4-02. Ripresa allegro mosso - Евгений Лотош

Почему семья Капурри сама не поддержала затею с папой? Уж с финансами у них явно не хуже, чем у Деллавита. Или поддержали, просто не афишируют? Или опять речь о таскании каштанов чужими руками?

– Тесса Меццо, – произнес Хавьер Деллавита, по-прежнему смотря в глаза Хосе Капурри, – в таком свете ваши аргументы вполне убедительны. Я не против поддержать борцов за святую веру. Однако у меня есть встречные условия. Во-первых, вы не только добьетесь возвращения моей дочери, но и заставите паладаров возобновить сотрудничество с семьей Деллавита. Во-вторых, новый папа, если он появится, не станет вмешиваться в отношения между семьями Капурри и Деллавита. И, в-третьих, свои действия в отношении Хёнкона вы станете согласовывать с моими людьми, которых посвятите во все детали операций на Могерате. Вас устраивает?

Хосе Капурри, епископ Дамарры, утвердительно полуприкрыл глаза и ответил едва заметным кивком.

– Ваши условия… хм, приемлемы, – с нотками сомнения в голосе подтвердил Меццо. – Хотя я не готов раскрыть вам имена и положение каждого агента, помощь грамотных людей из вашей службы безопасности может оказаться неоценимой…

Так. Вопрос уперся в деньги. Где их взять? Похоже, планы поглощения "Двигателей Гуччолано" придется отложить на время, поскольку других свободных средств пока нет. Хавьер резко поднялся, преодолев очередной приступ потемнения в глазах (нужно дотерпеть до возвращения в Барну, а там все-таки вызвать врача…), выхватил из внутреннего кармана пиджака чековую книжку, припечатал ее к столу и принялся быстро писать ручкой с золотым пером. Поставив подпись, он с треском выдернул лист и бросил его перед Меццо.

– Пять миллионов леер. Отправите своего представителя в дриммадский филиал банка "Морская волна", его проконсультируют, как переводить и тратить деньги через подставные фирмы, не афишируя себя. Мои люди свяжутся с вами не позднее завтрашнего вечера, чтобы приступить к выработке совместных планов.

– Да хранит вас всемогущий Ваххарон, сын мой… – Меццо, в глазах которого вспыхнул алчный огонек, ухватил чек и осенил Хавьера косым знамением, но тот уже быстро шагал к двери.

– Я провожу гостя, тесса Меццо, – сказал Капурри, поднимаясь. Марко покосился на него, но больше ничем свое недовольство не выдал.

Хавьер шагал по мягкому ковру сначала залы, потом приемной и чувствовал, что кровь в ушах пульсирует все сильнее, а в глазах начинают мелькать огненные пятна. Стиснув зубы, он заставил себя сосредоточиться на мыслях. Срочно следует связаться с Аницето, пусть временно приостановит все операции в Ценгане, чтобы не светить людей попусту. И пусть сегодня же начнет разработку планов по совместной работе с Церковью – нужно с самого начала взять попов под плотную опеку и, кстати, контролировать, куда на самом деле пойдут деньги. Если все-таки террористам, епископ Меццо очень быстро отправится на встречу со своим богом. Плевать на террористов…

От нового приступа гула в ушах Хавьер пошатнулся и оперся о стенку лифта.

…плевать на террористов, пусть даже они угробят студентов университета "Дайгака" в полном составе. Но угрожать жизни своей дочери он не позволит ни при каких обстоятельствах. Рано или поздно Фучи осознает, что Чужие не заменят родного отца, и тогда она вернется. Обязательно вернется.

– …вам нехорошо, дэй Деллавита? – дошел до него встревоженный голос Капурри. – Вызвать врача? У нас очень хорошие доктора…

– Спасибо, не нужно, – стиснув зубы, процедил Хавьер. – Я в полном…

Двери лифта распахнулись, открывая подземную стоянку, в глаза ударил яркий, почти слепящий свет фонарей. И в унисон с ним левая половина головы вдруг взорвалась страшной, ошеломляющей болью, словно от удара свинцовой трубой, заполняющей мир и вытесняющей его. Левая нога отказалась повиноваться, и он почувствовал, что падает, не способный ни удержаться, ни даже смягчить удар о пол. Сильные руки подхватили его, и Хавьер Деллавита, чудовищным усилием воли собрав последние ошметки сознания и борясь с подкатывающей к горлу тошнотой, сумел прохрипеть в нависшее лицо Марко:

– Свяжись с Перито… расскажи… все… боль слева… темя…

И новый приступ чудовищной боли бросил его в небытие.

