Инспектор и бабочка - Виктория Платова

Голова старика наконец-то перестала трястись.

– Виктору угрожает опасность, – еще раз надавил Субисаррета. Играть на чувствах старика не самое благодарное занятие, но для установления истины все средства хороши.

– Как вы узнали обо мне?

– Чек с адресом вашего магазина. Я нашел его в машине Виктора. Чек датирован позавчерашним числом, Виктор получил от вас семьдесят пять евро.

– Я бы хотел взглянуть на ваше удостоверение, – помолчав, сказал Шон.

– Да, конечно.

Старик изучал удостоверение чуть дольше, чем длилась песня «Блю пасифик блюз», и все это время Икер пытался справиться с песчаной бурей, с песчинками, скрипящими на зубах; интересно, шляпа все еще на месте или ее сдуло ветром? Отнесло в Ирун, к бумажным ногам Риты, которая никогда не была сексуальнее?..

– Я не знаю, где он сейчас. Но он был у меня позавчера утром.

– Именно тогда он показался вам не таким, как всегда?

– Да. Было и еще кое-что. Он принес мне трость.

– Трость?

– Занятная вещица. Он хотел оставить ее у меня, как делают остальные. Те, кому нужно избавиться от старых вещей. Лучше выручить за них небольшую сумму, чем просто выбросить на помойку, не правда ли?

– Это разумно.

– Виктор не хотел брать у меня деньги, но я настоял.

– И выписали ему чек?

– Так принято у меня в магазине. За трость я заплатил ему семьдесят пять евро, они никогда не помешают. Тем более что у мальчика каждый цент на счету.

– А эта трость… Она стоила таких денег?

– Забавная вещица, я уже говорил. Но какой-то особенной ее не назовешь. Семьдесят пять евро – вполне подходящая цена.

– Он что-нибудь рассказывал вам об этой трости?

– Ничего. Просто принес для пополнения коллекции, так он заявил. Вон там, в углу, рядом с буфетом, все трости и стоят.

Повернув голову туда, куда указывал старик, Субисаррета увидел широкую приземистую тубу, заполненную десятком тростей и невесть как затесавшимися в этот мирный антураж двумя старинными кремниевыми ружьями.

– Значит, это было позавчера?

– Позавчера утром. Я только-только открыл ставни и отпер дверь, а Виктор уже стоял на пороге.

– Именно тогда он показался вам не таким, как всегда?

– Все верно, инспектор.

– «Мой дорогой Икер» нравилось мне больше. Значит, он был возбужден, Виктор? Может быть, взволнован?

– Я уже сказал вам. Он выглядел как человек, который с трудом приходит в себя после ночного кошмара.

– Никто не звонил ему, пока он находился в магазине?

– Нет. Я даже не знаю, есть ли у него мобильный…

– Он не оставлял вам свой номер? Мне кажется, это принято между людьми, которые доверительно общаются.

– Разве я сказал, что наши отношения были доверительными? Они были теплыми, это правда. Но доверительными я бы их не назвал.

– И тем не менее вы знаете, что он не пьет пива и ненавидит спортбары.

– Об этом было сказано вскользь, очень давно. В основном мы говорили о Рите. О Сансе́. О том, что он мечтает поступить в университет. О всяких пустяках. Иногда он просто сидел в углу и читал…

– Я бы хотел взглянуть на трость.

– Увы.

Такого ответа Субисаррета не ожидал.

– Ее нет?

– Я продал ее в тот же день, спустя несколько часов. Во второй половине дня появилась пожилая пара, туристы. Очевидно, они приехали на Эуско, это станция в пяти минутах ходьбы отсюда…

– Я знаю.

– Сначала появился мужчина, его я не особенно запомнил. Женщина вошла позже, вот ее я помню хорошо. Невысокая, плотная, в красной панаме. Они все время препирались, женщина была недовольна мужем.

Преклонный возраст, красная панама, вечные препирательства – совсем недавно Субисаррета наблюдал все это.

Старики-норвежцы.

Мысль поначалу кажется инспектору невероятной: такие совпадения случаются лишь в дешевых сериалах, в романах под аляповатыми обложками. А в жизни… В жизни может случиться все, что угодно, ни один роман, ни одно кино не в состоянии с ней тягаться. Так почему бы Грете и Касперу не зайти в эту лавчонку? Еще в коридоре «Пунта Монпас» Грета рассказала ему, что Каспер обзавелся тростью, едва появившись в Сан-Себастьяне. Очевидно, они приехали поездом, а не прилетели самолетом, как подумал Икер, а отсюда до станции Эуско рукой подать. Да и цветастое название «Синдбад-Мореход» не могло не привлечь Каспера. Если это действительно были старики-норвежцы, Субисаррете остается только вознести хвалу Иисусу.

И Деве Марии, какой когда-то увидел ее юный художник Борлито.

– Значит, женщина была в красной панаме?

– Это был один из оттенков красного, не вспомню какой. И она всячески сопротивлялась покупке трости. Но мужчина, в конечном итоге, настоял на своем.

– Вы можете описать трость, Шон?

