Проклятый - Анна Мистунина

-- А так я ничего не вижу!

"Спускайся, Ветер".

Деревня приблизилась, обрела плоть. Вместе с дымом пришел запах нищеты и безнадежности -- Кар едва не сказал грифону возвращаться. Оставить здесь Тагрию показалось немногим лучше, чем вернуть ее в Долину. Но девочка рванулась, едва не свалившись, и голос ликующе зазвенел:

-- Вижу! Вон дедушкин дом!

Проследив за ее жестом, Кар узнал его. Дом из воспоминаний Тагрии когда-то, наверно, был одной из лучших в деревне изб. Сложенный из добротных бревен, с аккуратной черепичной крышей, он даже покосившимся от старости сохранил надежный вид. Во дворе за высоким, местами проломанным забором виднелся колодец.

Огромный кудлатый пес залаял, натянув цепь. Порыв ветра донес псу грифоний запах, и лай сменился полным ужаса воем, тут же подхваченным другими собаками. Захлопали двери. Отовсюду послышались мужские голоса.

-- Ветер! -- воскликнул Кар, но грифон уже поднимался, широко взмахивая крыльями.

"Ты точно хочешь отпустить ее здесь?" -- с сомнением спросил он.

"Здесь ее дом, Ветер".

"Это старое гнездо уже непригодно".

"Но это ее гнездо. Она хочет домой".

"Хочет, -- согласился Ветер после паузы. -- Люди странные".

"Грифоны тоже".

-- Мы сядем за деревней, -- сказал Кар вслух. -- Не испугаешься дойти одна?

-- Не испугаюсь, -- дрожащим голосом ответила Тагрия.

-- Мы будем следить сверху, пока ты не войдешь в дом, -- добавил Кар. -- Если понадобится, сразу вернемся.

-- Ладно.

Описав круг, Ветер спустился за околицей, у края вспаханного поля. Извилистая дорога бежала рядом, огибая его, от деревни к чуть видному за леском баронском замку. Тагрия помедлила.

-- Прощай, Тагрия, -- сказал Кар.

-- Прощай, -- ответила она тихо. -- Я тебя не забуду. Ты добрый... Нет, ты злой, но все равно добрый. Я тебя совсем не боюсь.

-- Спасибо, малышка.

-- И тебе спасибо... За то, что спас.

Она легко соскочила на землю -- наловчилась за время полета.

-- Тебя я тоже не забуду, Ветер!

С нежностью, поразившей Кара, грифон коснулся клювом ее волос. И тут же рванулся в ночное небо.

Тагрия стояла, глядя вверх, пока Ветер не скрылся от ее глаз. Потом выбралась на дорогу. Пошла, все прибавляя шаг, к деревне. Ветер чуть шевелил крыльями, повторяя в вышине ее путь. Взглядом грифона Кар видел худенькую фигурку, спешащую по ночной улице, соломенные клочки нечесаных волос, руки, торопливо прячущие под одежду зеленый камень. Быстрые испуганные взгляды, что бросала она по сторонам.

У ворот Тагрия остановилась. Подняла голову, как будто могла разглядеть в темном небе парящего грифона. Помахала рукой. Незапертая калитка отворилась от легкого толчка. Тагрия задержалась на миг -- приласкать кинувшегося навстречу пса, и скрылась в дверях дома.

Ветер протестующе зашипел.

"Кажется, юная дикарка покорила тебя, мой дикий грифон?" -- улыбнулся Кар.

"Ты мог оставить ее себе, -- печально сказал Ветер. -- Сделать своей самкой. Та, другая, тебе не нравилась".

Кар невесело рассмеялся.

"Ох, зверюга... Она еще маленькая, Ветер. И люди так не делают".

"А как они делают?" -- теперь грифон явно повторял интонации Тагрии.

Кар потрепал его гриву.

"Хорошо, ты прав. Маги так делают. Но не я. Не с Тагрией. Разве не от этого мы ее спасали?"

Ветер фыркнул сердито, но спорить не стал. Заговорил о другом:

"Теперь ты скажешь, куда лететь?"

"Скажу. И... ты прав, Ветер. Ты и сам не знаешь, как ты прав. Помнишь, где мы впервые встретились?"

"Да".

"Лети туда. И еще дальше, к востоку".

Теперь казалось -- он все решил давно, еще в Долине. Радость освобождения захлестнула Кара, грифон отозвался ликующим клекотом. Тьма промолчала, да и что она могла сказать?

Исполинской золотой птицей Ветер помчался на восток.

Поначалу, не освоившись еще среди магов, Кар часто возвращался во сне. Внизу проносились города и селения Империи, тускнела в памяти магическая Долина. Каждый взмах широких грифоньих крыльев приближал Кара к землям аггаров. К Аррэтан.

Потом пришла магия. Чем больше Кар узнавал, чем лучше овладевал Силой, тем реже становились сны, пока наконец не исчезли совсем. Исчезли -- чтобы теперь воплотиться, враз поправ все, что так долго казалось реальностью.

Земля проплывала внизу -- серая, зеленая, коричневая. Встречный ветер трепал волосы и перья, свистел в ушах. Ночь сменялась днем и день ночью. Кар и грифон, как никогда близкие, словно нечаянный побег срастил их в единое существо, не спешили. Охотились и спали, окунались при свете звезд в холодные воды озер, подолгу лежали на берегу, обсыхая и делясь мыслями. Потом возвращались в небо. Прошлое не беспокоило их, грядущее не пугало. Огромный мир со множеством открытых путей завораживал бесконечностью -- так бывает в детстве, прежде, чем разочарования и тревоги скуют юную душу цепями обыденности.

Кар закрывал глаза и ловил грифоньим взглядом игру пылинок в солнечном свете, любовался прожилками на зеленых листах, трепетанием перьев быстрых стрижей. Открывал -- и очертания меркли, словно видимые сквозь непрозрачное стекло. Подняв голову к небу, он распевал полузабытые песни, а теплые ветры далеко разносили их над холмами и долинами великой Империи.

Там, в Империи, близился праздник Возрождения, день, когда Кар должен исполнить волю отца, убить императора и ввергнуть страну в смуту, дабы горстка магов с легкостью одолела сотни тысяч истинных людей. Еще не поздно было повернуть назад. Смириться. Принять, как должно сыну, отцовское наказание. Выполнить то, для чего рожден. Но Кар, упиваясь обретенной свободой, ни разу не оглянулся назад.

Он не думал, как встретят аггары его нежданное возвращение, как примут его колдовство и грифона -- воплощенный кошмар всех белокожих. Не беспокоился, ждет ли еще Аррэтан. Не страшился нисколько гнева Сильнейшего. Внутри поселилось шальное безрассудство, оно пьянило, как пьянит вино, возбуждало, как предвестие битвы. И Кар не желал больше верить проклятиям.

Довольные жизнью и собой, приблизились они к землям аггаров. Показался Тосс. Мрачной язвой памяти раскинулся он среди зеленых лугов.

Взгляд притянула грубая махина герцогского замка. Еще не стемнело, но в окнах башен виднелись огни. Кар отвел глаза. Предреченная судьба, высшая магия, отцовская воля -- как ни назови, больное влечение к Лаите не было естественной страстью. Сейчас Кар и не взглянул бы на красавицу герцогиню.

"Здесь грифон", -- прервал его раздумья Ветер.

"Здесь? Близко?"

"Нет. Улетает".

"Грифон из Долины, Ветер? Или дикий?"

"Грифон со всадником, -- уверенно сказал Ветер. Добавил смущенно: -- Я не знаю, кто это. Слишком далеко".