаренный, и перевес вновь оказался на стороне девушки.

Страшно бледный Козырь растерял пыл окончательно и засверкал пятками в сторону чащи. Эслин не заметила его – она продела Нить под шеей своего противника и стянула концы. Бородатый начал хрипеть, его плоть горела, он задыхался. Преодолев слабеющее сопротивление, она вернулась к поверженному великану и избавила его от мучений, затем нетвердой походкой подошла к Дархану и рухнула рядом.

Она лежала целую вечность. Шаман не спускал с девушки глаз и начал волноваться, что Эслин тоже умирает, но она со стоном подползла и осмотрела его раны, а потом прижалась щекой к щеке и начала то ли всхлипывать без слез, то ли смеяться. Дархан не увидел, а почувствовал причину ее бурных эмоций – его рана перестала кровоточить. Девушка легла рядом, устало положила руку на его щеку и прошептала:

– Я сейчас передохну и проведаю кое-кого. Потом вернусь и удостоверюсь, что ты сможешь уйти. А после уйду навсегда. И ты не станешь мне мешать.

– Не стану, – выдохнул он. – Теперь я за тебя спокоен.

Эслин прерывисто всхлипнула, как если бы хотела заплакать, но не могла, и шаман пожалел, что у него нет сил ее погладить. Вдруг над ними раздались аплодисменты и рядом на корточки опустился Сармик. Будто из воздуха вышел. Дархан дернулся всем телом и, превозмогая боль, приподнялся на локтях. Эслин тоже поднялась. Сармик распустил волосы, и теперь они спускались по его груди мелкой волной. Он упер свои медовые глаза в Эслин и елейно произнес:

– Ты даже еще горячее, чем я думал. А вместе вы такая сладкая парочка, аж скулы сводит. Я просто не могу дать ей уйти, – он встал, достал из-за спины меч и принялся крутиться с ним по поляне, выводя изящные па. – Убил десять, а убьешь сто. Соберитесь, детки. Мы дойдем до тотема и пересадим туда Уоюра, чтобы тебя, мой Подарочек, ничто больше не отвлекало. И тогда ты будешь шаманить до конца жизни не на нее, а на меня. Ну, раз уж это ты пообещал мне ее душу.

– Я?! – выкрикнул Дархан, но вместо этого вышло невнятное кваканье.

– Я не помню кто, – досадливо поморщился Сармик. – Ты или твой дружок. В общем, все из-за тебя ведь.

– Это был Нэвлис, и ты это знаешь, – слабо возразил Дархан, ощущая, как лед в груди не дает ему дышать.

Он словно одеревенел по-настоящему и боялся обернуться на Эслин. Великий Нум! Несмотря на ее решение уйти и его рану, он чувствовал себя таким счастливым, пока она лежала рядом. Почему все так? Воронка боли и безысходности снова закрутилась.

– Ах, мою душу, значит… Отдал мою душу… Я передумала. Улетаю прямо сейчас. Сделай милость, продержи его тут до моего ухода, – звенящим голосом проговорила Эслин. – Ты, конечно, выглядишь как полутруп… Но ничего, доведешь свой подвиг до конца, если понадобится. А я чуть-чуть помогу.

Она резко взмахнула рукой. Красный кнут обвил меч Сармика и вырвал его из руки шамана в самый уязвимый момент, когда Смех, красуясь, выкручивал запястье. Он зарычал, а Эслин невозмутимо повернулась и пошла в лес. Дархану осталось только слабо кивнуть и проводить ее спину взглядом. Потому что в следующий момент на него прыгнул огромный белый волк с медовыми глазами. Дар неловко бросил тело в сторону, скривившись от боли, и вспомнил про Ыысаха. Загрызи его сихиртя заживо, так Майма же вместе с Уоюром освободила лося сегодня утром! Он совсем забыл про это, ведь все случилось в момент воцарения Уоюра в теле. Ну что ж, зато теперь можно обороняться.

