Северные сказки. Книга 2 - Николай Евгеньевич Ончуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
293
Леший увел
На другой день Троицы, в Духов день, соку ись ходили парнишки, а петнадцети годов Тихон был. Драли, драли (сосны), ели, ели, домой запоходили, робята в одну сторону, а Тихон в другу, будто его брат привидилса: «Пойдём, Тихонко, домой, робята не в ту сторону пошли». Шел да шел за братом, да и потерялса, захохотал. А Тихон без ума, сам не знат, как в избушке в лесной очудилса: «И вижу, жонка да робята незнакомы, очумел я и засудил: «Не знай как заблудилса?» Жонка ему и отвечат: «Нет, ты не заблудилса, а тебя лешой унёс». А жонка сама унесена. «Он, когда придёт, будет чоствовать тебя едой, а ты не ешь». А Тихон и спросил: «А худо разве тебе жить-то?» — «А худо; так-то жить-то и нечего, да хто с огнем ходит не благословясь, да искрину уронит, дак лешому вера (охота) пожар сделать, он и заставлят роздувать. Тежело в то время, теперь я больше не роздуваю, робятишки (от лешего и бабы) пособляют». Налетел сам-то лешой, ись заводят, да и его чоствоват, а Тихон и говорит: «Я сытой». И не сел. А жона и говорит лешому: «Што сам-то не садисся?» — «Я сытой, — говорит, — я у женщин, котора молоко не благословесь вьщидит, я всё выпью; я напилса, сытой. Потом я хоркону в крынки-то, они полны и сделаются, поедят мою хорхоту». Лешой улетит да прилетит, да жона говорит лешому: «Снеси, эку беду принёс, хлеба не ее, отнеси, брось на старо место». Лешой жону и послушал, его схватил и потащил. Парень в избе был, всё помнил, а тут всё забыл. Да к морю, на Нульницкой наволок, его продольничихи увидели. Сколько дней не ел, ослабел, лежит в траве, не может пошевелиться. Его взяли и вывели в Тамицу.
294
Кушак
Девушка придумала кудесить против Крешшенья и положила себе кусочик на уголок, а другой кусочик на другой уголок, богосужоного чоствовала. Не благословесь в сени сходила, двери не благосовесь перёзаперла, штобы лешому затти льзя. И села на уголок, стала и говорить: «Богосуженой мой, поди ужинать со мной». Села и глаза закрыла. Сени застукали, сапоги стукают, слышит — идёт; в избу идёт, зашел в избу, крекнул и прошел серёдка избы; видит: пиджак, кафтан норвецького сукна, кушак поперецьной шелковой. Он кушак отвезал сейчас от себя, да в переднём углу на спичу и повесил, и шапку снял на спичу и весит. Как шапку-то клал на спичу, девича и перекрестилась, глаза отворила, а уж негде некого и нет, а кушак-от осталса на спице, веснёт. Девица высмотрела его всего, в сундук и убрала. А у мужика и кушак потерялса, она и помалчиват; кабы ей любой был, дак она бы сказала подружкам. Через сколько времени мужик посваталса, ей и не хотелось, а родители отдали, тогда она мужу кушак-от и показала.
Воронин Владимир Иванович
Сын П. С. Ворониной, лет 30 крестьянин, грамотный, окончил сельскую школу.
295
Красная дуга
В одном селеньи жил священник, у него была дочь Маша, очень красивая, и беспрестанно к ей сватались женихи хорошие. Отец не отдавал, была одинакая дочь, жалел всё. Раз отец с хозяйкой уехали в город, а Машу оставили одну дома. У Маши была подруга. Маша ушла в гости к подруге, избу оставила незаложеной. В это время зашло к им в комнаты и засело в подполье трое мужиков. А Маша, когда не было родителей, звала подругу к себе ночевать. Маша и подруга пришли ночевать, подруга и пошла в подполье за квасом. Как только открыла подполье, увидала мужиков, испугалась, пришла, объяснила Маше. Маша и подружка пошли в подполье досматривать, разбойники вышли из подполья и начали их уговаривать, что «Не бойтесь, мы пришли не грабить, а пришли свататься». Она им отвечает, что родители уехали в город, что «Я ничего не знаю». Тогда мужики оставили сватовство до родителей и приказали Маше придти посмотреть их жительство, рассказали ей дорогу: «Когда пойдёшь, на правой руке будет ростань, и тут будет стоять красная дуга, а к дуге будет привязан белой платочек, по той дороге и иди». Мужики ушли. Маша на другой день кряду и пошла. Дорога шла сначала полем, потом и лесом, за лесом оказался двухэтажной дом. Подошла она к дому двери, были заперты. Обошла она кругом и увидала ворота. Загнелась в подворотню и зашла в дом. В доме никого не было, она начала осматривать все комнаты и нашла в одной комнате очень большой стул, от толстого дерева, вроде чурки, а на стуле был широкий топор и было везде множество крови, валялися пальцы и части тела. Когда Маша это всё осмотрела, заслышала у двора шорох, когда взглянула в окошко, узнала тех людей, которые были у ней на фатере. Маша спугалась, увидала под кроватью кучу человеческих тел, она в эти тела и скрылась. А люди заехали на сарай и завезли какую-то женщину. Она не видела, што они с ей делали, а сама в этих телах нашла палец с золотым кольцом и спустила себе за пазуху. Люди вошли в комнату и между собой заговорили про Машу: «Што же она, сулилась и не пришла к нам?» Поговорили и обратно уехали все. Маша окуратно вышла, осмотрела везде кругом и направилась по дороге домой. Когда пришла домой, подружка спрашиват: «Каково у женихов?» Маша ничего не сказала, а сама этот палец хранит, знат, что приедут свататьця. Когда приехали отец и мать из города, приехали свататься те же три человека и оказали они много денег, чтобы выдал дочь. Священник задумал ей отдать, Маша упиралась и не желала идти в замуж, но не могла против отца, отец неволит. Она тогда открыла всю тайну: показала палец с золотым кольцом и росказала, где его взяла