07.03.1232. Хёнкон

Медленно, словно нехотя, из взлетной палубы поднялся газоотбойный щит. Шум двигателей истребителя усилился, затем снова притих. Рули высоты хвостового оперения с цифрами "1207" заходили вверх-вниз, заворочался руль направления, вышли, а потом вернулись в исходное состояние элероны. Механики и регулировщики в разноцветных комбинезонах, собравшиеся вокруг машины и в ближних окрестностях, принялись с удвоенной силой подавать непонятные знаки руками и флажками и принимать загадочные позы. Джорджио устроился поудобнее, облокотившись на перила смотровой галереи "острова" авианосца, и наклонился вперед, чтобы лучше видеть. За пять дней, проведенных на борту "Щита победы", он наблюдал запуск в четвертый раз, но действие все еще оставалось для него захватывающим и волнующим.

Не таким волнующим, конечно, как постоянное воспоминание об атомном реакторе, кроющемся глубоко в недрах трехсотметровой стальной туши, но все равно бодрящим и заставляющим забыть о собственных проблемах.

Вот один из механиков подпрыгнул и повис на кромке правого крыла, деловито подтянулся пару раз, спрыгнул. Джорджио уже не раз видел ритуал, хотя смысла его не понимал, а спросить как-то случая не выдавалось. Еще двое возились с носовым крюком, цепляя его за канат паровой катапульты и не обращая ни малейшего внимания на располагающиеся в метре воздухозаборники воющих реактивных двигателей. То ли привыкли к опасности, то ли киношные кадры, в которых людей затягивает в турбины, и в самом деле являлись плодом воспаленного сознания режиссеров – из серии того же дебилизма, что и герои, с рук палящие длинными очередями из двух пистолет-пулеметов одновременно. Потом пространство вокруг самолета как-то сразу стало пустым, двигатели взревели с новой силой, и машина с веселой ведьмочкой на носу без предупреждения рванула с места, оставляя позади на палубе длинный выхлоп пара от катапульты. Несколько секунд – и истребитель, ведомый бойким капитаном Трудой Баркхорн и ее серьезным голубоглазым штурманом, лейтенантом Саней Литвиняк, растаял в небесной голубизне. А на взлетную полосу уже медленно выруливали еще два реактивных самолета из звена "Штурмовых ведьм" – куда менее изящных, чем "Метла", с двигателями, вынесенными далеко под крылья, и с блоками неуправляемых ракет под крыльями.

Джорджио вздохнул и перевел взгляд на уже недалекое зеленеющее побережье: большой остров, видимо, Ланта, и высящаяся далеко за ним вершина пика Подды. Непонятно, почему вдруг капитан авианосца, так пекущийся о тайне, вдруг выпустил в тренировочный полет секретный истребитель на виду у наблюдательных устройств паладаров, которыми побережье наверняка кишит. Впрочем, оно и понятно: по той же причине, по какой кайтарское посольство отправили не на комфортабельном пассажирском лайнере, а на авианосце, распихав по тесным четырехместным каютам с жесткими койками. Разумеется, политики мускулами играют. Можно подумать, существ, пересекающих галактики и щелчком пальцев превращающих кольчонов в огненные столбы, можно впечатлить плавучим железным корытом с радиоактивной начинкой! Все, и паладары в том числе, прекрасно понимают, что "Щит победы" не превратился в пар во время Удара, как остальные корабли с атомными реакторами, лишь потому, что его не успели загрузить урановыми стержнями. Да, единственный в мире атомный авианосец – и что? Все равно других нет и в ближайшее десятилетие не предвидится – ни у Кайтара, ни у Ставрии, ни у кого еще. Честное слово, словно детишки бумажные кораблики в луже пускают!

Джорджио вздохнул еще раз, оттолкнулся от перил и зашагал по галерее в сторону входа на мостик. Интересно, посол уже закончил трепаться с капитаном? Максимум через час предстоит высадка, а никто даже не чешется. Интересно, сэрат дэй Фаччиоре хоть чемоданы свои упаковал? Или на помощника, как всегда, переложил? Впрочем, командира охраны такие вещи не касаются. Взвод приписан к посольству исключительно для престижа, значения ему придают немногим более блестящих цацок на мундирах дипломатов. Похоже, его бойцам предстоит многолетняя скучная служба, медленное заплывание жиром и тоскливое продвижение в чинах по выслуге лет.

По дороге лейтенант заглянул в распахнутую дверь мостика. Посол по-прежнему вальяжно курил сигару рядом с капитанским креслом, выпуская длинные струи дыма и разглядывая огромные пульты и свисающие с потолка приборные панели. На гигантском, в пару метров в диаметре, экране сонара мерцали белесые разводы, а вокруг яркой белой точки в центре роились еще с десяток точек побледнее. В центре авианосец, а вокруг тогда кто? Наверное, паладарские устройства – подводные лодки или еще что. Поймав недружелюбный взгляд ближайшего вахтенного офицера, Джорджио двинулся дальше и через десяток метров застучал подошвами по ступеням гулкой железной лестницы (трапа, как обожали говорить флотские), ведущей на взлетную палубу.