А еще был случай… Записки репортера - Илья Борисович Гейман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подошел автобус. Из него вышли пассажиры. Кое-кто остался на остановке до следующего рейса. Я зашел вместе с теми, кто здесь раньше ждал.
Расселись. Кондуктор громко объявила:
– Прошу брать билеты! – Как в Москве!
Я спросил, сколько стоит и протянул деньги.
Кондуктор передала мне билет. Она оторвала его от рулончика, какой я видел на днях у кондуктора в Тобольске. Огляделся – пассажиры бережно держали билеты на виду. Потом, дома, они приложат их к коллекции реликвий.
Автобус тронулся. На лицах людей было какое-то возвышенное выражение. Такое я видел на лицах прихожан в церкви.
По пути были две или три остановки. Люди входили серьезно, солидно – похоже, представляли, что они в столице.
Наконец, кондуктор объявила:
– Последняя остановка. Отсюда начинается обратный маршрут.
Я вместе со всеми вышел из машины. Увидел: мои попутчики никуда не ушли. Остались ждать на остановке. Скоро автобус вернется и они опять два-три километра будут чувствовать себя на Большой земле, где полно автобусов, троллейбусов и легковых автомобилей.
* * *
В стране, где есть порядок, будь смел и в действиях, и в речах В стране где нет порядка, будь смел в действиях, но осмотрителен в речах.
Конфуций.
Наконец, добрался до Салехарда. Позади остался Нижний Правдинск с замечательным геологом Фарманом Салмановым. С его именем связано начало нефтяного бума в Западной Сибири.
Оттуда на вертолете геологов я прилетел в ближайший город, где есть настоящий аэродром и рейсовые самолеты.
Надо было спешить на север – по пятам шла весна. Войлочные подошвы моих пилотских унт насквозь промокли. Я простудился и кое-как долетел до Салехарда.
В городе оказалась одна-единственная гостиница. Мест в ней, как и всюду на моем пути, не было.
Я показал свои документы. Подействовало.
– Остался один номер. Одноместный. Но это люкс, дороже, – сказала дежурная.
– Давайте, давайте. Сколько стоит – столько стоит.
Заплатил деньги – кстати, очень скромные. Получил ключ. На втором этаже нашел свою дверь, открыл.
Номер люкс представлял из себя неприлично узкий пенал. В нем уместились холостяцкая кровать, канцелярский стол, пара стульев, вешалка на стене и, пожалуй, все, не считая двух стаканов и алюминиевого чайника.
Умывание в сенях на первом этаже при уличной температуре. Туалет – аналогично.
Я не в претензии – нормальные походные условия.
Взял полотенце, мыло – пошел принимать водные процедуры. Вода в подвесном умывальнике покрылась ледяной коркой. Мое тело – мурашками. Помылся.
Когда поднимался к себе в номер на второй этаж, встретил на лестнице блондинку лет за тридцать.
– Это ты в люксовый номер вселился? – спросила она.
– Другого не было. Какой дали, тот и взял.
– Да я ничего. Живи. А ты откуда?
– Из Риги.
– Ого, из самой Европы! Ну, даешь! А чем на хлеб зарабатываешь?
– Я журналист.
– Мне это нравится. Скажу тебе откровенно. У меня были геологи, геофизики, шофер, повар был, а журналистов не было. Они в нашей тундре очень редко бывают. Не отловишь. Знаешь, сегодня мой праздник, День геолога. Давай вечером посидим у тебя в люксе. Может, чего сообразим. Тогда у меня и журналист будет.
– Предложение хорошее. Но я только что прилетел. Не знаю, где вечером окажусь. Так что, извини.
Я находился на территории Ямало-Ненецкого национального округа. Надо было представиться местному руководству. Пошел в окружком комсомола. Первый и второй секретари оказались своими ребятами – никакими не комсомольскими бонзами. После знакомства сказали: – Здесь нам поговорить не дадут. Ты в гостинице устроился?
– Да.
– Сколько человек в номере?
– Я один. Называется люкс.
– Вот и хорошо. Пойдем к тебе, там и поговорим без помех.
По дороге зашли в магазин. Купили спирт за неимением водки, клюквенный сироп с непонятной для меня целью, да примитивную закуску.
В гостинице спирт вылили в казенный чайник, туда же отправили клюквенный сироп. Хорошо размешали. Уместились за столом. Приступили к делу.
– Этот напиток у нас зовется "Папа с мамой". Неплохой. Попробуешь – поймешь.
– Действительно, неплохой. Сладкий сироп делает спирт не таким резким.
" Наверное, так рождалась культура ликера", – подумал я.
Под рюмку разговорились. Ребята рассказали мне о своем крае, о ненцах, местных нравах. Я им о жизни в центре, в Европе, о тех местах, где я успел побывать.
Запасов выпивки хватило надолго. Так что разошлись довольно поздно.
Ночью проснулся от ощущения, что у меня в животе солнце. Печет. Повернулся на бок, солнце перекатилась. Я понял, что это папа с мамой так резвятся.
Утром пошел в окружком узнать, как себя чувствуют мои соратники. Секретарь сказала:
– Идет заседание бюро. Можете зайти, если хотите. Или подождите здесь.
– Первый и второй секретари на бюро? – поинтересовался я.
– Да, оба.
"Северяне крепкий народ, – подумал я. – Значит, все в порядке", – и пошел побродить по зданию. Партия и комсомол вместе занимали дом. Я зашел на партийную половину. Сел в приемной почитать свежую газету. Там был и немолодой ненец. Возился с подшивками. Через какое-то время ненец не выдержал, нарушил молчание.
– Я вижу, вы приезжий?
– Да, второй день здесь.
– По какой части?
– Журналист.
– О, мы почти коллеги. Я известный ненецкий писатель…
– Очень приятно. И что вы здесь делаете?
– Подшивки подшиваю.
– Общественное поручение?
– Я здесь работаю.
– Кем?
– Вот, газетами занимаюсь, некоторые документы подшиваю…
И тут я понял, как партия заботится о сохранении и развитии культуры коренного населения Ямала.
Как раз и заседание бюро закончилось. Появились мои ребята. По ним совсем не ударил вчерашний напряженный день. Тренировка хорошая…
– Составьте мне протекцию в вашем почтовом ведомстве, – попросил я.
– Уже роман написал? Послать надо?
– Да нет. Тут другое дело.
– Смело пойди на почту. Протекции туда не надо.
– Надо. Мне рассказали, что почту по Оби развозят на аэросанях. Попросите, чтобы меня взяли в рейс. Больше мне такого случая нигде не представится.
– Сейчас попробуем…
Почта не возражала. Аэросани ждали меня в следующий полдень.
А пока я пошел в Салехардское культпросветучилище. Ребята в окружкоме рассказывали, что там занимается много детей из тундры.
Так и оказалось. Их собирают из стойбищ, часто против воли родителей – ребенок хороший помощник в тундре. В Салехарде учат разным видам культурно-массовой работы в условиях кочевой жизни. Танцам и хоровому пению, игре ма музыкальных инструментах…
– Довольно давно, – сказал я директору училища, – я ездил в поселок орочей. Это маленькая северная народность на Дальнем Востоке. Их тогда было всего пятьсот человек.
Там имелась школа с интернатом. В нее, как и у вас, собирали детей из стойбищ.
Так вот, директор школы рассказывал,