Талисман отчаянных - Жюльетта Бенцони

Какое счастье, что в жандармерии не верят в его виновность и относятся к ее племяннику с симпатией. В особенности семейство Вердо. Тетя Амели лихорадочно размышляла, чем отблагодарить добрейшую женщину, которая взяла Альдо под свое крыло и принимает его в своем доме как дорогого гостя. Она даже задержала немного Клотильду у порога своей комнаты, чтобы обсудить с ней волнующие ее вопросы.

– Я могу понять, что свидетельства друзей и прислуги можно не принимать во внимание, но как пренебречь паспортом с отметкой о пересечении границы? Ведь Альдо отсутствовал во Франции, когда было совершено преступление?

– Следователь Гондри, я думаю, полагает, что у нашего друга был сообщник, похожий на него, который и совершил вместо него это путешествие, а потом вернул ему документы. Кто-то подсказал ему эту блестящую идею, и он вцепился в нее, как собака в кость.

– Жаль, что мы с вами не можем присутствовать при завтрашнем эксперименте!

Маркиза так горестно пожалела об этом, что Клотильда невольно коротко рассмеялась.

– Разумная предосторожность со стороны следователя, дорогая маркиза. Он опасается, что мы изменим пьесу, режиссером которой он решил быть один. Но вы можете положиться на Лотаря, вы же слышали, что он говорил!

Погода по-прежнему была серой и хмурой, но скалы с водопадом, именуемым Волчьим источником, завораживали глаз в любую погоду. Множество художников прельщались этим живописным видом, особенно любил его Гюстав Курбе, чья кисть не раз писала этот уголок, овеянный поэзией лесных чащ. Расположенный неподалеку от Понтарлье, Волчий источник был любимым местом влюбленных, они приходили сюда постоять на деревянном мостике и полюбоваться кипящей водой, которую извергали скалы… Именно сюда Водре-Шомары первым делом привезли своих друзей-парижан, когда те приехали праздновать трехсотлетие их родового гнезда. Адальбер предпочел бы снова увидеть водопад при других, более приятных, обстоятельствах, хотя сегодняшний день был гораздо приятнее, чем ночь убийства, и природа вокруг дышала покоем.

Прибыв на место, Гондри, приехавший в сопровождении Вердо, указал одному из своих людей на пригорок, где был обнаружен убитый. Альдо, находившемуся в отвратительном настроении, было приказано разыграть сцену убийства.

– Извольте сказать мне, что я должен делать, – потребовал он. – Я здесь ничего не знаю и понятия не имею, как действовал преступник.

– Нехитрый метод защиты, – отмахнулся следователь. – Господин Видаль-Пеликорн, будьте добры, покажите нам, как все происходило.

– Не знаю, господин следователь! Я так же, как и Морозини, не присутствовал при убийстве. Единственное, что я могу предположить, судя по положению найденного нами тела, что убийца наклонился и одним движением ножа перерезал ему горло…

– При условии, что жертва не сопротивлялась, – прибавил Лотарь. – Но Мишель был мужчиной в расцвете сил. Мне трудно понять, как могло это случиться. Убийца и жертва должны были сесть рядышком, а потом убийца над ним наклонился. Во всяком случае, это наиболее правдоподобная поза. Кровь стекала непосредственно в воду…

Адальбер попытался воспроизвести предполагаемую позу и добавил:

– Все-таки эта поза очень странная. И, знаете, похоже, что убийца был левшой. А ни я, ни Морозини не левши.

– Вы всячески стараетесь себя выгородить, – заявил следователь. – И это понятно. И понятно, почему на одежде Морозини нет пятен крови! У вас в доме тоже пролилась кровь, всю одежду отправили в стирку. Даже если что-то осталось, теперь трудно определить, чья это кровь.

– В лаборатории уголовной полиции в Париже такие анализы проводят идеально, – сообщил Адальбер. – Думаю, и в Безансоне не хуже. Странно, что вы об этом не знаете, господин следователь.

Жандарм, изображавший жертву, попросил разрешения встать.

– Еще немного, и я свалюсь в водопад, – пожаловался он. – Одно неверное движение и бултых!

– Но приложите усилия! – возмутился следователь.

– Труп-то застыл, он не может шевелиться, его держит на месте только собственная тяжесть, – встал на защиту жандарма профессор. – Да, мы его нашли именно здесь.

«Собрат» из Орнана Жильбер Дофен, появления которого за разговором почему-то не заметили, вышел вперед.

– Я подтверждаю! Именно здесь он и лежал. Я пришел и как раз увидел князя… Он побежал к автомобилю и сел в него…

Лотарь гневно обрушился на него:

– Князя ты видел, а нас нет?! Ты ведь пришел на нашу общую встречу? Что за игру ты ведешь, Дофен? Как ты мог забыть устав нашего общества?

– Ты первый его забыл, открыв двум чужакам нашу тайну! Ты хотел ввести их в наш круг!

– Но я знаком с ними, а не ты! Мне и судить, что можно, а что нельзя!

Мужчины схватились бы в рукопашной, если бы не вмешался следователь Гондри.

– Спокойствие, господа, спокойствие. Вы сильно опоздали, господин Дофен. Встреча была назначена в…

– Я знаю, господин судебный следователь, и прошу меня извинить. В десяти километрах отсюда у меня лопнула шина. Но обычно я всегда приезжаю вовремя, не так ли? Прошлой ночью я тоже не опоздал и видел, как Его светлость перерезал горло моему другу и уложил его тело на пригорке.

– А почему же вы не бросились на меня, чтобы отомстить, если не могли больше ничем помочь своему другу? – с презрением спросил Морозини. – И что же я сделал потом?

– Побежали к автомобилю и уехали. Вскоре подоспели ваши друзья, а тут и я привел к месту преступления жандармов.

– Жаль, что я не разбил тебе морду сразу! – прорычал Водре-Шомар. – Хотел бы я знать, с чего ты вдруг стал устраивать такие подлости?!

– А ты? Я прекрасно понимаю, почему князь-коллекционер, набитый драгоценными камнями, стал тебе дороже старинной дружбы!

Лотарь бросился с кулаками на бывшего собрата, Адальбер постарался удержать его. И тут вдруг из молоденького ельника раздался голос:

– Понятно, почему бодаются мужики, убийцей-то была женщина.

– Что?!

Все присутствующие выкрикнули этот вопрос хором. Первым опомнился Вердо.

– Машю! Что ты плетешь?

Бродяга взглянул на жандарма с величайшим достоинством.

– Я сегодня свободный человек, свой долг обществу, как ты говоришь, я заплатил.

– И что? Не вернешься вечером с курицей?

– Не-а. Думаешь, я все ночи спал у тебя под крышей? Нетушки, случалось, что на вольном воздухе. У тебя там шумно, а здесь, хоть и шум, да совсем другой. Сам знаешь, в теплое время меня в дом не загонишь. А этот уголок мне особенно по нраву. Душевно тут, – растроганно произнес он. – Сам не знаю, почему, но меня сюда потянуло. Взял я свой велосипед…

– У тебя есть велосипед? Откуда?