Из глубины - Чайлд Линкольн

Конечно, с тех пор официальная религия давно утратила в глазах Королиса всякий смысл. Но сейчас, глядя на этот поразительный сияющий предмет, он испытал все тот же вихрь эмоций. Сейчас ему несли самый дивный дар Вселенной — высшую власть.

Во рту пересохло, а на язык вернулся медный привкус.

— Не хотите посмотреть? — спросил он хриплым голосом.

Рафферти все еще сидел, согнувшись над своим ноутбуком. Доктор Флайт кивнул, пробрался по тесному помещению и занял место перед экраном. Сначала старик ничего не говорил. Но через миг он вскинул голову и пробормотал:

— «Не свет, но тьма…»

Вдруг Рафферти оторвался от ноутбука.

— Коммандер! — воскликнул он.

Королис обернулся к нему.

— Сэр, вы должны это видеть.

Королис нагнулся над монитором, изображавшим две фигуры, составленные из мешанины узких вертикальных линий.

— Сначала я не мог определить спектр электромагнитного излучения, — начал Рафферти. — Мне казалось, что такое невозможно и в показаниях приборов нет никакого смысла.

— Почему?

Королис понял, что взгляд его против воли обращен к рамке экрана.

— Потому что спектр содержит длины волн и материи, и антиматерии в одно и то же время.

— Но так не бывает. Материя и антиматерия не могут существовать вместе.

— Именно. Но посмотрите сюда. Согласно показаниям датчиков, вот эта штука состоит и из того и из другого. Тогда я разделил характеристики материи и антиматерии. И вот что получил…

Инженер указал на монитор.

— Что это?

— Излучение Хокинга, сэр.

Доктор Флайт, услышав это, в удивлении повернулся, оторвавшись от экрана.

— Излучение Хокинга? — переспросил Королис.

Рафферти кивнул. На его лбу выступил пот, а в глазах появился странный блеск.

— Это тепловое излучение, регистрируемое по краям черной дыры.

— Ты шутишь.

Инженер покачал головой.

— Любой астрофизик сразу узнает этот спектр излучения.

Королис ощутил, как нараставший в нем восторг растворяется в недоверии.

— Ты хочешь сказать, что вот это, то, на что мы смотрим, — черная дыра? Которая состоит из материи и антиматерии в одно и то же время? Это же невозможно!

Флайт вернулся к обзорному экрану. И вдруг отпрянул от него.

— Эгей! Кажется, я понял!

— Тогда объясните, пожалуйста, доктор Флайт.

— Господа, господа, тороидальный объект под нами — не черная дыра, а две черные дыры!

— Две? — опять переспросил Королис, все меньше веря.

— Да. Я так и говорю. Представьте себе две черные дыры, каждая из них невелика, примерно размером со стеклянный шарик; они вращаются друг вокруг друга по сверхмалым орбитам на большой скорости, наверное, тысячу оборотов в секунду, а то и быстрее.

— Как вращаются? — спросил Королис.

— Даже я не могу ответить на все вопросы, коммандер Королис. Наверное, на этих траекториях их удерживает какая-то сила, какая-то технология, природа которой нам неизвестна. Невооруженному глазу они кажутся одним телом. А согласно приборам Рафферти, они испускают излучение Хокинга, характерное как для материи, так и для антиматерии.

— Но на самом деле это два разных тела? — уточнил Королис.

— Конечно, — выдохнул Рафферти. — Это и показывают раздельные спектры на моем компьютере.

И Королис внезапно понял. Невообразимо мощное, но изящное в своей простоте оружие. Его снова охватил восторг.

— Две черные дыры, — сказал он скорее сам себе, чем остальным. — Материя и антиматерия. Запертые рядом, но не соприкасающиеся. А если силу, которая удерживает их на орбитах, убрать… или выключить…

— Материя и антиматерия столкнутся, — мрачно произнес Рафферти. — Произойдет полный переход материи в энергию. В энергию превратится больше вещества на единицу массы, чем во время любой другой известной науке реакции.

— Дайте посмотреть.

Королис занял место доктора Флайта у экрана. Сердце колотилось у него в груди, а руки соскальзывали с пульта управления. Он с благоговением изучал объект внизу.

