Богатые — такие разные. Том 2 - Сьюзан Ховач
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бог мой! — сказала она позже, — не могу понять, почему каждая тридцатишестилетняя женщина не заводит себе юного любовника!
— Особенно богатого, — вставил я, пристально глядя на Вивьен.
Свет все еще оставался включенным.
— О небо! Корнелиус, неужели ты действительно думаешь, что я гонюсь за твоими деньгами? Будем честными, дорогой, то, что мне в тебе нравится, не имеет никакого отношения ни к долларам, ни к центам!
— Но ты никогда даже не взглянула бы на меня, — заметил я, — если бы я не был наследником Пола, не правда ли?
— Дорогой, неужели ты действительно так не уверен в себе?
— Разумеется, нет. Я просто хочу знать, что ты в действительности думаешь обо мне, не более того. Я тебе нравлюсь, да?
— Очень! О, Корнелиус, не будь таким глупым!
— А ты… ты…
Я обеими руками вцепился в край простыни.
— Люблю ли я тебя? Не знаю, — просто ответила она, и на какую-то секунду мне удалось увидеть под маской се искушенности искреннее замешательство.
Эта неожиданная откровенность мне очень понравилась. Я чувствовал, что то был жест доверия, на которое мне сразу захотелось ответить тем же.
— Я действительно люблю тебя, — застенчиво повторил я и впервые осознал это сам.
Она была растрогана. Я видел, как смягчился ее взгляд, а когда ее рука скользнула в мою, я внезапно понял, что этот незначительный жест был первым знаком истинной общности между нами.
Чувствуя себя абсурдно счастливым, я провел остаток ночи с нею, а когда на следующее утро проснулся, то моя рука по-прежнему оставалась зажатой между ее ладонями.
Вивьен никогда не вставала раньше десяти часов. Оставив ее завтракать в постели, я спустился вниз и был уже готов незаметно выскользнуть через парадную дверь, когда ключ в замке повернулся, и в дом осторожно вошел Грэг да Коста.
Мы не встречались со времени Краха, и хотя мне было известно, что он по-прежнему жил в доме Вивьен, оба они, казалось, существовали настолько независимо друг от друга, что мне удавалось совершенно с ним не встречаться. Эта неожиданная встреча застала нас обоих врасплох.
— Надо же, Корнелиус! — устало сказал Грэг. — Целую вечность вас не видел. Скверные времена, а?
— Да, просто ужасные. Как вы себя чувствуете?
— О, прекрасно, прекрасно. Скажите… у вас нет тяжелого чувства, Корнелиус?
— По поводу чего? — спросил я рассеянно, так как голова моя была полна мыслями о Вивьен. — Вы имеете в виду Джея и Пола?
— Да нет же, фирму «Ван Зэйл Партисипейшнз».
— Ах, вы об этом, — я улыбнулся, демонстрируя свое снисходительное расположение к нему. Кузен Вивьен! Внезапно Да Коста перестал казаться мне какой-то зловещей фигурой и стал просто еще одним из прохожих, идущих своей дорогой. — Никаких тяжелых чувств, Грэг, — добродушно согласился я с ним. — Вы сильно пострадали во время Краха?
— У меня все еще голова идет кругом. Скажите, Корнелиус, мы можем считать, что того разговора у нас никогда не было, а? Я в конце концов решил, что не хочу встревать в дела «Ван Зэйл Партисипейшнз». Никогда не думал, что мальчики Салливэна окажутся на что-то способны, и поэтому все, что я вам тогда говорил, считайте не больше, чем гипотезой, вы понимаете, что я хочу сказать? Господи Иисусе, лучше бы уж я остался в Калифорнии!
— Г-м… может быть, я чем-нибудь мог бы вам помочь, — задумчиво сказал я, по-прежнему мысленно плывя в золотой карете по Елисейским Полям.
— А почему вы хотите мне помочь? — с простительным удивлением отвечал Да Коста.
— Потому что я женюсь на вашей кузине Вивьен! — гордо объявил я и, оставив его, ошеломленного, в холле, радостно взлетел на второй этаж, чтобы сделать предложение.
— Корнелиус! — тихо проговорила Эмили. — Бога ради, что ты скажешь маме?
— Скажу, что встретил красивую, очаровательную, хорошо воспитанную женщину, которая будет мне самой лучшей женой! — решительно сказал я, на самом деле ужаснувшись при мысли о предстоявшем разговоре.
— Но она намного старше тебя! Корнелиус, дорогой, ты уверен в том, что понимаешь, на что идешь?
Я просидел в своем кабинете два часа после того, как Вивьен приняла мое предложение. Я был огорошен ее мгновенным согласием, так как ожидал, что она отложит ответ, пока не решит окончательно, любит ли меня. Но, оказывается, это не требовалось. Несмотря на мои постоянные признания в любви, она явно не решалась мне поверить, пока я не убедил ее, предложив стать моей женой. Как только этот залог оказался внесенным, она отмела все колебания.
Она сказала, что любит меня, мы назначили день покупки колец, а потом я, взволнованный, с затуманенной головой, как на крыльях помчался домой.
Возбуждение мое стало угасать, когда я, уже сидя в кабинете, подумал о том, что матери придется сказать о моем решении раньше, чем мой помощник информирует о нем прессу. В качестве генеральной репетиции я позвонил Эмили в дом Стива в Лонг-Айленде.
— И как приняла это Эмили? — спросил Сэм, вошедший в комнату, когда я уже положил трубку.
— Она считает, что я сошел с ума. — Я постарался, чтобы это не прозвучало слишком мрачно. — А ты, Сэм, не думаешь, что я сошел с ума?
Сэм поскреб себе голову, словно я задал ему вопрос, давно не дававший ему покоя.
— Нет, я решил, что это самое разумное, что ты мог бы сделать. Ты раз и навсегда нейтрализуешь Да Косту — он не решится расстраивать Вивьен, подкладывая тебе свинью, а ты получаешь энергичную и эффектную жену, не говоря уже о других ее очевидных активах. И меня фактически беспокоит лишь одно. Насколько ее задел кризис?
— Конечно, она кое-что потеряла, но по-прежнему получает большой доход от принадлежавшей ее мужу недвижимости в Южной Америке. Она говорила мне, что ей даже не пришлось сокращать количество слуг.
— Это хорошо. Стало быть, она не гонится за твоими деньгами. Ну-ка, дайте мне подумать. Не прохлопали ли мы какой-нибудь ловушки? Ах да, Да Коста. Узнаем мы, наконец, с кем он спит?
— С какой-то высококлассной девушкой по вызову с Парк авеню. Один Бог знает, как он может ее себе позволить. Забудь об этом, Сэм! С Вивьен сплю я один! Да и вряд ли у нее остается после меня время для кого-нибудь другого!
Сэм рассказывал мне о том, как наблюдал за мной, когда я был охвачен этой любовью и какое-то время был даже не способен отвечать за свои действия. В это время зазвонил телефон.
— Да? — снял я трубку, а Сэм вышел из комнаты.
— Господин Ван Зэйл, вас вызывает из Веллетрии в штате Огайо ваш отчим, доктор Блэккет.
— О Боже! Очень хорошо. Соедините, пожалуйста. — Я провел рукой по волосам. Мелькнула мысль, что мать узнала о моей помолвке и впала в истерику. Я в ярости задавался вопросом, как Эмили могла сыграть со мной такую скверную штуку, когда услышал тихий, сдавленный голос Уэйда: