Возвращение к себе - Вера Огнева

И - вверх, вверх по кочковатой, извилистой, белесой дороге.

Просто, еще одна дорога. Сколько их пройдено? Что было в конце тех дорог? Иногда удача, иногда почти смерть, иногда вера или любовь, но всегда - новая дорога.

- Алла-а-а. - голос муэдзина долетал даже сюда, за толстые стены Тафларова дома.

Все правоверные, расстелив свои коврики, вставали лицом к востоку. Время молитвы - самое тихое во дворце. Женщины помалкивают, мужчины сосредоточено кладут поклоны. Даже ветерок как будто затихает, не так резво скачет по верхушкам магнолий.

Роберт устроился на сквознячке под аркой, увитой вечно цветущей лианой. Он уже давно облюбовал это тихое место. Только Тафлар мог нарушить здесь его уединение, остальные, толи сами, толи, что вероятнее, по распоряжению хозяина старались не беспокоить франка, когда он уходил сюда. 'К крокодилам' - ругался Джамал.

Гигантские рептилии плескались совсем рядом. От уединенной арки их отделял каменный парапет да решетка идущая поверху. До Роберта изредка доносился скрежет-рев.

Странно-жуткая, чуждая жизнь крокодильего племени шла своим чередом.

Огромная голова - ноздри торчком - застыла на середине пруда, за ней - коричневый, иззубренный, будто вырубленный из подгнившего дерева, хребет. Глаза прикрыты. Дремлет? Скорее прикидывается. На почтительном отдалении по поверхности зеленой воды, скользят родственники поменьше. И уже совсем с краю, на мелководье, барахтается, покусывая друг друга, зеленая мелкота.

Один отскочил от компании недомерков, устроивших в ямке подобие кипящего котла.

В запале юный левиафанчик не сообразил, в какую сторону прыгает. Гигантский болотный монсеньер стремительно метнулся к нарушителю границы, сундучно хлопнули челюсти, и тело зеленого недомерка, подскочив над водой, плюхнулось в тину у самого берега, обдав, наблюдающих за экзекуцией товарищей, тучей брызг. Даже до Роберта долетело. Тело молодого крокодила, дернувшись пару раз, начало уходить под воду. На поверхности остались только насторожено торчащие ноздри.

Как ни печально, а мы, люди недалеко отстали от сих омерзительных тварей, - подумал Роберт. Хотя, что значит отстали? По части подлости, жестокости и расправы над ближним своим мы, пожалуй, обогнали всех бегающих, летающих и ползающих. В родном франкском болоте такой монстр не ограничится тычком в бок - постарается сожрать.

Тихий шорох за спиной отвлек от созерцания прудовых страстей. Свиток из жесткого пергамента с длинным витым шнурком покатился по мраморной лавке, побрякивая и царапая камень. Нa кончике шнурка мотался кусок сломанной печати.

Сир Филипп, наконец-то, прислал своему подданному уведомление об условиях выкупа.

Показалось: на скамье возится кусачая тварь с иззубренным телом и длинной хищной мордой. Невелика, конечно, но укус смертелен.

Роберт усмехнулся. В тишине и покое ленивого существования, он, рыцарь, быстро научился размышлениям и образным сравнениям. Куда проще было раньше - без страха и упрека, без философии.

Он поднял свиток. По глазам в который раз хлестнули строчки, каллиграфически исполненные придворным писцом: 'Рыцарю Роберту из рода Робертинов! Посылаю тебе выкуп в двадцать марок золотом.

Но выкуп тот будет внесен при условии, что ты откажешься от своего титула и дашь слово не посягать на преемника твоего, нынешнего графа Парижского, который, приняв разоренные тобой земли, навел порядок в ранее подвластном тебе лене. Он получил графство по закону! через год и один день после вести о твоей смерти, принесенной очевидцами, и подтвержденной нашим братом Большим Гуго. Если же ты откажешься поставить свое имя в знак согласия с Нашей волей в конце сего документа - выкуп не будет внесен, и ты навечно останешься в сарацинской земле в услужении у неверных; и на тебя падет проклятие твоих близких. Если же ты подпишешь документ, повелеваю по возвращении во Франкское королевство, прямым путем, никуда не сворачивая, прибыть в Наш замок в Париже, где Мы и определим тебе место.

Король франков Филипп I Капетинг' Роберт так глубоко задумался, что не заметил, как от дворца в сторону заводи быстро прошел Тафлар, оторвался от своих мыслей только, когда грузные шаги раздались за спиной.

- Джамал предложил поискать тебя в компании крокодилов.

- И ты спешишь убедиться, что я только любуюсь ими, а не полез в пруд, чтобы свести знакомство поближе?

- С тебя, сумасшедшего станется.

- Убедился? Твари живы, я - тоже. Хотя мысль, свернуть шеи паре-тройке, приходила.

- Когда возникает опасность, они могут объединяться.

- Вce, как у людей.

- К чему это ты?

Вместо ответа Роберт указал на свиток.

- Послание от твоего султана? Я понимаю, ты расстроен, но, покидая дом, разве ты не думал, что на брошенную без присмотра собственность, тут же падет чей-нибудь вожделенный взгляд?

- Перед походом Папа гарантировал сохранность всего, что мы оставляем.

- Ваш верховный имам?

- Можно и так сказать.

- Он способен приказать королю?

- Приказать? Нет. Может пригрозить отлучением. Для нашего случая это не годится.

Филипп и так отлучен от церкви. И поверь, от интердикта ему ни жарко, ни холодно.

А потом, никакое отлучение не остановило бы моего сюзерена, когда речь зашла о целом графстве. Он всегда боялся нашего влияния. Еще его мать - хитрая и алчная королева Анна - приложила немало сил, чтобы нас ослабить. Филипп достойный ее приемник.

- А если ты, поставив подпись, не вернешься? Земля велика…

- Тафлар, когда-то ты как младенца спеленал меня моим собственным словом. Я не обманул тебя, иноверца. Неужели ты думаешь, я нарушу слово, данное королю?

- Даже если тебя вынудили?

- Даже так!

- Но это, как бы сказать… - Тафлар запнулся, подбирая слова, - Не гибко. С подлецом надо бороться его оружием - хитростью.

- Нe могу, хотя бы потому, что тогда сам уподоблюсь подлецу.

- Редко бывает, чтобы мирно паслись газели, и львы возлежали рядом, не посягая.

- Волки сыты и овцы целы? Да так не бывает.

- Ты решил или еще нет?

Что-то в голосе Тафлара зацепило. Неужели ученый араб волнуется? Да - нет.

Показалось. Кто для него Роберт? Дикий франк, волею случая занесенный в его дом, правда, оказавший в трудную минуту услугу. Ну и что? Или абд Гасан надеется, что поставленный в безвыходное положение, граф парижский примет, наконец, то к чему его мягко и нена-вязчиво подталкивали все эти годы?

Роберт посмотрел в лицо Тафлара и вдруг остро почувствовал, что уже принял решение, которое отсечет его от человека чужого по языку и вере, но ставшего близким как старый испытанный друг. Впрочем - никаких колебаний, только сожаление, что в этой жизни нельзя объединить несоединимое.