Скандальное лето - Мередит Дьюран

— Тилни — негодяй, — вздохнула она. Мужчины вечно доставляют неприятности. Все без исключения, даже лучшие из них. — Уверена, он заметил ваши очки, но решил умолчать об этом.

Мейтер пожала плечами.

— Если вы хотели меня предостеречь, в этом нет нужды, мадам. Я никогда не принимала всерьез мистера Тилни. Он то и дело презрительно фыркает. Подозреваю, он и бреется только ради того, чтобы огонь из ноздрей не спалил ему усы. — Девушка немного помолчала. — Как вы заметили, мадам, миссис Халл прекрасно ему подойдет.

Элизабет не смогла удержаться от смеха.

— Мейтер, вы неподражаемы. Заклинаю, никогда не меняйтесь. Я буду страшно разочарована, если в вас вдруг пробудится добросердечие.

Мейтер опустилась в шезлонг напротив Лизы.

— Что ж, постараюсь оставаться ворчуньей и брюзгой до конца своих дней.

— Чудесное качество для секретаря! — Урчание в животе напомнило Лизе, что она весь день почти ничего не ела. Что ж, еда отвлечет ее от беспокойных мыслей, то и дело возвращавшихся к сцене на террасе, о чем ей вовсе не следовало думать. Стоит лишь вспомнить, как Майкл целовал ее, какие слова говорил…

Лизин взгляд задержался на стоявшем рядом блюде с выпечкой, почти нетронутой, если не считать одной надкушенной лепешки.

— Чья это тарелка?

— Думаю, леди Санберн.

— О, прекрасно. — Схватив блюдо, Лиза добавила, не обращая внимания на изумленный взгляд Мейтер: — Мне не хотелось бы доедать за Кэтрин. Боюсь, это грозит бешенством.

Мейтер прижала руку ко рту, сдерживая хихиканье.

— Ваш укус, мадам, не менее ядовит.

— Наверное, поэтому мы с вами так хорошо ладим. — Прожевав кусок, Лиза поискала глазами другие тарелки. Сладкое — превосходное лекарство от сердечных ран. Возле окна она обнаружила блюдо с целым куском макового пирога. Интересно, какой болван его отверг? Этот пирог был настоящим шедевром кухарки. — Вы не знаете, чей это кусок… — начала было Лиза, но, оглянувшись, осеклась. Мейтер на миг забыла о своей исполненной достоинства позе и прямой, как шомпол, спине. Раскинувшаяся в шезлонге, в сапфировом атласном платье с пышной юбкой, она казалась фигурой, сошедшей с полотна художника-романтика. Цвет платья подчеркивал яркость ее глаз, придавая белоснежной коже нежный перламутровый блеск. Завитые колечками волосы цвета осенней листвы смягчали линии угловатого подбородка, гладкое лицо походило на жемчужину, объятую пламенем.

— Боже, да вы настоящая красавица. — Лиза уловила в своем голосе удивление, но решила не извиняться. Нужно обладать тщеславием, чтобы на такое обидеться, а Мейтер была начисто лишена этого чувства.

Недоверчиво улыбнувшись, Мейтер подняла взгляд.

— Вы надо мной смеетесь.

— Вовсе нет. — Как могло случиться, что Лиза так долго не замечала ее красоту? Мейтер работала у нее уже почти два года.

Лицо секретаря приняло задумчивое выражение.

— Значит, все дело в платье. — Она опустила голову и восхищенно разгладила на коленях блестящий шелк.

Лизе пришла в голову пугающая мысль.

— Вы никогда раньше не прибегали к услугам модистки? — Действительно, все костюмы Мейтер были куплены в магазинах готового платья, за исключением тех, что Лиза велела сшить к приезду гостей. — Как это гадко с моей стороны! Мне следовало заказать вам гардероб в Лондоне.

— Нет, мадам, — спокойно возразила Мейтер. — Леди и джентльмены обычно не заказывают наряды своим секретарям.

— Разве я мало вам плачу? Знаете, некоторые портнихи берут довольно умеренно…

— Вы платите мне весьма щедро. Но боюсь, я ужасная скряга.

— Вот как? — Лиза умолкла в замешательстве. — Что ж, бережливость считается добродетелью. — Ей и самой неплохо было бы последовать примеру Мейтер. — Но для чего вы бережете деньги? — Мейтер говорила, что она сирота, у нее нет родни.

Секретарь пожала плечами:

— Наверное, на черный день. — Прежде чем Лиза успела задать встречный вопрос, она добавила: — Должна еще раз вас поблагодарить. Платье очень мне идет. Признаюсь, я не перестаю изумляться… иллюзиям, которые вызывают подобные наряды.

— Но это вовсе не платье делает вас красавицей, глупышка, — улыбнулась Лиза. — Хотя, возможно, и оно играет свою роль, поскольку привлекает внимание, заставляет взглянуть на вас по-настоящему. А ваши очки производят как раз обратное действие. Они помогают видеть вам, но всех остальных превращают в слепцов.

Мейтер закусила губу.

— Быть может, в этом главное их достоинство, — после короткого молчания заметила она.

— Да? — Отбросив осмотрительность, Лиза направилась к окну за маковым пирогом. Первый же кусок вознаградил ее за храбрость: нежный, сочный, изумительно вкусный. — Неужели курсы секретарей настолько опасны? — Подняв голову, Мейтер перевела взгляд на окно, потом на Лизу. Она редко говорила о своем прошлом. При этом лицо ее принимало такое выражение, что Лиза не решалась расспрашивать. Директриса курсов рассыпалась в похвалах ей, и этого было довольно. — Вам не обязательно отвечать, — мягко произнесла Лиза, хотя разговор с секретарем успел раззадорить ее любопытство. Теперь ей страстно хотелось разгадать тайну Мейтер, а заодно отвлечься. В дорогом платье Мейтер выглядела истинной леди, и, похоже, роль эта ее нисколько не смущала, что было подозрительным. Ее произношение было безупречным, но раз ей приходилось зарабатывать себе на жизнь, едва ли ее родители располагали достаточными средствами, чтобы нанять для дочери гувернантку. — А французскому вас тоже учили на курсах секретарей? — Еще Мейтер прекрасно играла на фортепиано и великолепно знала географию. Как это объяснить?

Секретарь нахмурила рыжеватые брови.

— Нет. На курсах нас учили более практичным вещам.

— Как это скучно звучит.

— Вовсе нет. Это замечательно — учиться быть полезной. Чувствовать себя полезной. А французский… — Мейтер состроила гримаску. — Французский бесполезен.

— Похоже, вы никогда не были в Париже, иначе вы бы так не говорили! — Лиза откусила еще кусочек пирога. Не смущаясь присутствием Мейтер, она бессовестно нарушила правила приличия и продолжила с набитым ртом: — Кроме того, дорогая, вы просто воплощение полезности. Подозреваю, это у вас от рождения. И все же мне не дает покоя ваш французский. Если не на курсах, где же вы его выучили?

— Меня учила мать, — медленно произнесла Мейтер.

— Она и на фортепиано играла?

— Вы ошибаетесь, мадам. Я родилась совершенно бесполезной. И довольно шумной, как меня уверяли.

Мейтер ловко увильнула от ответа.

— Беспокойный младенец, — кивнула Лиза. — Да, могу себе представить. Вы наверняка страдали коликами. Иногда мне кажется, что они и по сей день вас мучают.