– Это несложно. Черный лакированный дуб. Или другое, похожее на дуб, дерево. И набалдашник в виде головы древнеегипетского бога Анубиса. Песьей головы.

– Я знаю, как выглядит Анубис…

– Да, конечно. Вещь старая, но не эксклюзивная, хотя резьба выполнена довольно тщательно… Скажите, инспектор… А Виктору и вправду угрожает опасность? Я волнуюсь за мальчика.

– Надеюсь, все обойдется, – соврал Икер. – Попытайтесь хорошенько вспомнить последнюю встречу с ним. Может быть, что-то еще было не как обычно, кроме его возбужденного состояния? Не так, как всегда?

– Ничего. Он просто отдал мне трость и вскорости ушел. Хотя обычно задерживается не меньше, чем на час. Если бы он собирался уезжать куда-то, он обязательно сказал бы мне. Наши отношения были теплыми, да. А это накладывает определенные обязательства. Он знал, что я всегда жду его и всегда ему рад, и он не позволил бы этим ожиданиям стать напрасными.

– Виктор не упоминал никаких имен в свой последний визит? Может быть, вскользь? Например, Кристиан. Или Исмаэль…

На секунду Икеру показалось, что глаза старика подернула влажная пелена:

– Нет. Ни о чем подобном он не заикался. Мальчик всегда был скуп на имена. Я даже не знаю, как зовут его сослуживцев, не знаю, как называется отель, в котором он работает.

– «Пунта Монпас». Отель называется «Пунта Монпас». Никогда о таком не слышали?

– Я редко покидаю свой район.

– В «Пунта Монпас» Виктор работает ночным портье, —

Икер старательно избегал прошедшего времени. «Работал» может насторожить и расстроить славного старика, расстраивает это и самого инспектора. Что-то подсказывает ему – в своем прежнем качестве: ночного портье, любителя мармеладок и тихого парня, мечтавшего поступить в университет, – Виктор Варади больше не появится.

– Да-да. Он называл себя «королем ночи».

Неплохое дополнение к «Королеве ночи», хотя и случайное. В этом деле вообще полно случайных, на первый взгляд, вещей. Необъяснимых с точки зрения здравого смысла.

– Звучит романтично…

– Я вспомнил, – неожиданно заявил старик. – Вот что было странным: в последний раз мы не говорили о Рите. И Виктор не просил меня поставить «Блю пасифик блюз», как делал обычно. «Блю пасифик» был нашим ритуалом, и он впервые отступил от него. И еще… он спросил у меня о кошках.

– О кошках? – Икер снова почувствовал ломоту в висках, как это уже случалось за последние пару дней.

– Вы удивлены? Я тоже был удивлен, кошки никогда не фигурировали в наших с ним разговорах. Я и не знал, что Виктор – их поклонник. Кошки, конечно, не Рита, но он проявил интерес и к ним. Наверное, все дело в трости. Виктор сказал, что, будь на набалдашнике кошачья голова, а не песья он никогда бы с тростью не расстался. Что кошки – самые удивительные животные в мире. А потом спросил, была ли у меня когда-нибудь кошка.

– И что вы ответили?

– У всех когда-то была кошка. У всех рано или поздно она появляется. Домашняя или просто знакомая. Везде, где есть человеческое одиночество, ищи поблизости кошку. Они ходят парой…

– Кошки?

– Кошка и одиночество, дорогой мой Икер. Именно поэтому я не завожу кошку. Завести ее означало бы признать свое жизненное поражение, свое одиночество.

– Это спорный тезис.

– Вот и Виктор сказал то же самое, хотя он совсем не похож на вас. А еще он сказал, что заглянуть в глаза кошки – все равно что заглянуть в другой мир, который больше тебя не отпустит.

Окно, в котором ни на секунду не прекращается дождь; комиксы о ши-фу Эле, влюбленном в псевдо-Риту (хрясь! бульк! щелк!); а теперь вот и кошки – сколько же миров есть в запасе у Виктора? Легко сменяемых, как запачканная кровью рубаха сменяется на чистую.

– А еще он спросил об имени. Если бы у меня была кошка, – спросил он, – какое имя я бы ей выбрал?

– И что вы ответили?

– Нетрудно предположить.

– Рита, да?

– Верно.

«Блю пасифик блюз» снова звучит в ушах Икера, и когда только старик успел поставить пластинку? Все это время он ни на секунду не отворачивался, его руки скрещены на груди, голова чуть наклонена к правому плечу. Шон не похож на норвежца Каспера, хотя они примерно одного возраста. Так мог бы выглядеть… Альваро, доживи он до семидесяти или до семидесяти пяти. Правильный узкий череп, благородная седина, длинные и гибкие пальцы, нетронутые артритом, этим вечным спутником старости. Шон – самый настоящий аристократ, поношенная кофта никого не может ввести в заблуждение. Икеру хочется сказать старику что-нибудь приятное, обнадеживающее; что-то вроде – «вы позволите заглянуть к вам еще раз?» Ах да, он уже получил приглашение, но тогда Шон не знал, что Субисаррета – инспектор полиции.