Обольщение в красном - Мэдлин Хантер

— Я обнаружил, что если целый день посвятить делам, то остальные шесть можно ни черта не делать, — проговорил он, когда его отвлекло появление Себастьяна. — Оставьте нас, Эдвардс, только не уходите слишком далеко.

Молодой человек вышел. Себастьян сел на диван.

— Надеюсь, речь не о каком-нибудь законопроекте? — спросил Каслфорд. — Если это так, я сделаю вывод, что твои хозяева заставляют тебя слишком часто с головой погружаться в дела.

— Нет, к парламентским делам это отношения не имеет, — ответил Себастьян.

— Слава Богу! А то ты так увлекаешься своими служебными обязанностями, что некоторые могут подумать, будто ты раньше времени сядешь в кресло премьер-министра. Ты помнишь о скандале с моими деньгами, который так сказался на твоей карьере? И никакая женитьба тут тебе не поможет. Интересно, твоя жена знает, какое сокровище ей досталось?

— Правительство — это не игра, — сухо промолвил Себастьян. — И закон тоже.

— А вот политика — игра. Отчасти это шахматы, отчасти — азартная игра, отчасти — скачки, отчасти — лотерея. И если бы это было не так, ты бы не смог столь удачно жениться. Впрочем, давай перейдем к делу. Чего ты от меня хочешь?

Всю прошедшую ночь Себастьян раздумывал о том, как начать разговор. К его душевным мучениям прибавлялась изрядная доля гнева. Они с Каслфордом уже давно не смотрят на мир, стоя плечом к плечу, как это было в давние годы. Напротив, в последнее время их отношения, которые они все же не прервали, стали обостряться, поэтому необходимость выдвинуть против Каслфорда обвинения немного тревожила лорда Себастьяна.

— Как тебе известно, я разыскивал тот испорченный порох, — начал он. — Я узнал, кто его производил, и выяснил, каким образом его портили. Теперь мне известно, что ты ответственен за это.

Каслфорд почти не отреагировал на его слова. Он лишь взглянул на Себастьяна.

— Я так и чувствовал, что ты замешан в этом деле, поэтому и не говорил тебе, что все так или иначе выяснится, — продолжил Себастьян.

— О чем ты, черт возьми?

— О порохе, который производили в твоих мастерских, — пояснил Саммерхейз. — Но мне очень хочется верить, что все это устроили твои работники, что это они вскрывали бочонки, отсыпали часть пороха и вместо него клали туда какую-то дрянь, из-за чего порох терял свои свойства, становился бесполезным. И если ты сейчас скажешь мне, что так оно и было и ты ничего не знал об этой схеме, то мне больше ничего не надо.

— Ничего не надо?! Зато мне надо — извинение! Причем немедленно, иначе — клянусь! — я брошу тебе вызов! —Поднявшись с места, герцог принялся в ярости мерить шагами комнату. А потом, запустив пятерню в волосы, оглянулся на Себастьяна. — Ты сошел с ума? Это же я! И я не владею ни мастерскими, ни фабриками. Да на кой черт они мне нужны? Не говоря уже о том, что они могут взорваться. И для чего, по-твоему, я высыпал из бочонков порох и добавлял туда какую-то дрянь?

— Да хотя бы ради развлечения, — пожал плечами Себастьян. — Ты же всегда любил валять дурака.

— Если ты считаешь, что я для развлечения стал бы рисковать жизнями солдат, то ты полный идиот! — разбушевался Каслфорд. — Да, я мог бы трахать их сестер, но такого не сделал бы никогда.

— Но ты же владел мастерскими по производству пороха, — заметил Себастьян. — Я видел документ, подтверждающий, что недавно ты их продал. И на нем стоит твоя подпись.

Каслфорд удивленно замер. А потом большими шагами подошел к двери, рывком распахнул ее и громко выкрикнул имя Эдвардса.

Молодой человек поспешил на его зов. Заставив Эдвардса замереть на месте под его пронзительным взглядом, Каслфорд указал пальцем на Себастьяна.

— Эдвардс, объясните ему, что у меня нет и никогда не было мастерских по изготовлению пороха! — рявкнул он.

У Эдвардса был вид человека, загнанного в угол. Он устремил взгляд своих широко распахнутых, перепуганных глаз на Себастьяна, потом перевел его на герцога и побледнел.

— Я жду! Скажите же ему это! — велел Каслфорд.

— М-м-м… милорд… вообще-то… — еле слышно промямлил Эдвардс. Затем, с трудом сглотнув, продолжил: — Некоторое время вы все-таки владели мастерскими… Помните? Вы получили их в качестве уплаты джентльменского долга. Я писал письмо вашему поверенному, в котором просил продать их, чтобы получить хоть какие-то деньги.

Каслфорд наградил молодого человека столь яростным взглядом, что тот в испуге попятился.

— Если хотите, милорд, я разыщу копию этого письма, — предложил он.

— Кто, черт возьми, навязал мне эту фабрику?

— Понятия не имею… Я лишь помню, что писал письмо поверенному.

— Ступайте и найдите копию письма, — приказал герцог.

Эдварде был счастлив уйти.

— Думаю, она в вашем кабинете, — проговорил он. — Я все там переверну, но найду ее.

Каслфорд снова упал на диван.

— Я поговорю со своим поверенным и пришлю тебе все, что у него есть, Саммерхейз, — сказал он. — И если я действительно какое-то время владел мастерскими, о которых ты толкуешь, он, возможно, знает имена хозяев или еще что-то. — Внезапно на его лице появилось обеспокоенное выражение. — Но если то, о чем ты говорил, происходило в то время, пока мастерские были в моем владении, то я, разумеется, возьму на себя всю ответственность.

Нелепая ситуация! Каслфорд ежедневно изводил общество своим поведением. Он всю свою жизнь посвятил тому, чтобы упорно придерживаться неправедного пути. Его выходки были настолько неприличными, что уже никого не тревожили. И вот теперь выходит, что этот просчитанный до мельчайших подробностей бунт может оказаться ничтожным из-за инцидента, в котором нет его вины.

— Не стоит торопиться, — сказал Себастьян. — Я подожду ответа твоего поверенного. Или ты сам можешь сообщить мне, что стало известно о подробностях дела.

— Это очень мило с твоей стороны. — Сардоническая усмешка герцога напомнила Себастьяну о молодом Каслфорде — таком же плохом, но не столь погруженном в грехи.

Себастьян невольно улыбнулся при воспоминании об этой старой дружбе.

— Надеюсь, на этот раз я не был слишком скучным и докучливым, — промолвил он.

— Совершенно не был! — кивнул герцог. — Но могло выясниться, что мне поставили «шах» в игре, а я при этом даже не знал, что сел за шахматную доску.

— Я решила, что не стану заводить любовников, — заявила Одрианна.

Она сказала это ночью, лежа рядом с мужем после страстного соития, в те мгновения, когда пара отдыхает от блаженных трудов и обычно не произносит ни слова, чтобы не испортить хрупкого очарования этих чудесных минут.

Мозг Себастьяна лениво переваривал ее слова.