Из глубины - Чайлд Линкольн

Крейн облизал губы. Наверное, все это и было видением и ничего на самом деле не происходило. Это какая-то далекая от логики, сказочная фантазия, что началась ярко и радостно, но потом медленно переросла в страшный ночной кошмар. А теперь Крейн приходит в себя, фрагменты сна осыпаются, словно куски штукатурки со старого фасада, здравый смысл снова вступает в свои права, и все умопостроения предстанут в истинном свете, явив рассудку свою полную абсурдность.

Тут экран мигнул и засветился, показав усталого человека в темном костюме и в очках без оправы; он сидел за полированным деревянным столом. И Крейн понял, что все это никоим образом не сон.

— Доктор Крейн, — произнес человек на экране. — Меня зовут Макферсон. Я так понимаю, адмирал Спартан дал вам мою визитку.

— Да.

— Вы один там?

Крейн кивнул:

— Один.

— Тогда почему бы вам не начать сначала? Не пропускайте ничего.

Медленно, методично Крейн рассказал о событиях последних двух недель. Большую часть времени Макферсон просто слушал, сидя совершенно неподвижно, но изредка вставляемые вопросы давали понять, что в основном все изложенное не было для него такой уж неожиданностью. Когда повествование Крейна приблизилось к концу — обоснованию теории Ашера, действиям Королиса, последней встрече со Спартаном, — усталое лицо Макферсона стало еще более изможденным. Мешки под глазами потемнели, плечи опустились.

Крейн замолчал, и на какое-то время в комнате наступила полнейшая тишина. Наконец Макферсон поднялся. Откашлялся.

— Благодарю вас, доктор Крейн.

Он протянул руку к панели управления, расположенной рядом с ним, готовясь отключить связь.

— Минутку, — начал Крейн.

Макферсон посмотрел на него.

— Разве вы ничего не расскажете мне о диверсантах? То есть зачем кому-то надо было это сделать?

Макферсон холодно улыбнулся.

— Боюсь, причин немало, доктор Крейн. Но, отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что вам я почти ничего сообщить не могу. Видите ли, мы отследили их канал связи, как раз так, как Мэррис, шифровальщик Ашера, и собирался это сделать. И всего час назад на платформе был произведен арест.

— Здесь? — удивился Крейн. — На платформе?

Макферсон кивнул.

— Да, арестовали человека, с которым поддерживала контакт доктор Бишоп. Мы пока всего не знаем, но уже известно, что мы имеем дело с идейным противником американских интересов, задача которого — во что бы то ни стало лишить нас возможности защищать себя. Эти люди набирают себе агентов в колледжах и университетах, во многом подобно тому, как были завербованы Ким Филби, Гай Берджесс[17] и другие шпионы в Кембридже — молодые люди, легко поддающиеся впечатлениям, полные высоких идей; их легко уговорить и легко шантажировать. Эта группа очень хорошо финансируется, но мы пока не выяснили, делают ли это какие-то иностранные правительства или частные лица. Но скоро узнаем. Как бы то ни было, они собирались решительно воспрепятствовать нам получить технику, которая была скрыта под морским дном.

Они немного помолчали.

— И что теперь? — просил Крейн.

— Вы побудете у нас несколько дней. Вы, мисс Пинг и еще некоторые специалисты. Как только сбор и систематизация информации будут закончены, мы вас отпустим.

— Нет, я не то имел в виду. Я хочу спросить — что будет с проектом? Со станцией?

— Доктор Крейн, больше нет никакого проекта. Станции не существует.

С этими словами Макферсон снял очки, потер глаза и выключил связь.

Крейн покинул библиотеку и пошел по унылому коридору. Он миновал кабинет, где собрались несколько человек и тихо, почти шепотом, переговаривались. В соседней комнате за письменным столом сидела женщина; сцепив руки, она склонила голову, как если бы глубоко задумалась или молилась. Кажется, все были потрясены. Мимо прошел лаборант в рабочем халате; он шагал медленно, словно без особой цели.

Добравшись до конца коридора, Крейн открыл люк. Снаружи, за металлическими поручнями ограждения, в бесконечность убегал сине-черный океан. Крейн вышел на воздух, пропитанный запахом моря, и поднялся на несколько пролетов вверх по лестнице, на крышу платформы. У посадочной площадки собрался примерно десяток из тех, кто спасся со станции «Глубоководный шторм»; люди ждали, когда из Исландии в очередной раз прилетит вертолет компании «Амшейл». Поодаль от них стоял бледный мужчина в очках в черепаховой оправе, прикованный к металлической стойке; руки и ноги у него также были в кандалах. Человека охраняли два вооруженных морских пехотинца.

На краю платформы, в стороне от всех, замерла Хьюи Пинг. Она смотрела в море, наблюдая, как солнце садится в беспокойные волны. Крейн подошел к ней; какое-то время они молча стояли рядом. Далеко внизу, в радужном масляном пятне вокруг опор платформы взад-вперед ходили два катера ВМС, то и дело останавливаясь, чтобы подобрать что-нибудь из пятна обломков, все расширявшегося в диаметре.

— Все? — спросила наконец Хьюи.

— Пока да.

— А теперь что?

— Пару дней побудем здесь в гостях у правительства. Потом, думаю, поедем домой. Постараемся вернуться к нормальной жизни.

Указательным пальцем Хьюи заправила прядь волос за ухо.

— Я стою тут, пытаясь во всем разобраться. Мне кажется, я понимаю, почему доктор Бишоп убила Ашера: когда она услышала, что они с Мэррисом следят за обменом информацией между диверсантами, то, наверное, решила, что выбора у нее нет. Ей не хотелось, чтобы ее остановили.

— И я так думаю. Ашер говорил мне, что предупредил всех руководителей отделов, чтобы были настороже, — значит, ее тоже. И сам себе подписал смертный приговор.

— Но вот чего я не понимаю — почему мы до сих пор здесь?

Крейн повернулся к ней.

— Что ты имеешь в виду?

— Станция разрушена чудовищным взрывом. Это, скорее всего, означает, что Королис добрался до Мохо. Если мы были правы насчет того, что лежит там, внизу, почему мы все еще живы? — Она указала на небо. — Почему я вижу Венеру над горизонтом?

— Я и сам об этом думаю. И единственное объяснение, которое приходит мне в голову, — что их средства активного противодействия имеют какой-то особый характер.

— То есть взрыв, разрушивший станцию, — просто защитная мера?

Крейн кивнул.

— Именно. Чтобы никто не мог пробраться в их хранилище. Жуткий взрыв, но, возможно, это просто булавочный укол по сравнению с тем, что могло бы произойти.

Они опять замолчали. Хьюи все смотрела на горизонт.

— Какой красивый закат, — наконец вымолвила она. — Знаешь, там, внизу, мне уже начало казаться, что я никогда его не увижу. И все же…

Она вздохнула и покачала головой.

— Что?

— И все же я немного разочарована. Тем, что больше мы никогда не увидим эти инопланетные чудеса. Даже то немногое, что мы нашли… Было просто потрясающе. А теперь мы потеряли это навсегда.

Крейн ответил не сразу. Он повернулся к поручням и опустил руку в карман.

— Ну, я бы не стал так утверждать.

Теперь наступила очередь Хьюи смотреть на него вопросительно.

Крейн медленно вытащил руку из кармана. У него на ладони, поблескивая в оранжевом свете заката, лежала пластиковая пробирка, заткнутая красной резиновой пробкой. А внутри лениво парил крошечный предмет, посылая им вместе с сиянием обещания новых загадок и открытий.

Эпилог

Крейн промыл под струей горячей воды бритвенный станок, внимательно изучил свое лицо в зеркале ванной комнаты и вышел в спальню. Он быстро оделся: белая рубашка, коричневый галстук, светло-коричневые брюки — гражданская одежда, или то, что может считать таковой флотский офицер. Взял с комода большой красный бейдж, прицепил его к карману рубашки. В последний раз оглядел комнату, уложил несессер в чемодан и взял его с кровати. Как и все остальное, кофр был выдан флотским квартирмейстером и казался почти невесомым. Неудивительно, подумал Крейн, ведь там и лежит-то всего ничего — с «Глубоководного шторма» он взял только подводного стража, да и того после некоторых колебаний отдал Макферсону.