Слишком личное - Наталья Костина

– Коробка нашлась, – заявила Катя.

– Где же?

– Я подумала, вышла на улицу… Все оказалось очень просто. Ее сдуло в окно сквозняком, когда Светлана Петровна открыла дверь.

Дверь была уже открыта, когда в нее заглянула Светлана Петровна, но помнит ли это Елена Аристарховна?

– Да?.. Так просто… я об этом не подумала…

– Елена Аристарховна, вы этой ночью были у себя в комнате?

– Да, конечно.

– И ничего не слышали?

– Нет. – Елена Аристарховна покачала головой. – Ничего.

– Во сколько вы легли спать?

– День был такой тяжелый… Ужасный был день! Наверное, легла где-то около десяти. Или, скорее, в начале десятого.

– И сразу уснули?

– Почти сразу. Видите ли, я очень боялась, что не усну, и выпила снотворное.

– И ничего не слышали – шагов в коридоре, каких-нибудь звуков из спальни сестры?

– Я же вам говорю, что спала очень крепко.

– Дверь была заперта на ключ? Как сейчас?

– Да. Мне было… как-то не по себе. И я заперлась.

– Значит, вы не видели, как к вашей сестре пришел мужчина?

– Какой мужчина?

– Я думала, это вы мне подскажете, кто мог прийти к ней ночью.

Елена Аристарховна едва не застонала сквозь сжатые зубы. Лерка… сучка похотливая! Мать еще не похоронили, а она туда же! Развлекаться! Вечно у нее свербело в одном месте! И прямо здесь, за стеной, а она не слышала и не видела… да и слава богу! Впрочем, теперь на Лерку сердиться поздно… нет уже ее непутевой сестры…

– Вспомните, пожалуйста, весь вчерашний день как можно подробнее, – попросила Катя.

Елена Аристарховна тяжело вздохнула. Подозрительная кончина матери, смерть сестры и известие о том, что та, оказывается, провела последнюю ночь в своей жизни с мужчиной. Да еще у нее под носом. Что ж, вполне в Леркином духе, мрачно подытожила она, вслух же сказала:

– Утром мы позавтракали, и Иван уехал с вами… Я и Лера остались в доме – нужно было приготовиться… к похоронам… Потом Иван вернулся, он привез нотариуса. Тот сказал, что у него завещание нашей матери. Я подумала, что это какое-то старое завещание. То есть я знала, что у матери есть завещание… это все знали. Она как-то обмолвилась, что оформила завещание, чтобы потом между нами не было споров о наследстве. Это было… года два назад… нет, еще раньше. Но то, что привез с собой нотариус, – это, конечно, был сюрприз! Я не думала, что… Оказалось, это совсем новый документ и все старые завещания совершенно не идут в счет. Только этот бред! Мама оформила его месяц назад, до нашего приезда, представляете! Даже не посоветовавшись ни с кем из родных! И эта интриганка, ее любимая Люсенька, заявила, конечно, что ни о чем таком и не подозревала! Разумеется, она обо всем знала! Мама без нее и шагу не могла ступить…

– И упала в обморок?

– В обморок она позже упала, когда Юрий Викторович зачитал, что мама завещает дом ей. Притворщица!

– А потом?

– Пришлось ее отпаивать каплями, чуть не «скорую» вызывать. Она закатывала глаза и делала вид, будто вот-вот умрет. Заявила, что ей ничего здесь не нужно. Как же! Потом Светлана отвела ее в комнату, а Оксана даже вызвалась с ней посидеть. Но эта доморощенная Вера Холодная отказалась, заявила, что хочет побыть одна. Господи, какое низкопробное актерство! Не знала!.. Конечно, она обо всем знала, – все никак не могла успокоиться Елена Аристарховна. Заговорив о больной теме наследства, она даже как-то позабыла о смерти сестры.

– Да, и она отдала нам ключи от сейфа, – вспомнила почтенная дама. – Они, оказывается, хранились у нее. Конечно, когда ты уже получила что хотела, можно и ключи вернуть! Господи, да мать ей всю жизнь доверяла больше, чем нам! Что она в ней нашла?!

– Валерия Аристарховна никуда вчера не ездила? – Катя так внезапно вернулась к сестре негодующей наследницы, что та сначала не поняла вопроса.

– Что? А, Лера… Нет, Лера никуда не отлучалась. Мы весь вечер провели дома. Она ушла к себе в комнату, я – к себе. Это все нужно было как-то… осмыслить, а моя сестра… не тот человек, с которым можно было говорить серьезно. Она до неприличия радовалась, что получит эти цацки. Жила одним днем, не понимала, что ее сын остался без ничего! Она прямо помешалась на этом сейфе – ей непременно захотелось открыть его и посмотреть, что оставила мать.

– И вы открыли?

– Открыли, мельком посмотрели, конечно… Но выкладывать из него ничего не стали. Только взглянули. Это было бы совершенно непристойно – мама еще не похоронена, а мы пересчитываем… подсчитываем, делим! Мне это показалось крайне циничным, я ей так и сказала. К тому же Юрий Викторович совершенно недвусмысленно подтвердил, что стоимость картин и драгоценностей действительно очень большая. Да и зачем было их доставать, если у него на руках была опись, которую оставила мать? Такой милый человек! Но неужели он не понимал, что, составляя это завещание, она лишает своего внука причитающегося ему наследства? И что дом получит посторонний человек? Почему он ее не отговорил?

– Это не его дело, – мягко произнесла Катя. – Он только зафиксировал волю вашей матери.

– Да, это верно, – вздохнула Елена Аристарховна. – Но он мог бы как-то дать нам знать!

– Он и этого не имел права сделать. Это подсудное дело. У него могли отобрать лицензию.

– Как все сложно, оказывается… Да, и он посоветовал нам арендовать ячейку в банке и перевезти все туда. Как только он взглянул на сейф, то сразу сказал, что тот устарел и крайне ненадежен.

– А где находится сейф?

– В винном погребе.

– А ключи сейчас у кого?

– У меня, разумеется.

– Можно посмотреть? – поинтересовалась Катя.

– Смотрите. – Елена Аристарховна раскрыла объемистую кожаную сумку, затем вжикнула змейкой внутреннего потайного кармана и запустила туда руку.

Катя увидела, что лицо ее сначала напряглось, потом побелело… Рука все шарила в кармашке, а лоб и шея достойной наследницы драгоценностей пошли красными пятнами. Вдруг Елена Аристарховна подскочила к кровати и вытряхнула на нее все содержимое своей сумки. На атласное покрывало кучкой высыпались несколько ручек, какие-то квитанции и талончики, половина шоколадки, пудреница, два тюбика губной помады, очечник, записная книжка, чехол от мобильного телефона и сам телефон, какие-то таблетки, початая пачка жевательной резинки, крошки, объемистая связка ключей, палочка от съеденного мороженого, кошелек и… упаковка от инсулина.

– Их… их украли! – возопила дама, пренебрегая выпавшей связкой.

– Спокойно, – сказала Катя, косясь на коробку от инсулина, которую совершенно проигнорировала Елена Аристарховна. – Как они выглядели?