Талисман отчаянных - Жюльетта Бенцони

– Может быть, потому что господин Легро, так же как господин Дофен, был против вашего приема в члены Общества Золотого руна?

– Повод, конечно, серьезный! Мы оба к этому времени уже отказались от членства в обществе и без колебаний вернули все знаки принадлежности к нему. Мне бы очень хотелось покончить раз и навсегда с версией присутствия Морозини у источника. Меня удивляет, господин судебный следователь, что вы уделяете внимание только драме, которая произошла у источника, и не говорите ни слова о той, которая в то же самое время происходила в доме господина Водре-Шомара. Там совершили нападение на мадемуазель Клотильду Водре-Шомар и восьмидесятилетнюю маркизу де Соммьер, близкую родственницу князя Морозини, так же, как и вашего покорного слуги. Слуг связали, а мадемуазель дю План-Крепен, которая чудом сбежала от своих тюремщиков и вернулась под кров профессора, похитили.

– Господин Видаль-Пеликорн точно передает все события, и я подпишусь под каждым его словом, – подтвердил Лотарь. – Мне совершенно непонятно, по какой причине арестован князь Морозини, которого присутствующий здесь господин Видаль-Пеликорн лично отвез на вокзал в Лозанну. Этот вопрос я уже задавал капитану Вердо, который вел сначала это непростое дело.

– Всему свое время. На данном этапе у нас есть письменное свидетельство, которое мы не можем не принять во внимание.

– А разбой в моем доме не стоит вашего внимания? Дайте себе труд дойти до моего дома и посмотрите, в каком состоянии находятся обе женщины! Одного взгляда достаточно, чтобы понять: они подверглись насилию. А убийца, между тем, все еще на свободе!

– А кто вам сказал, что убийца только один?

На этот раз следователь перегнул палку, как любила говорить План-Крепен. Адальбер тут же потерял самообладание.

– Мне кажется, вы нас просто провоцируете! – повысил он голос, не скрывая возмущения. – Если вы не понимаете, то мы с удовольствием познакомим вас с мадемуазель Водре-Шомар и госпожой маркизой де Соммьер, родной тетей князя Морозини. Достаточно увидеть простреленное плечо мадемуазель и распухшее, покрытое синяками, лицо маркизы. Вы можете расспросить слуг…

– Домашняя прислуга – ненадежный свидетель, что здесь, что у князя Морозини в Венеции. Кто станет свидетельствовать против своего хозяина?

– Значит, достойным свидетелем, по вашему мнению, может быть только отъявленный проходимец? У меня есть другое предложение. Позвоните в Париж на набережную Орфевр, попросите главного комиссара Пьера Ланглуа и внимательно выслушайте, что он вам скажет.

– Незачем вмешивать в наши дела Париж!

– Ах, вот как? – с издевкой в голосе произнес Адальбер. – А вы все-таки поинтересуйтесь мнением господина Ланглуа. Вы, наверно, забыли, что совсем недавно один из лучших людей комиссара, инспектор Соважоль, был убит, и убили его в Понтарлье? Ланглуа незамедлительно прилетел сюда на самолете, и никто ему не сказал, что не стоит вмешивать Париж в здешние дела. Мой вам совет: позвоните и поставьте его в известность. Иначе я сделаю это сам и буду очень удивлен, если до конца дня у вас не случатся неприятности. Господин главный комиссар может запросто связаться и с министром внутренних дел.

– На вашем месте я бы лучше помолчал!

– Нет! Вы позвоните, позвоните! Тогда и поговорим!

Капитан Вердо, с возрастающим беспокойством следивший за «трассирующими пулями» и не слишком понимая, что ему делать, счел, что настал подходящий момент, чтобы вмешаться.

– Господин судебный следователь, – начал он очень вежливо, – насколько мне известно, вы работаете в правоохранительных органах Безансона совсем недавно…

– Что не мешает мне быть контуазцем, глубоко привязанным к родным местам и к исполнению служебного долга.

– Вы еще молоды и не до конца вникли в наш уклад, в наши взгляды.

– Правосудие едино для всех уголков Франции, но мы здесь находимся в двух шагах от границы и поэтому должны быть особенно бдительны. Я ведь знаю, что Морозини совсем недавно находился под арестом в Ивердоне по обвинению в убийстве…

Следователь начал перебирать листки у себя на столе, взял один и закончил:

– Вот, нашел! По обвинению в убийстве Георга Ольже, который был найден с ножевыми ранениями и от них скончался.

– Комиссар Шульцис принес князю Морозини свои извинения и вернул ему свободу. Убийцей был молодой священник. На его сутану многие обратили внимание.

– А что, Морозини не мог переодеться?

– Рост убийцы не превышал метра шестидесяти, рост князя Морозини метр восемьдесят.

Воцарилось молчание. Помолчав, Гондри со вздохом произнес:

– Час поздний, господа. Встретимся завтра утром в десять часов.

– С удовольствием. Вы отпустите Морозини?

– Вашего драгоценного князя? – переспросил следователь с пренебрежительной улыбкой. – Возможно, да… А может быть, и нет. Мне надо подумать. До встречи, господа!

Адальбер и Лотарь вышли из кабинета судебного следователя. Они уже садились в автомобиль, собираясь возвращаться домой, когда к ним подошел весьма озабоченный Вердо.

– Вы едете ужинать домой?

– А что мы можем сделать еще, приятель? Разве что пойти в кино, но сегодня что-то не хочется.

– У меня есть предложение получше. Поедемте ужинать ко мне. Жена вас ждет, она кое-что нам приготовила. Ей бы очень хотелось посидеть и побеседовать с вами. А своих домашних вы предупредите по телефону.

– Не знаю, понравится ли это нашему следователю.

– А какое он имеет отношение к моему дому? Не беспокойтесь, он остановился и столуется у супрефекта. Госпожа Вердо у себя в доме полная хозяйка, и она вам приготовила…

От вздоха Адальбера могла взлететь на воздух крыша.

– Стыдно предаваться чревоугодию, когда Морозини…

– Да как вы могли подумать? Его что, на хлебе и воде держат? Он ест то же, что и мы. И его товарищ по заключению тоже.

– Какой еще товарищ по заключению? – удивился Лотарь.

– Мелкий воришка, куроцап Машю. Он у нас завсегдатай.

– Как это? – не понял Адальбер.

– Да очень просто: отсидит свой срок, мы его отпускаем, а через неделю или две он опять у нас. Зимой вообще сразу возвращается: выйдет, украдет курицу, принесет жене на кухню и обратно в свою клетушку.

Все рассмеялись.

– И вы ему позволяете? А ваши подчиненные не возражают?

– Против Машю? Да что вы! Во-первых, каждый у себя в доме хозяин, а во-вторых, Югетт его обожает, как, впрочем, все другие хозяйки тоже. У Машю золотые руки, сделает, что ни попросишь! Настоящее сокровище. И мне кажется, он к нашей семье привязался. Сегодня Югетт побалует всех нас всякими лакомствами. Одна беда, что господин Морозини будет ими наслаждаться в обществе Машю.