Начиная погружение, он рассчитывал найти новые, многообещающие технологии, что-нибудь ошеломляющее, невообразимое — такое, что могло бы обеспечить вечное превосходство Америки. Но удача превзошла даже самые смелые ожидания.

— Бомба, — прошептал он. — Самая мощная бомба во всей Вселенной. А ее можно положить в спичечный коробок.

— Бомба? — переспросил Рафферти, в его голосе слышалось беспокойство, даже страх. — Сэр, вот это, под нами, как оружие практической ценности не имеет.

— Почему это? — спросил Королис, не отрывая взгляда от экрана.

— Потому что его нельзя будет использовать. Если эти две черные дыры когда-нибудь соприкоснутся, сила взрыва будет невообразимой. Погибнет вся Солнечная система.

Но Королис его уже не слышал. Потому что черная бесконечность на экране стала едва уловимо меняться.

Там, где раньше была одна лишь чернильная темнота, нарушаемая только сверканием одинокого артефакта, появился слабый синеватый свет, начавший заполнять пустое пространство внизу. Словно занималась заря. У Королиса перехватило дыхание, когда он увидел, что именно высветилось. Там был не один такой артефакт, а сотни, нет, тысячи, они парили, пойманные в необъятную прозрачную клетку, простертую под Сферой. Ближайшие сияли странным, неземным сиянием. А самые дальние обозначились маленькими, словно булавочные головки, искрами, едва заметными глазу. Между ними, трепеща усиками, безостановочно сновали подводные стражи.

Такая находка перекрывала все ожидания, ошеломляла, выходила за пределы воображения.

Королис оторвался от экрана, тыльной стороной кисти вытер глаза и снова приник к окуляру.

— Возвращайтесь к своему пульту, — сказал он Флайту. — И готовьте манипулятор.

Инженер-кибернетик заморгал.

— Простите?

— Готовьте манипулятор. Вытяните его вниз на метр.

— Но тогда он коснется поверхности…

— Именно.

Наступило молчание. Потом заговорил Рафферти:

— Простите, сэр, но вы уверены, что это разумно, учитывая явное…

— Я хочу дать им знать, что мы принимаем их дар.

Опять молчание. Флайт, пробормотав что-то по-гречески, сел за свой пульт и привел в действие механизм управления механической рукой.

Королис наблюдал на экране, как манипулятор выходит в поле зрения камеры под Сферой. Он двигался вперед медленно, немного неровно, вытянув вперед один металлический палец. И снова память вернулась в детство, к тому путешествию в Рим. Королис вспомнил, как стоял в Сикстинской капелле, смотрел, открыв рот, вверх, на «Сотворение Адама» работы Микеланджело — кончики пальцев Бога и человека вот-вот соприкоснутся, — первый миг жизни, начало всех начал…

Манипулятор уперся в прозрачную поверхность. Она подалась, словно прозрачный желатин.

Королису показалось, что он слышит далекий звук, словно пение хора где-то на вершине горы. Вот это каково — дотянуться до вечности…

Вдруг два подводных стража, плававшие по бокам Сферы, пропали из виду. Только что они были, а в следующий миг их не стало, только память еще сохраняла их образы. Королис смотрел, как глубоко в пространстве под ним разгорается свет. Он имел золотистый оттенок крошечного солнца. И его безжалостное сияние обнажило все тайны необъятной пещеры. Королис замер, потрясенный, когда ему открылись истинные, невообразимые размеры и ошеломляющее, не поддающееся рассудку количество артефактов, заключенных в ней.

Запасов смертоносного арсенала хватит на уничтожение космоса.

— Если одним можно взорвать Солнечную систему, зачем им тысячи? — прошептал он.

В наступившей тишине раздался голос Флайта:

— Знаете, почему Парфенон лежит в развалинах? — спросил он.

Это прозвучало так неожиданно, что Королис невольно обернулся к старику.

— Турки, — продолжал тот, став необычно серьезным. — В восемнадцатом веке они использовали его как склад боеприпасов. А случайный снаряд все взорвал. Коммандер, перед нами — то же самое. Тут свалка оружия, продукт межгалактической гонки вооружений. Все это далеко превосходит наши технические представления.