Без Эслин все получилось гораздо лучше. Он за считаные мгновения принял форму своего ие-кыла и встретил разъяренную зверюгу сильными рогами. Двинул корпусом и отбросил волка в сторону. На большее его не хватило. Колени лося подогнулись – раны давали о себе знать. Он упал, и тотчас волк заскочил ему на спину и вцепился в загривок. Внезапно оба услышали истошный вопль:

– Дубина, отпусти его! Не смей убивать! Не сейчас! – и на поляне появилась Майма.

Видимо, она решила, что Сармик не готов к мирному разговору, и вокруг белых, как соль, животных вспыхнуло тесное кольцо огня. Ощутив, что лось повержен и едва дышит, волк разжал челюсть и рыкнул на пламя. В пламени выступило лицо черноволосой шаманки. Она заговорила:

– Если он умрет, то Уоюр тотчас вернется в Мир духов, и мы останемся ни с чем! Да, сначала я хотела убить его, но теперь у меня есть идея получше…

Волк закашлялся, как человек, и демонстративно положил лапу на спину своей жертвы. Пламя опустилось и открыло их взору саму шаманку. Она продолжила:

– Да твой он, твой! Но сперва обряд. Я убью тело, душу Дархана можешь забрать и скормить псам, а я поймаю Уоюра в новый тотем. Мне дала его Лавина!

Волк удивленно склонил голову набок. Из тени позади Маймы выступила та самая кудряшка в малиновом сарафане с праздника. Дар узнал ее сквозь пелену в глазах, хоть и не он владел телом в тот момент. Дух вожделения. Третья из четырех помощников Уоюра. Майма все увещевала Сармика:

– Теперь не нужен именно тот тотем. Все это время духи четверо заговаривали второй, новый! Теперь есть куда поместить Уоюра.

Волк открыл рот и страшным звериным голосом провыл:

– Безумная! Может, сначала он так и хотел. Я еще поверю в историю с храмом Праведного Гнева. Но теперь, пожив в теле, разве Уоюр согласится на деревяшку? Он не станет служить тебе! Он заберется в тебя и завладеет сознанием. А там, одни боги знают, что будет… Нет, я сам убью Дархана, заберу его душу, а Уоюра отпущу в мир гниения!

Волк повернулся к поверженному врагу и разинул пасть, чтобы добить его, но лось распахнул веки и обнажил целиком голубые светящиеся зрачки. А потом вскочил на ноги. Длинный соскользнул и получил тяжелыми копытами по боку. Один раз, другой, и угодил прямиком в пламя. Волк взвыл. Запахло паленой шерстью. Длинный рванул из огня и вцепился в бок лося. Тот принялся крутиться, пытаясь задеть хищника рогами.

– Майма, готовься к обряду! – радостно воскликнула белокурая Лавина. – Господин разделается с клыкастым и изведет тело шаманчика до конца! Тебе даже убивать его не придется, только все подготовить и рассадить души как должно.

Шаманка бросилась в сторону, затянула обращение к всевышним божествам и принялась чертить палкой круг на земле. Лавина же вынула из своего мешка новый тотем. Он изображал головы четырех зверей, стоящие друг на друге – овцебык, горностай, нарвал и выпь. Затем извлекла из мешка нож и так резанула себя по ладони, что чуть не добралась до кости. Сморщившись, она повторила струйкой крови круг Маймы на земле.

Тем временем схватка животных ушла в сторону от пламени, и волк явно проигрывал лосю, который при всех своих кровоточащих ранах никак не спешил в мир духов. Уоюр безжалостно двигал тело животного вперед. Он раз за разом наносил сокрушительные удары рогами и копытами, и вскоре уже просто вбивал бесчувственное тело мать-зверя Сармика в ствол дерева.

Волк больше не вставал. Лось отошел подальше, чтобы разбежаться перед решающим ударом, и тут в воздухе перед его мордой возник однорукий призрачный дед и заорал: