Великая тайна Фархелема - Юрий Леляков

— … В ночь с 34 сахвея на 1 хулумбара, — заговорил диктор уже с иным оттенком в голосе (будто этот фрагмент озвучивали в другое время, отдельно от остальных), — экспедиция должна была отправиться в обратный путь. Однако мы не знаем — и уже, вероятно, никогда не узнаем — что на самом деле произошло в ту ночь. В главном штабе экспедиции неожиданно, вне установленного времени сеансов связи, был принят перебиваемый помехами фрагмент какой-то передачи, в которой биолог Инал Юкар и оператор связи Мхейн Фатл… (на экране появились и их лица, но как бы в полумраке и действительно сквозь сильные помехи) …по-видимому, зачем-то пытались обратиться к руководству штаба экспедиции, однако цель и смысл их обращения по тому фрагменту, который удалось принять, остались непонятными. И это, как оказалось, была вообще последняя связь с экспедицией, которая с тех пор больше не дала о себе знать… (На фоне остановленного кадра последней передачи, судя по малозаметному звуковому перепаду, последовал ещё стык.) …Так нашла своё очередное — и теперь уже, видимо, безоговорочное — подтверждение полная бесперспективность каких-либо практических шагов по освоению человечеством Фархелема внутреннего плато Западного континента — однако это подтверждение оказалось оплачено человеческими жизнями, вся вина за напрасные жертвы которых ложится прежде всего на тех государственных деятелей, которые пошли на поводу у отдельных учёных, одержимых нездоровым любопытством вместо того, чтобы заняться решением действительно важных и насущных для человечества Фархелема вопросов…

«Как? — пронеслось в ошеломлённом этим, новым поворотом сознании Джантара. — Уже «человечества Фapxeлемa» в единственном числе?»

А на экране снова беззвучно пошли кадры явно траурной церемонии (Джантар узнал виденный им однажды в давней телепередаче момент закладки символической могилы всей экспедиции)… И вдруг всё оборвалось — и после того, как на экране за доли мгновения промелькнули подряд несколько неразборчивых эмблем или символов, он озарился ровной серой пустотой.

— Мальчики, подождите, — неожиданно глухо прозвучал в наступившей тишине голос Фиар. — Не выключайте. Мы же не знаем, вдруг это не всё…

— Нет, но… как… — срывающимся шёпотом произнёс Ратона. — Отказаться от попыток открыть для себя целую новую культуру, пусть и примитивную… Культуру разумных существ иного биологического типа… И из-за чего? Что, по местным обычаям — баня оказалась совмещена с туалетом? И только-то?

— Да, неужели это она и есть… — с невыразимой горечью откликнулась Фиар. — Великая тайна Фархелема… Из-за чего даже не пытались спасти тех, кто, возможно, выжил после взрыва…

— Но тут ни из чего и не следует, что был взрыв… — Итагаро, отведя взгляд от равномерно сереющего экрана, повернулся к остальным. — Видели: дирижабль потом был на якоре, они собирались на нём обратно… Значит, не взорвался ещё тогда, 29-го радана? И вообще всё было не так, как мы до сих пор знали? Но главное — их просто забыли там: и мёртвых, и, возможно, живых. Всех… Чтобы никто не узнал, что на планете есть второе человечество из типа членистых…

— И как, думаешь, было на самом деле? — голос Фиар задрожал от волнения.

— Не знаю… Пока не могу представить. И только понял: власти нашего человечества бросили своих посланцев на произвол тех, местных властей… Правда, не знаю, насколько те могли опасаться за свою мораль от знакомства с нашей анатомией и физиологией… И не хотел бы думать — что из-за этого могли убить их всех, или взорвать сам дирижабль…

— Но что могло помешать сохранить чисто деловые отношения? — переспросил Ратона таким же дрожащим голосом. — Разве людей Иорары перестали интересовать наши знания? И они из-за… такого — могли отказаться от этого?

— Да, что получается… — всё так же ошеломлённо согласился Итагаро. — Сначала фантастика о контактах с мыслящими червями, амебами, даже плесенью, а дошло до дела — и вот как… И будто с самого начала не могли понять: если человек Иорары происходит из типа членистых и— то и будет устроен таким образом? И… при всех разговорах о братьях по разуму, которых столько было ещё недавно — кого-то устраивают лишь физиологические двойники?

— И из чего хоть проистекают эти моральные нормы… — Ратона запнулся, будто не знал, что сказать дальше.

— Действительно… — как-то отрешённо согласилась Фиар. — С одной стороны, известно, что организм позвоночных и членистых устроен совсем по-разному. А с другой — если приложить это к области человеческой морали, обычаев…

— …идеологии, законов… — невольно продолжил Джантар. — Всё это, как разобраться, основано именно на физиологии разумных, их биологической природе. То есть — тех самых инстинктивных корнях психики, о которых говорили по дороге оттуда… А я ещё думал: к чему это стало приходить на ум…

— А я вовсе думал, что главная проблема будет в другом, — ответил Талир. — Что и как будут воспринимать и представлять существа, чьи органы чувств устроены иначе… Помнишь, ещё в Кильтуме, при первой встрече, мы говорили: что они видели бы в инфракрасном свете; или — в дальнем ультрафиолетовом; или если бы видели поляризацию света так же непосредственно, как мы — цвет и яркость… Или вовсе в ультразвуке, если звуковая локация заменяет им зрение… Я как раз тогда особенно увлёкся всем этим…

— И как нам казалось: с такими существами мы всё равно дошли бы до взаимопонимания… — Джантар тоже вспомнил тот разговор.

— Но такого и представить не могли, — продолжал Талир. — Давно известный фархелемской науке тип членистых… Но всё же — за полгода не разобраться, где одежда, а где скелет… При том, что там были двое биологов… Как же это?

— Просто не знали, как адаптировать этот факт к нашей культуре, — предположила Фиар. — То есть: сперва — как смириться с этим самим, а потом — рассказать остальному человечеству. Имею в виду — нашему… Запись же и предназначалась как рассказ нашему человечеству о том, другом! И для себя вряд ли могли не понимать — но попробуй найти слова, чтобы сказать такое всем… Хотя, как подумать — что такого…

— А сами — более полугода взаперти, — добавил Талир. — И ещё эта путаница слов «скелет — одежда». Конечно, пока не познакомились с анатомическими схемами — не могли понять, о чём речь…

— А начинали — как героическую эпопею о великом открытии, контакте с иной цивилизацией, — ответил Джантар. — И во что её, эпопею, пришлось превращать по ходу дела…

— Нет, подождите… — Итагаро что-то сообразил. — Этот кадр с якорным тросом — уже потом, в конце сахвея… Получается, дирижабль и висел там более полугода? Под открытым небом, без технического обслуживания — и всё равно готов к полёту, несмотря даже на просачивание газа сквозь оболочку? Да — а вертолёт где оставался всё это время?

И снова настала тишина — все сразу замерли, лишь искоса, растерянно переглядываясь…

— Но откуда им было это знать, если их уже не выпускали? — Хотя… — спохватилась и Фиар. — Им и надо было подняться к дирижаблю на вертолёте, ведь сам дирижабль к поверхности не опускался! И что: вертолёт стоял там семь месяцев в исправном, работоспособном состоянии — и иорариане не пытались его разобрать? И… как получена оттуда сама эта запись? Нет, я понимаю: вообще над океаном курсировала цепь высотных аэростатов-ретрансляторов, запускаемых с кораблей — но неужели передача шла на них прямо с ручной телекамеры? Или всё-таки сперва — через пост связи на дирижабле? Но тогда его кто-то должен обслуживать: это не автоматический аэростат-ретранслятор, он не рассчитан на работу в таком режиме! И значит… всё время кто-то был там — обеспечивая связь?

— Вот именно: а где были остальные? — поддержал сомнения Талир. — Так и висели там на привязи? Или полетели дальше обследовать внутреннее плато — а их оставили в плену, лишь держа связь через телекамеру? Изучать иорариан фактически на подневольном положении… И даже потом не попытались их освободить?

— Не хотели начинать контакт с насилия, применения оружия… — предположил Итагаро. — И тут их вполне можно понять. Хотя действительно: где были семь с лишним месяцев? Об этом почему-то ни слова…

— Допустим, всё же полетели изучать Западный континент дальше, — предположила и Фиар. — Уже зная: там не сплошная пустыня, можно продержаться на местных ресурсах…

— Но как сойти за ними на поверхность без вертолёта? — не согласился Лартаяу. — Хотя… они как-то однажды поднимались за бумагой и письменными принадлежностями… Прямо по тросу, что ли? Или в любом случае был какой-то посадочный трап? Но всё равно непонятно, где оставался вертолёт…

— И это ещё не всё, — продолжил Итагаро. — Запас газа для наддува дирижабля пополнить было негде. Но и в Кутанхар, или куда-то ещё — они за этим не возвращались. Странно… И совмещение профессий всё не идёт из головы. Военные, для которых научная специальность — вторая, дополнительная… Что же там искали, с какой целью отправили их?