Право быть - Вероника Иванова

прощанием было бы разумно и достойно поведать рыжему, какие опасности могут его подстерегать при выполнении предполагаемого задания. А что лучше подходит для беседы, чем остановка в пути?

Привальный круг находился вблизи перекрестка, на котором нужная мне дорога уходила в сторону от наезженного тракта. В Южном Шеме не баловались подобными сооружениями не в последнюю очередь потому, что настоящих дорог там слишком мало и все они облеплены постоялыми дворами, как медоносная трава тлей, поэтому и для меня было в диковинку останавливаться на ночлег между причудливо расположенными камнями, то ли некогда расставленными по кругу нарочно, то ли самостоятельно выбравшимися в таком порядке из-под земли. Уверен, на Королевской дороге нас в подобном месте ждал бы уютный гостевой дом, впрочем, в летнем тепле можно было не заботиться о крыше над головой, тем более дождя не ожидалось.

Но надежда поговорить по-дружески умерла почти сразу но прибытии на привал: Борг предпочел занять место напротив меня, через костер, чтобы по возможности избегать разговоров и дальше.

Упрямство заиграло? Зря. Если великан не узнает нескольких подробностей о туманном трехдневье, ему это может дорого обойтись.

«Он сам выбрал этот путь, любовь моя»,- зевнула Мантия.

Разве? Пять против одного, идея принадлежала Ксаррону. Уверен, я все же смог если и не напугать кузена, то заставить хотя бы задуматься.

«Исполнение приказов - не путь, а всего лишь перила на мосту: держась за них, не соскользнешь с мокрых досок вниз, на перекаты. Но они могут стать и препятствием на дороге спасения, потому что помешают отойти в сторону».

А, ты о другом… Можешь не утруждать себя иносказаниями: догадываюсь, по какой причине рыжий дуется на меня, и все же его поведение выглядит глупо. Неужели он готов рисковать жизнью, потакая своему оскорбленному самолюбию?

«Таковы все, сражающиеся за свободу собственной воли. Когда война длится слишком долго и исход предрешен, можно цепляться только за мимолетные и незначительные победы, чтобы все-таки не складывать оружие до последнего вздоха».

Кстати о свободе. Почему ты никогда не рассказывала мне об истинном отношении драконов к другим живым существам?

«Истинном? Но ты ведь смотришь на людей и детей прочих народов иначе, верно? И при этом ты тоже дракон. Так что тогда есть истина?»

Не уходи от темы. Я не желаю людям гибели всего лишь потому, что они не ходят по моему телу и не пьют его соки, f возможно, если бы дела обстояли иначе, я был бы одним из самых непримиримых врагов всего живого в подлунном мире.

«О да, непримиримым и самым опасным!»

Тебе весело?

«Не слишком. Но смех - своего рода лекарство, кое время от времени необходимо употреблять, даже когда, и особенно когда, казалось бы, не хватает сил растягивать губы в улыбке».

Ну да, разумеется. Правда, не совсем понимаю, какую пользу принесет вымученное веселье, ну да фрэлл с ним… Скажи лучше, откуда вообще взялись люди, эльфы, гномы и все остальные? Насколько следует из рассказанных мне историй, в первозданном мире их быть не могло.

«Да, первые годы подлунного мира были пусты и безмолвны, драконы же слишком увлеклись созиданием, чтобы замечать происходящее вокруг поля их деятельности».

А что- то происходило?

Мантия усмехнулась:

«Доподлинно теперь никто не расскажет. Но едва Нити Гобелена начали сплетаться между собой, образуя тверди и зыби, на ткани мира стали появляться крошечные следы первых шагов жизни».

Но как?

«Каждая Нить, свободно парящая в пустоте небытия, наделена большим количеством Силы, но лишена какого бы то ни было духа, а потому не стремится объединяться или враждовать со своими соседками. Вместе Нити сплетает только Искра, именуемая драконом, поскольку лишь сознание способно стремиться и достигать. Чем дальше простирается Гобелен, тем больше Силы накапливается в его пределах. Силы, готовой к свершениям и ожидающей только одного - веления разума».

Чьего разума?

«Хозяина клочка мироздания конечно же…».

Хочешь сказать, драконы сами создавали живых существ?

«Отчасти. Если выражаться точнее, они не мешали возникновению самостоятельной жизни. Еще точнее, попросту недоглядели».

Разве такое могло произойти?

«Легко… Нить, включаемая в Гобелен, плавится под управлением сторонней воли. Течет, как вода. Но все время своего существования она окутана ореолом Силы, жадно впитывающим в себя любые проявления разума. Дракон может лишь догадываться, какие мысли и чувства вплелись в ту или иную пядь новорожденной земли, потому что его внимание было слишком занято созиданием. Но когда работа кажется законченной и творец переходит к новой Нити, предыдущая все еще не может унять дрожь рождения, слои Силы перемешиваются, отпечатки сознания сталкиваются, рассыпаются на кусочки, вновь складываются в мозаику… Жизнь не возникает мгновенно, любовь моя. Но ее невозможно уничтожить, не уничтожая мир целиком».

Почему же тогда Ксаррон сказал, что драконы надеются на исчезновение всех разумных рас?

«Потому что он младенец даже по моим меркам и понял слова Старейших в меру собственной мудрости. А речь идет всего лишь о необходимости того, чтобы раз ступившие на путь гибели прошли по нему до самого конца, ибо дурное семя может принести лишь дурные плоды».

Но это ведь и означает…

«Нити все еще хранят в себе следы того, изначального сознания. Да, люди и прочие расы когда-нибудь уничтожат себя сами, но с их смертью высвободится много Силы, уже привычной принимать в себя разум и готовой к новым преобразованиям. Да, пройдут века, может быть, тысячелетия, и жизнь обязательно вернется…».

Такая же, как прежде?

«Кто знает… Но новые обитатели мира непременно будут нести в себе память о погибших. Не смогут не нести… Разумеется, потомки могут получиться как лучше, так и хуже своих предков, но в этом и состоит главное чудо истории жизни: она никогда не повторяется в точности».

Итак, даже если все живые существа погибнут, следы их

пребывания все равно останутся в потоках Силы, пронизывающей Гобелен, а стало быть, пока существует мир, у любого умершего есть шанс родиться вновь. Родиться с памятью о себе прошлом, но иметь возможность стать… Другим. По своему желанию.

Значит, бояться нечего?

«А ты испугался? Чего? Прощания со знакомыми тебе лицами? Не волнуйся, любовь моя, оно произойдет нескоро… Вернее, произошло бы нескоро, будь на то воля драконов. Но поскольку все живые существа наделены собственной волей, их поступки невозможно предсказать».

Намекаешь на то, что они сами убивают себя скорее и надежнее, чем кто-то другой?